Печальные думы если не оставили Катерину, то немного отступили: любопытство — кто же приехал? зачем? и сможет ли гость разнообразить застоявшуюся жизнь? — брало своё. И, погружённая в раздумья — на этот раз предметом их была не она сама, а промчавшийся экипаж, — она почти не смотрела по сторонам, не замечала, куда идёт: благо за шестнадцать лет вытвердила всю округу наизусть.

Говорят, в доме губернского предводителя вечерами собирается приятное во всех отношениях общество. Ещё говорят, что в Петербурге дают великолепные балы, и что там устраиваются приёмы, и что целое утро, не останавливаясь, тамошние жители делают визиты. А уж что говорят о других странах!.. Одни названия городов да других мест чего стоят: Баден и Дрезден подпрыгивают на языке, рассыпаются, точно луч солнца, играющий на хрустале; Тюильри и Тироль звучат соловьиными трелями; Вена мягка, словно бархат…

Летом, когда семейство Цевловских приезжало из Витебска, фольварк Горелое наполнялся голосами, движением, суетой, — жизнью, которая зимою здесь застывала, как лёд на речке, которая летом текла быстро, торопилась соединиться с большею рекою. В кухне то запекали рыбу, то сбивали сметану, и кошка Бася ластилась к кухарке: дай-де кусочек! Кухарка сердилась, ворчала, а временами, когда Бася совсем уж надоедала ей, хлестала по спине мокрым полотенцем.

Когда-нибудь, когда воссияет ясное солнце, когда небеса окрасятся лазоревым цветом, когда защебечут птицы — или когда землю укроет одеяло снега, поблёскивающее и переливающееся, одним словом, когда закончится это страшное время, Наташа обретёт спокойствие. Она поймёт наконец, что надобно делать, и каким же это окажется счастием!

А пока она стояла возле сереющего в ночной темноте кострища, где давеча допрашивали Викентия, смотрела на веснушки звёзд и думала. Прошедшее, которое тяготило её днём, почти забылось, и только будущее — неизвестное завтра — занимало Наташу.

Березняк, вышитый золотом на рогоже неба, шептал что-то, и постепенно к шёпоту леса начинали примешиваться людские голоса. Среди тонких сероватых стволов виднелись разноцветные флюгера пик — путники приблизились к днёвке партизанского отряда.

Они добирались сюда всю ночь. Плутать по темноте, да ещё и без дороги и даже без известного направления — дело хитрое. Если же двигаться со скоростью пешего — путешествие затянется ещё дольше.

Ботинки с каблучками оказались не лучшей обувью для походов по лесу: они промокли и тёрли ноги, сковывая лодыжки кандалами.

Хотелось спать и согреться. И не думать ни о чём — в особенности о собственных проступках.

Только вчера примкнула она к крестьянскому отряду, — но, Господи, каким тяжёлым показался ей этот день!

Обозы проезжали нечасто; передышек было предостаточно, но, пожалуй, именно часы отдыха казались Наташе самыми сложными.

Честный человек и честная девушка — вещи несовместные.

Если оскорбят честного человека, ему полагается вызвать обидчика на дуэль. Если оскорбят честную девушку, она должна найти честного человека — и он будет стреляться с обругавшим.

Если честный человек после пирушки снимет герб с аптеки, у него возникнут неприятности, но его, вероятнее всего, не перестанут называть честным. Если подобное выкинет честная девушка, ей придётся смириться с другим, менее приятным, эпитетом.

Но все это как-то странно кончилось...
Гоголь.

Должно быть, стоило мне сразу
Представить вам героев всех,
И с героинею рассказа
Прошу, знакомьтесь без помех.
Я, помнится, о ней немного
Уже писал. Да, слава Богу,
Могу сказать ещё чуть-чуть…
За мной, читатель! В добрый путь!
У сей девицы расчудесной…
Нет: прежде, чем начать рассказ,
Предупредить хотел бы вас:
Он может показаться пресным,
И сходства с книгою Жанлис
В нём, честно, может не найтись.

Сказать о детстве Акулины?
Как водится, отец и мать
К дочурке милой на крестины
Решили всю родню созвать;

Болтун красноречивый,
Повеса дорогой!
Давыдов.

Скажите, добрый мой читатель,
Вы не в обиде на меня,
За то, что скрою, как приятель
Провёл в Малинове три дня?
Писать об этом, право, скучно:
Везде справлялся он докучно,
Кто та Армида, и когда
Бывает в домике одна,
И как наведаться к ней можно.
Он всех до смерти утомлял:
Свои вопросы задавал
Не исподволь, не осторожно.
Признаться стоит, плоховат
Из Сержа вышел дипломат.

Кого-то, может быть, и где-то
Страшит летящее ядро;
Оно приятней для поэта,
Чем своевольное перо.
Моё воспеть сегодня хочет

С колодой вечных карт в руках...
Кн. Вяземский.

Мне отчего-то даль провинций,
Уездов даль стократ милей,
Чем обе русские столицы,
И потому рассказ о ней.
Там, где берёза золотая
Глядит с обрыва, увядая,
Где Камы серая вода
Течёт стремглав Бог весть куда,
Где утром, точно плат муслинов,
Туман витает меж осок,
Стоит малютка-городок
Со звучным именем Малинов.
Не жили там вы никогда,
Но это, право, не беда.

Один в один, как все другие
В глуши степные города,
Он, погруженный в летаргию,
Заснул, казалось, навсегда.
Здесь не найдёшь домов богатых,