Блог портала New Author

12. Миръ и мiръ

Аватар пользователя Яся К.
Рейтинг:
2

Хотелось спать и согреться. И не думать ни о чём — в особенности о собственных проступках.

Только вчера примкнула она к крестьянскому отряду, — но, Господи, каким тяжёлым показался ей этот день!

Обозы проезжали нечасто; передышек было предостаточно, но, пожалуй, именно часы отдыха казались Наташе самыми сложными.

Когда она впервые побывала в нападении на обоз и поняла… нет, не поняла, а почувствовала, как непреодолимая сила тянет её вперёд, вместе со всеми, вместе с этими озлобленными крестьянами, то она не испытала ровным счётом ничего — ни страха, ни ненависти, ни запальчивости. Крики и стоны, русская ругань и французские приказания звучали издалека, будто не из этого мира.

Она, кажется, даже ударила какого-то француза — перед нападением ей дали рогатину, тяжёлую, толстую, едва помещающуюся в ладони, и Наташа ткнула ею солдата. Зачем? Тогда она не думала об этом, а просто повиновалась наитию, велению свыше — которое, она не сомневалась, управляло и теми, кто плечо к плечу боролись вместе с нею, и теми, кому они противостояли.

Никого не оставили они в живых.

Следующий обоз тоже разгромили — и тоже перебили всех.

Вечерело. День подходил к концу, и крестьяне спешили завершить своё дело прежде, чем спустится тьма. Надо было вырыть яму, сложить в неё тела, сверху накидать веток и дёрна, а мундиры, перевязи, сапоги — словом, всю амуницию сжечь¹.

— Был у нас в селе поп, — рассказывал Наташе Феофан, парень, приготовлявший костёр, — и, что бы ты думал, он рассказывал?

— Что?

— На Великой неделе сделался с ним грех, — улыбнулся он, — и за него отнялся язык. Веришь?

Наташа повела плечом. Какой-то поп её совершенно не интересовал, а этот балагур успел уже столько всего поведать ей, что она не упомнила и половины его историй.

— Да пьяница он был горький, ну, напился, и лежал!

Она не отвечала: слишком много дум вызывал этот день, и сейчас, когда она никуда не бежала, когда тихо потрескивали поленья в огне, она хотела ответить на все вопросы, которые неотступно преследовали её с утра.

В чём разница между Феофаном и французом, крючки на куртке которого расстёгивала Наташа?

Она кажется очевидной: первый живой, весёлый, а второй — смотрит остекленевшими глазами в небо и ничего не видит. Но это — отличие поверхностное, а если смотреть глубже, то они оба — две капли воды. Оба они — люди, и только одному из них не повезло сильнее, чем другому. Возможно, завтра не повезёт Феофану, возможно — Наташе.

Кто виноват в этом?

Да все, решительно все без исключения. Виноват Бонапарте, которому не сиделось на Корсике. Виновата и сама Наташа — ведь и она приложила к этому руку — пусть и не пролила ни капли крови.

Но если б они отпустили обоз?

Французы бы приехали в какую-нибудь деревню, разорили бы её. Пострадали бы другие, беззащитные, люди.

В общем, найти ответа на главный вопрос — хорошо ли поступает Наташа? — не удавалось. Она уверяла себя, что хорошо, но червь сомнения всё грыз её и не желал отступать.

— Мальчонку одного леший… — Феофан остановился на полуслове и, раскрыв рот, указал в сторону.

Наташа увидела двух всадников — пока плохо различимые, скрывались они за тонкими деревцами. Прислушалась: в предзакатной тиши голоса разносились далеко.

«Le prince²», — разобрала она.

— Бежим, — дёрнул её за руку Феофан.

Наташа не двигалась — старалась расслышать ещё слова. Что-то подсказывало ей — наверно, странный выговор, — что французы не совсем французы.

«Le prince Багратион».

— Стой, не надо бежать, — шепнула Наташа, — они, кажется, русские.

Всадники приближались, и уже можно было разглядеть их одежду — коричневые мундиры со шнурками.

