05. Жидкие чудеса

Надоевшая самой себе, непричёсанная Осень бродила по своей большой, неубранной и гулкой квартире. Дети - рыжеволосая Сентябрина, бледный и печальный Октябрёк и мрачная брюнетка Ноябрина - разлетелись кто куда. «У них теперь своя жизнь. А я… Меня-то они и забыли», - Осень, нелепая высокая дама, закутанная в черно-красную шаль, опустилась в скрипучее кресло и заплакала беззвучно, безутешно. Она прямо-таки задыхалась от слёз.

Слезинки Осени, серолицые капли дождя, стучали по зонтикам и крышам домов. Эта печальная октябрьская музыка навевала тоску и сон. Ёжась в своём плаще из дешёвого кожзаменителя, Оля стояла на углу улицы, возле обувного магазина, и ждала подругу. Марго по обыкновению задерживалась. «Ну вот, опять из-за неё опоздаем. Вечно она возится», - чтобы хоть как-то убить время, Оля всматривалась в печальные лица прохожих. Понурые школьники и мрачные служащие текли по улице сплошным безрадостным потоком. Они не отказались бы понежиться в постели до полудня, а потом посмотреть телевизор. Но пришлось выйти из дома ни свет ни заря и…

- Привет, Оля. Извини, опоздала, - голос у Марго был странный, а во взгляде провалившихся глаз читался беспричинный восторг.

- Да ничего, - Оля с тревогой смотрела на Марго, которая за сутки с небольшим похудела ещё больше. Девушка напоминала человека, вышедшего из тюрьмы или вставшего с постели после долгой и тяжёлой болезни.

- Как прошли выходные? - Марго засмеялась неестественно, безрадостно.

- Лучше, чем я думала.

Это было правдой. Родительские посиделки прошли более-менее мирно, и Оле не пришлось разнимать ссору. В воскресенье они с Дэном гуляли по городу. Марго с ними не пошла, так как неважно себя чувствовала. «Часто у неё стала болеть голова. Особенно, в воскресенье», - Оля опять с беспокойством взглянула на подругу.

- Да, у вас тут хорошо. Вы себе не представляете, в каком раю живёте, - на лице Марго показалась глупая, неестественно-счастливая улыбка.

- Что же тут хорошего?

- Вы можете делать всё, что захотите. Никто не заставляет вас видеть и переживать всякие ужасы. Нет, не цените вы своего счастья, - Марго опять издала неестественный смешок, от которого у Оли мороз прошёл по коже.

- А ты разве не можешь… делать всё, что захочешь? - пожала плечами Оля.

- Теперь могу, - выражение лица Марго стало злорадным и каким-то жестоким, что ли?

Всю оставшуюся дорогу подруги молчали. Олю угнетала исходившая от подруги энергетика тьмы, действовала на нервы скучная, шелестящая музыка осеннего дождя, раздражал перестук капель по зонтам. Школа и окружавшие её дома показались Оле серыми и уродливыми. От них и обнажённых, сочащихся холодной влагой деревьев так и веяло тоской и безысходностью.

Марго смотрела на школу, высокое крыльцо и одноклассников так, как будто видела всё это впервые в жизни.

- Дружный у вас класс. То есть, у нас, - жестокость и мрачность куда-то испарились. Марго опять впала в какой-то болезненный, экстатический восторг.

«Да уж, дружный, ничего не скажешь! - поморщилась Оля. - Уже давно на коалиции разделился. Прям мафия из американского боевика. Или индийские касты»

Действительно, класс их был разделён на три «касты». К первой относилась так называемая элита. Парни и девушки, которых привозили в школу на дорогих машинах. Все они жили в больших красивых коттеджах. Их отцы занимались бизнесом, законным и не очень, а матери изнывали от безделья и скуки.

Во второй категории были ребята вроде Оли, Марго или Дэна. Дети, выросшие в небогатых, но относительно благополучных семьях.

Третий тип презирался всеми: и одноклассниками, и учителями. За глаза их называли «неприкасаемыми». Дети алкоголиков, бывших сидельцев и прочего сброда держались особняком, вели странную, таинственную и тёмную жизнь. В морозные дни приходили в школу в ветровках и рваных кедах, редко мыли голову и принимали душ.

«А Марго что, с луны свалилась? - размышляла Оля, искоса глядя на подругу. - Или у неё амнезия, как у той девушки из фильма… Как же он назывался?»

На уроках Марго то и дело начинала истерически смеяться и что-то громко, бессвязно рассказывать, за что получила несколько замечаний от учителей. На переменах она стояла в коридоре у окна и смотрела в туманно-дождливую, серебристую даль. Оля разговаривала с Дэном, понимая, что подругу лучше оставить в покое. «Что с ней? Может, папаша опять вернулся, и Маргошка переживает? Нет, в таких случаях она ведёт себя иначе. Здесь что-то другое. Но что? Что?» - недоумевала Оля.

- Ты чего сегодня такая грустная? – обратился к ней Дэн.

- Да Марго сама не своя, - Оля понизила голос и рассказала о странном поведении подруги.

Дэн только плечами пожал, а потом… Потом у Оли выпал из памяти целый кусок серого от осенней тоски утра. Пришла в себя она на школьном дворе. Небо беззвучно плакало. Около здания школы собралась толпа. Пожилая учительница математики ахала и хваталась за сердце. Всхлипывала какая-то девочка-младшеклассница. Смеялись Пашка Начинкин и Витька Егоров из девятого «А». Им происшествие почему-то казалось забавным. А на краю крыши… Да, на самом краю стояла Марго. Рыжие волосы развевались на пронзительном октябрьском ветру. Директор требовал Маргошу слезть и пройти в его кабинет. Марго зашаталась, сделала шаг и...

И тут всё потемнело. Страшно кричала какая-то девушка. Оля не знала, что это она сама зашлась в крике ужаса и отчаяния. Кто-то бил её по щекам и требовал успокоиться. Потом был кабинет директора, пахучие капли и тихая в этот послеполуденный час квартира. Оля лежала на диване, укрывшись с головой пледом, и стучала зубами. Девушка не помнила, кто помог ей дойти до дома. Дэн или кто-то другой?

Вечером родители пробовали утешить Олю, звонил Дэн, говорил что-то успокоительное. Но Оля только дрожала и никак не могла перестать плакать. От ужина она отказалась. На следующий день девушка не пошла в школу. Ноги у неё подгибались от слабости, в голове стучал невидимый молот, а перед глазами всё время возникала картинка: худенькая фигурка стоит на краю серого, уродливого четырёхэтажного здания, волосы её развеваются на холодном осеннем ветру, а потом…

До вечера Оля валялась на диване, даже телевизор и компьютер, старый сборник, отданный двоюродным братом перед переездом в областной центр, не включала. «Почему Маргошка это сделала?» - бормотала она себе под нос.

Продолжение следует