05. Приют "Чёрная роза"

Остаток дня прошёл в салатно-подготовительно-предпраздничной суете. Верочка завила волосы и подкрасила губы розоватой маминой помадой. Пришла тётя Аня вместе с дочерьми, Тиной и Светой. Весело и немного смущённо шелестели целлофаном букеты. Весело и немного смущённо поздравляли Веру юные гостьи. Весело и немного смущённо рассыпалась в благодарностях именинница. Тина подарила ей золотистую ручку "Parker” с настоящими чернилами.

- Ты всегда любила придумывать странные истории, - улыбнулась она. - Почему бы тебе не начать их записывать?

Света вручила имениннице голубоглазую фарфоровую куклу в длинном синем платье. Вера назвала обитательницу хрупкого мира Анфисой и поставила её на полку рядом с другими Стекляннощёкими.

Звенели вилки, таял во рту торт со взбитыми сливками. Девочки устремились к компьютеру, а взрослые, занятые скучными разговорами и скулосводящими проблемами, удалились на кухню. Вера показала гостям игру с экзотическим названием «Змеи и горшки».

И тянули, тянули длинные шеи фиолетовые и голубые змеи, слышался приторно-навязчивый восточный мотив. И прикасались к лозе извивающиеся рептилии. Вера проигрывала, сердечки в верхнем углу экрана таяли, и вместо них появлялись ножи. Мама не каждый, далеко не каждый день разрешала ей сидеть за компьютером. Все эти излучения и яркие вспышки могли спровоцировать приступ. Мать была недовольна, когда дядя, купив дочерям новый Pentium 4, отдал Верочке старый, тяжело дышащий «сборник».

Вере вдруг захотелось ещё раз взглянуть на картинки в таинственной книжке. «Как тебе не стыдно? - сказала бы мама. - Хозяйка должна развлекать гостей, а не сидеть с книгой, как бука». «Мыслимое ли это дело?» - девочка так и видела, как бабушка осуждающе качает головой.

Но взрослые переместились на кухню, сестёр поглотил красочный восточный мир, и потому Вера сняла с полки «Приют Чёрная роза», открыла книгу и... И увидела цветной и яркий снимок какой-то красно-серой панельной девятиэтажки. На подъездной двери неизвестные шутники написали чёрной краской из баллончика странную, бессмысленную фразу: «Макароны с майкой после смены». По дорожке шёл худощавый, смуглый брюнет. На вид ему было лет двадцать пять-двадцать шесть, не больше. Вера почувствовала, что возникшая из ниоткуда картинка поглощает, пожирает её, всасывает в себя.

Кричали дворовые ребятишки, задумчиво розовело закатное небо. Руслан думал о Рине, девушке с которой работал бок о бок вот уже полгода. Он влюбился в эту смуглую брюнетку с первого взгляда. И не раз приглашал её на свидание, но Ри только смеялась и отвечала отказом.

Руслан осунулся, погрустнел. Ему часто снилось, что они с Риной живут вместе. Он возвращается с работы, а она возится на кухне в красивом сиреневом фартучке. Готовит суп. В этих снах Ри освобождалась раньше, чем он, работала не в магазине оргтехники «Тысяча звёзд», а где-то в другом месте.

Полумрак, ступеньки, мрачный лифт с сожженными кнопками опутали Руслана ежевечерней паутиной запахов и звуков. И чернели ругательства и непристойные картинки на жёлтых стенах. И шевелилась в груди, щекотала сердце печаль. Невесело прозвонили ключи, и Руслан оказался в прихожей уютной съёмной квартирки на третьем этаже. Какие-то звуки, доносившиеся из кухни, тревожно царапнули по сердцу. Кто-то что-то помешивал ложкой в кастрюле, шутил и смеялся.

Быстро разувшись, Руслан прошёл в помещение с начищенным красным чайником и розовыми шкафчиками и увидел Рину. Её вьющиеся угольные волосы были сколоты заколкой-автоматом с псевдо-изумрудным цветком. Девушка выглядела примерно так же, как в его снах. Фиолетовый передничек, ласковая улыбка и шоколадный загар. У стола сидели двое незнакомых парней. Рыхлый сероглазый блондин и веснушчатый рыжеволос.

- Я пригласила друзей. Ты не против? - обворожительно улыбнулась Рина.

