08. Стая

Невозможно объяснить то, чего не знаешь. Пытки, допросы с пристрастием или подкуп бочкой варенья и корзиной печенья тут не помогут. Вот я десять лет собираю на заводе ракетные движки типа РД-180 и его модификации. Вроде бы знаю название и предназначение каждого узла, отличу дроссель от регулятора тяги, но спроси меня, как работает система, я только тупо промычу, что отсюда подаётся топливо, здесь, «ёпстыдышь», оно воспламеняется, а из этого сопла, «ууутвоюмать», извергается пламя, которое и толкает аппарат вперёд. То есть нифига я не знаю. Это только у фантастов чувак попадает в прошлое и помогает тамошним учёным создавать умопомрачительную технику. Я им даже электричество добыть не помогу. Потому как привык пользоваться всем готовым, не задумываясь об устройстве и принципах работы.

А тут вдруг «объясни мотивы своего четырёхдневного беспамятства». Да откуда мне знать? Впрочем, на Хирурга я совершенно не сердился. Прекрасно понимал его состояние. Умер мужик, затем неожиданно воскрес в странном и непонятном месте, пообтесался, пообтёрся. Привык, наконец, к новому образу потусторонней жизни. Даже смысл обрёл, руководящую должность получил и тут раз, являюсь я, и всё летит к чёрту. Он, скорее всего, не испугался, а насторожился, пытаясь предугадать грядущие изменения в мирообразовании. Всегда лучше заранее соломки подстелить, а то и надувной матрац подложить, туда, где, возможно, предстоит упасть. И я бы с радостью помог, если бы знал чем.

Когда до наставника окончательно дошло, что ничего ценного сообщить не могу, он вздохнул и сухо, равнодушно-казённым тоном, озвучил персонально мне правила поведения в их мире. Ничего сложного. Туда не ходить, сюда не соваться, а если сунулся на чужую территорию, то героически выноси все тяготы и лишения, которым тебя подвергнут местные. Другими словами, будут бить – терпи.

Стая – это крайне утрированное определение. Здесь скорее подобие первобытно-общинного строя. Имеется совокупность разумных существ, относящихся к одному виду, и между ними спонтанно выработалась система взаимовыгодных отношений. Единоначалие не следствие тяги кого-то к тоталитарной власти, а результат необходимости координировать действия различных группировок и кланов между собой. Стойбище это ведь не только главная площадь и помпезный вигвам вождя, под сенью тотемного столба. Кто-то должен и за порядком следить, и учёт вести, и улицы подметать, и, извиняюсь, сортиры чистить.

Больших кланов, как удалось выяснить, шесть. Кто и чем занимается, Хирург не сказал, но, по общению с байкером, догадался, что есть мародёры во главе с Датчем, разведчики Сталкера и стражи, один из которых сейчас охранял песочные часы в центральном холле.

Имеются и группировки поменьше. В основном безвредные. Тусовки по интересам или религиозным убеждениям. Есть так же откровенные бунтовщики, абсолютно всем недовольные, отвергающие любую форму власти. Они даже не анархисты, типичное тюремное отрицалово.

Едва наставник закончил просвещать меня о быте сообщества и правилах поведения, он потерял ко мне интерес. Пожелав «удачной ассимиляции в новом социуме», встал и, махнув на прощание рукой, удалился.

- Что такое ассимиляция? - Спросил, еле выговорив, у мгновенно подсевших ко мне Петровича и Юрия.

- Забей, - хмыкнул последний, доставая из внутреннего кармана куртки плоскую бутылку без наклейки, - Давай отметим твоё прибытие на конечную станцию.

- Здесь есть алкоголь? – С сомнением спросил, понимая абсурдность вопроса.

- А что ты удивляешься? Он везде есть! Даже птицы, слоны и обезьяны не отказываются при случае нажраться, используя забродившие фрукты. А нам, человекам, сам Бог велел. Помнишь, как Иисус превращал воду в вино? То-то же.

- Я серьёзно, - не удовлетворившись шуткой, принялся настаивать, глядя как Юрий, извлекает из другого кармана стопку сложенных друг в друга медных стаканчиков.

- Скорешился на днях с двумя пацанами из клана Учёных. Наплёл им, что ты любитель выпить, а я твой лепший друг. Типа, когда очнёшься, то сразу захочешь обмыть воскрешение. Ты у нас тут популярнее Лепса. Звезда, можно сказать. Так что проси, что хочешь, тебе не откажут.

- Я пока вообще не знаю, что хочу.

