Вечером выглянул в окно. По синеватой глади стекла ползали звёзды. Оставляли клейкий золотистый след. Стало противно. Выбежал на улицу и пожалел. В луже умирал кровоточащий месяц. Его искромсали разбитые окна. Закричал и очнулся. Меня душили мокрые от пота простыни, и пытался погубить коронавирус. «Врёшь! Не возьмёшь!» - погрозил кулаком коварной болячке и впал в блаженное забытье.

Наступила зима. Улицы стали малокровными, меловыми. Целыми днями они дремали под одеялом, сотканным из снега и тумана. У солнца болели зубы, и потому оно самовольно сократило себе рабочий день. Смеркаться начинало уже в четыре часа. Зажигались вывески, подмигивали прохожим фонари.

После школы Тая часто навещала Киру. Девушке нравились деревья в тихом больничном парке. Сёстры сидели на скамейке, исцарапанной, старой, пыльно-зелёной. Над головой у них проплывала Осень - хитроглазая, криворотая старушонка в ярко-жёлтом платье. Шамкая что-то себе под нос, она грозила Кире и Тае пальцем с грязным, обломанным ногтем.

Улица медленно возвращалась, но в каком-то странном, перевёрнутом виде. Тае казалось, что она заглянула в мир заблудившихся отражений и увидела уродливую, кривозеркальную реальность. Нежная листва стала ядовито-зелёной и напоминала обжигающе холодный, сладкий до тошноты тархун. Дома дрожали от беззвучного смеха. Израненное солнце морщилось от боли. Из порезов у него торчали осколки неба.

Тая с детства любила позднюю весну. В конце апреля и в начале мая как-то по-особенному скрипели двери подъездов, облака напоминали замки, сотканные из предрассветных снов, первой любви и романтических мечтаний. Мир казался хрупким, ненастоящим.

В город, еле переставляя ноги, притащился март – угрюмый старик с растрёпанной седой бородой. Начались метели, сумерки стали синими и тягучими. В предвечернем мраке по улицам, дворам и закоулкам бродили тени с пустыми глазами. Сердца их состояли из пыли и разбитых надежд.

На следующее утро Таю разбудил не писк синего домика, а пронзительная телефонная трель.

«Давай встретимся возле автовокзала после уроков», - написал ей Дима.

«Давай», - ответила Тая, отправилась в ванную и принялась приводить себя в порядок.

Жизнь Таи вернулась в прежнюю колею. В окно её комнаты царапалась продрогшая зимняя ночь. «Пусти, пусти! За мной гонится жестокое сероглазое утро. А я так замёрзла, у меня нет сил», - шептала она...