- Но как ты... как вы вошли? – мирная, на первый взгляд, сценка отчётливо отдавала тревогой и щекочущим страхом.

Жаркий летний вечер напоминал комнату, заставленную дорогой, старинной мебелью, где в углах скребутся мыши, за душно-пыльными, настенными коврами шуршат лапками тараканы, а под кроватью спрятан разлагающийся, изъеденный червями труп. Руслан с детства боялся тараканов, мышей и крыс. В подростковом возрасте ему часто снились кладбища, могилы и разлагающиеся тела. После таких снов он ходил сам не свой и боялся остаться один.

Где-то играла заунывная музыка, похожая на плач. И улыбки незваных гостей казались уж слишком ласковыми. До приторности, до тошноты.

«Это сон. Но какой-то неприятный. Жара... А Рина сейчас дома и смеётся надо мной, дураком», - Руслан тряхнул головой, но своенравная грёза не пожелала исчезать.

Декорации сменились. Так часто бывает в сновидениях. В снах тёмных, кошмарных, пахнущих тленом и гарью. Руслан обнаружил себя сидящим за столом над тарелкой макаронно-морковного супа. Рина стояла у плиты со своей застывше-радушной улыбкой. А парни превратились... Да-да, только теперь Русик обнаружил, что это не люди, а паяцы, тряпичные куклы в человеческий рост.

Руслан ел суп и знал: как только тарелка опустеет, ему придёт конец. И так жаль, до невозможности жаль стало себя, свою мать, отца и младшую сестру. По щекам текли слёзы и капали в суп, и звучал, усугублял ледяную, безысходную тоску плачущий мотив. Русик оплакивал умершие раньше времени надежды, несбывшиеся мечты, чистую, единственную любовь и прерванную на полуслове жизнь. А музыка тосковала вместе с ним. Тряпичные гладили Руслана по голове и всё время повторяли: «Не плачь. Чего ты плачешь? Рина же с тобой».

Рина подошла к столу, и только теперь Руслан услышал характерный звон. Его младшая сестрёнка Наташа когда-то коллекционировала фарфоровых кукол, и при перемещении они издавали такое вот чашечно-хрупкое позвякивание. «Рина тоже кукла. Только не тряпичная, фарфоровая», - а количество супа в тарелке всё уменьшалось, и приближалась смерть. Гибель со стеклянным сердцем и набитой ватой головой.

Ложка звякнула о дно опустевшей тарелки, голова Руслана откинулась назад. Взгляд стал стеклянным, а потом... Потом глаза закрутились, затанцевали и застыли, остановились навек. И, покинув глазницы, упали и покатились по столу. Один из тряпичных Неуклюжепалов попытался схватить их, но потерпел неудачу. Послышался фарфоровый смех лже-Рины. Раскрашенной черноволосой куклы. Она ухватила драгоценные камни, которые когда-то были карим глазьем, и сунула добычу в карман кружевного сиреневого передничка.

- Уходим, - фальшиво звякнул её голосок.

- Уходим, - тряпочно прошуршали голоса Паяцев.

Вера открыла глаза. Света и Тина играли в «Горшковых змей», из кухни доносились голоса и смех. «Сколько же прошло времени? Минута, две? И кто такой этот Руслан?» - по щекам покатились слёзы.

Верочке до боли, до горько-мучительной тоски стало жаль погубленного Куклами паренька. Она оплакивала его умершие раньше времени надежды, несбывшиеся мечты, чистую, единственную любовь и прерванную на полуслове жизнь. В ушах у девочки стоял стук падающих на стол глаз. Тук-тук, стак-ак! Такой звук бывает, когда уронишь на твёрдое (пол или поверхность стола) карамельку в обёртке, кольцо или...

- Его глаза превратились в драгоценные камни. Игрушки их забрали, - Вера не замечала, что говорит вслух.

- Чего? - обернулась к ней Света. - Ты почему плачешь? Вера, что с тобой?

- Всё же хорошо. Не плачь, - Тина улыбнулась имениннице, и на мгновение стала похожа на фальшиво-фарфоровую Рину.

Вера встала, направилась к компьютеру. Но всё вокруг потемнело, во мраке расцвёл удивительно-прекрасный фиолетовый цветок и...

Продолжение следует