- Да ладно. Тут оружие в большой цене, хотя официально стража запрещает его ношение. Без ствола полный тухляк. Разборки каждый день. Хорошо если один на один. Чаще бывает стенка на стенку. Машинки работают через раз, так что на них надёжи нет, а вот колюще-режущее в цене. Ну и сам понимаешь, с баб лучше натурой брать.

Хохотнув, он протянул мне мензурку, наполовину заполненную прозрачной жидкостью.

- Что это? – спросил, всё ещё сомневаясь в необходимости пить.

- А что предпочитаешь?

Я пожал плечами. На работе пристрастился к спирту, но обижать товарища не хотелось.

- Водку, - назвал то, что попроще и, чокнувшись с бывшими попутчиками, залпом опрокинул в рот.

Это была не водка. Дыхание сразу перехватило, на глазах выступили слёзы, а руки потянулись вперёд, хватая пальцами воздух, ища любое, чем можно закусить. Юрий сообразив, выудил «Чупа-Чупс» и, развернув, сунул конфету мне в рот.

- Охренеть, - констатировал я, продышавшись.

Друзья, сидевшие по бокам, откровенно смеялись над моим ошеломлённым состоянием. Остальные, те, кто не разбрёлся по залу ожидания вслед за наставником, тоже улыбались. Правда, скорее непонимающе.

- Ты что представил? – сочувственно спросил Николай Петрович.

- Мозги мне не компостируйте, - огрызнулся я, - Что мне налили, сволочи?

- Воду, с каким-то реагентом, - похрюкивая от смеха, признался Юрий.

- В смысле воду? – Опешил я.

- В самом прямом смысле, – вздохнул Петрович, - Это же мир, состоящий на пятьдесят процентов из иллюзий. Мы все только подобие нас прежних. Самообман.

- Призраки что ли? – уточнил я, облекая мысль в более приемлемый для себя образ.

- Наставник сказал, что здесь принято называть нашу форму фантомом.

Наверное, на моём лице отразился весь спектр непонимания, потому что Петрович, положив, на плечо руку неожиданно предложил:

- Давай ещё по пять капель.

- Мне, пожалуй, хватит, - попытался отказаться я, но Юрий уже налил каждому по стопке.

Мужик определённо любил выпить и умел использовать для возлияния любой повод.

- В качестве эксперимента, - твёрдо сказал Петрович и добавил, - Но сначала скажи: что на самом деле представил перед первой рюмкой.

- Спирт, - признался я, - Понимаешь, водку я давно не покупаю. Нет смысла тратить деньги, если на работе полно спирта. Привык, но не хотел обижать вас и назвал наиболее приемлемый напиток. Видел же, что по цвету это никакой не коньяк.

- Вот, - назидательно произнёс Юрий. Разве что указательный палец вверх не поднял, - Твоя привычка сыграла с тобой злую шутку. Что представил, то и получил.

- Так, - разозлившись, едва не схватил пьянчужку за ворот куртки, - Хватит загадок. С этого места и поподробнее. Можешь начать, как Шерлок Холмс: «Это же элементарно»… и в том же духе.

- Есть неизменная составляющая этого мира, - опередив товарища, заговорил Николай Петрович, – Вокзал, площадь перед вокзалом, бесконечные городские кварталы вокруг и мы, материализовавшиеся здесь по чьей-то прихоти. Всё остальное обман чувств. Ты, вспомнив о спирте, запустил в мозгу программу, внушившую тебе вкус, запах и последующие ощущения от употребления того, что представил. Захотел бы лимонада или кваса, получил бы требуемое.

- Ты то, что ты ешь, - задумавшись, прошептал глупую фразу из прошлого, и меня внезапно осенило, - Четыре дня! Я лежал перед террасой четыре дня! Всё это время ничего не ел, не пил и никто искусственно не вводил в вену физрастворы и прочую фигню, для поддержания организма. На мне нет памперсов – значит, четыре дня не испражнялся. Такого не может быть! Значит…

Я не договорил и медленно, маленькими глотками выпил содержимое стакана.

- Могёшь, - поёжившись, но с уважением похвалил Юрий.

- И что там? – замерев от ожидания, спросил Петрович.

- Вода. – Ответил, утирая влажные губы.

- Твою ж мать, - охнул восхищённо хозяин бутылки, - Ты реально избранный! С первого раза получилось. А я, как сначала представил, по глупости, вкус портвейна, так до сих пор избавиться от него не могу. Уже и чачу загадывал, и самогон, и водку, и даже коньяк, а один хрен, чувствую только букет «трёх топоров» по шестьдесят девять рублей за ноль семь.

продолжение следует…