— Да какие русские? Лопочут не по-нашему, одеты странно. Французы это, как есть, французы!

— Эй, господа! — воскликнула Наташа по-французски, и эхо пронеслось по молчаливому лесу. — Вы не из Франции, верно?

Всадники спешились и неторопливо подошли к Наташе.

— Верно, — ответил один из них уже по-русски. — Нас отрядили присоединиться к здешней партии, а где она — не знаем.

— А вы — не крестьяне? — спросил второй.

Разве маскарад её так плох? Разве по ней сильно заметно её сословие? Она было подумала, что обман удался и ей поверили, — а оказалось, что её так просто раскусить! И что теперь о ней думают — что она лгунья?

— Почему вы так думаете?

Может, он заблуждается — как было бы хорошо!

— Да крестьяне не знают иностранных языков, — усмехнулся он. — Признайтесь, вы дворянин?

Наташа кивнула.

— А как ваше имя? — полюбопытствовал первый. — Это, надеюсь, не секрет. И для чего вы нарядились так странно?

— Так… пришлось, — сказала Наташа.

Отвечать на первый вопрос ей не хотелось: конечно, имя — не настоящее, изменённое имя, — она придумала, но назвать его означало снова бы солгать, а это неприятно.

— Ну, а зовут-то вас как? — настойчиво повторил он. — Мы, возможно, знакомы… или даже родня, а как, не зная вашей фамилии, определить это?

— Пётр Соколов, — сказала она. — Но, я думаю, мы не знакомы.

— Пожалуй, не знакомы.

— Нет, отчего же! — перебил его спутник. — Помнишь, в первом батальное служит Анатолий Соколов? Он не брат вам? — обратился он к Наташе.

Действительно, брат. Но не сознаваться же в этом! Анатоль, верно, рассказывал им, что у него есть сестра, что остальные шесть детей умерли во младенчестве, и, значит, вторая часть её обмана раскроется ещё быстрее, чем первая.

И если б позор пал только на неё — это полбеды. Но так он несмываемым пятном ляжет и на Анатоля, и на всю фамилию — и всё из-за неё!

А с другой стороны — заручиться поддержкой было бы неплохо…

— Нет… то есть не совсем, — нашлась она. — Кузен.

Разговор их затянулся. Почему бы им не уехать — разве не надоело ещё беседовать с нею? Наташа боялась, что они продолжат задавать неприятные вопросы, а гусары всё не трогались с места.

— Не хотите отправиться с нами? — вдруг спросил один из них. — Что вам, благородному человеку, с крестьянами якшаться?

Наташа слыхала, что партизаны — так, кажется, называются те люди, куда направлялись путники? — отпускают пленных под расписки. Что это значило, она не знала, но понятно было одно: с пленными обходятся куда менее жестоко, чем здесь.

— Не знаю, — отвечала она после недолгого раздумья. — Я же не военный.

— Ну, мало ли! В партиях, говорят, разных людей хватает, так что не бойтесь.

Наташа подумала ещё и наконец сказала:

— Тогда можно, пожалуй…

______
1. Автор благодарит Дениса Васильевича Давыдова за предоставленную информацию.
2. Князь (фр.)

Если кому-то кажется странным, что героине вот так просто взяли и поверили, он может почитать прелестный отрывок (речь в нём, правда, про 1807 г., а автору нельзя полностью доверять):

«…я русский дворянин и, следовательно, могу избирать род службы, какой хочу». — «Можете ли доказать это?» — «Нет! Но если вам угодно поверить одному слову моему, что я точно русский дворянин, то я буду уметь ценить такое снисхождение и по окончании кампании обязываюсь доставить в полк все, что нужно для подтверждения справедливости слов моих». <…> Ротмистр оборотился ко мне: «Согласен поверить вашему слову, Дуров! Надеюсь, что вы оправдаете мою доверенность вашим поведением». (Н. А. Дурова, «Записки кавалерист-девицы»)

Как видите, документы не так уж и важны.

Рейтинг:
2