04. Приют "Чёрная роза"

Поблагодарив маму за подарок, Вера положила новую книгу в коричневую сумочку. Жара радостно завиляла хвостом, а улица обрушила на них поток звуков, запахов и ярких красок. Летом города, большие и маленькие, напоминают плохо настроенный телевизор. От ядовитых цветов болит голова, и слезятся глаза.

Мать и дочь отправились в летнее кафе под названием «Зелёный луг». Город их охотно включал слово «зелень» и его производные в названия магазинов, ресторанов и увеселительных заведений. Впрочем, кафешка, где мама заказала себе кофе с пирожным, а Верочке стакан кока-колы, вполне оправдывала своё таинственно-сказочное имя.

Столы, стулья и надувные зонты радовали глаз изумрудным окрасом. Форменное платье официантки было нежно-салатовым. Вода в фонтане, дремавшем недалеко от входа, подёрнулась малахитовой плёнкой, а высокие тополя и кусты сирени с интересом наблюдали за посетителями. Бледной девочкой в цветастом платье, печальной блондинкой лет тридцати пяти, мрачным черноволосым парнем, притулившимся в дальнем углу, и шумным семейством с четырьмя детьми.

А в небе плыла Зеленушка. Девушка с длинными волосами цвета травы и нефритовыми глазами. Зелёное, как мох, платье доходило ей почти до пят. Зела держала в руках малахитовую шкатулку и щедро зеленила окрестности. Посыпала диковатую, запущенную площадь, фонтан и скамейки мелкой оливковой пудрой.

Зеленушка появляется в последние дни мая и до конца августа плавает над городами, городками и городишками в раскаленном голубом небе. Именно она приносит городским жителям лето с его жарой, комарами, мухами, осами, беззаботностью и праздностью.

На исходе каникулярного безделья Зеленушка стелет себе постель на лесной опушке и до поздней весны спит на ложе из листьев и мха. В октябре ей снятся чьи-то золотистые покои, танцующие желтолицые дамы в бальных лимонных платьях и звуки какого-то вальса.

В январе Зеленушка наслаждается ледяными грёзами. Пожилая кружевница в белом переднике без устали работает, сидя у окна. А большой кот цвета только что выпавшего снега сидит у её ног и что-то мурлычет себе под нос. В апреле Зеленушке видятся влюблённые с прозрачными голубоватыми лицами, сидящие на рассохшейся скамейке в старом парке. Шёпот их смешивается с голосом пробуждающейся природы.

Зеленушка никогда не бывает в деревнях и сёлах. Там свои духи лета. Коричневые старцы с густыми и неопрятными фисташковыми бородами. Зела ленива и обычно ей ни до кого нет дела. Она мается от скуки, всё надоело этому капризному, избалованному созданию. Но при взгляде на девочку-подростка в цветастом платьице что-то шевельнулось в душе Зеленоволосой.

«Она давно больна. С раннего детства. Да нет, с самого рождения. Имя у неё красивое и символическое. Вера. Верочка избрана жителями нецветного подземного мира, но ещё не знает об этом. Ах, да какое мне дело?» - и Зеленушка поплыла по направлению к обшарпанным пятиэтажкам. Нужно было позеленить тамошние дворы и детские площадки.

***

И опять началась улица. Длинная, как зимняя ночь и раскалённая, словно лоб тяжелобольного. Смуглые кареглазые люди, стоявшие у разноцветно-фруктовых лотков, настойчиво предлагали прохожим свой товар. И шли и бежали... Ребятишки в ярких футболках и старушки в платках, влюблённые парочки и целые компании молодых людей. Веселились, смеялись, шутили.

Голова у Веры болела всё сильнее, в мозг как будто вонзалась ледяная игла. И ужасно мучили запахи и звуки. Аромат сирени, гортанная болтовня нерусских торговцев, женщин в длинных юбках и мужчин в тюбетейках, велосипедные звонки и смех девушек в шортиках и ярких топах.

Над головой плыли миражи. Зеленогубые близнецы лет пяти или шести сидели на облаке и пили какую-то малахитовую жидкость из длинных запотевших стаканов. Художник в тёмно-синем плаще рисовал болотных кровопийц с грязными, спутанными космами на тошнотворно-зелёном фоне. Бутылочного цвета драконы, одурманенные жарой, духотой и уличным шумом, медленно летали над раскалённым, как печка, городком.

Но вот перед глазами утомлённой Верочки замелькали знакомые дворы. Длинная серо-зелёная девятиэтажка, сирень и... неизменный Колька.

- Вера, я для тебя стих написал. Хочешь почитать? - голос его жалостливо дрогнул.

В руке, и правда, виднелся листок, вырванный из тетради. На клетчатое полотно приземлились кривоватые синие буковки.

- Опять какие-то насмешки? - нахмурилась Вера. - Тебе что, заняться нечем? Лучше бы почитал что-то или на компе сыграл, чем меня караулить.

Тяжело вздохнув, Коля разорвал листок, а обрывки бросил в урну. Помнил, наверное, нуднейшие нравоучения вездесущей пенсионерки с первого этажа.

Вера и мама вошли в родной подъезд. Жили они в девятиэтажном доме, состоявшем из красных и белых узеньких плиточек. На первом этаже располагался большой универсам с кафетерием "Каштан". Когда-то Вера с удовольствием пила там молочные коктейли. Но после того, как с ней случился приступ, напугавший официантов и других посетителей до полусмерти, девочка наотрез отказывалась переступать порог этого заведения.

Окна их уютной двухкомнатной квартирки выходили на улицу с тремя деревянными скамейками, тополями, светофорами и довольно оживлённой проезжей частью.

Вымыв руки и переодевшись, Вера с ногами забралась на диван в своей комнате и вытащила из сумки книгу. Сиамская кошка Соня сердито зашипела и убежала на балкон. «Что это с ней? Ненормальная», - Верочка пожала плечами.

Книжка была горячей и... как будто пульсировала. «Ну и дела! Может быть, это от жары? Или со мной опять случится? Ну нет, только не это! Только не в день рождения и не при гостях», - мысленно взмолилась девочка.

Картинки в книжке были странными, мрачными, но удивительно притягательными. На первой странице кто-то нарисовал углём или чёрной гелевой ручкой девочек в некрасивых сиротских платьях. Они с ужасом смотрели на высокую женщину с недобрыми тонкими губами. Чуть поодаль стояла полноватая брюнетка с глупым коровьим лицом. Эта немая сцена происходила в саду с голыми, обокраденными Осенью деревьями. Над головой у воспитанниц (или пансионерок?) летали зловещие птицы, похожие на ворон. А чуть поодаль виднелось старинное здание с колоннами и угольной розой над входом.

На второй картинке неестественно-яркие игрушки — плюшевые медведи, клоун и тряпичная кукла — спали в углу. А в луже алой крови лежала нецветная девчушка с закрытыми глазами. На третьем рисунке воспитанницы сидели за столами и шили, набивали, раскрашивали паяцев, фарфоровых кукол и голубоглазок с нитяными волосами. Неуместно-полноцветных в этом черно-белом печальном мирке. Толстая брюнетка и тонкогубая мегера не спускали с юных швей глаз.

Далее неизвестный художник изобразил спартанскую спальню, неприглядную столовую и неуместно-роскошные комнаты надзирательниц (или учителей?) Длинные коридоры так и кишели крысами. На грязной кухне возилась кухарка с волчьими глазами. На левой руке у неё не хватало трёх пальцев.

- Вера! - в комнату заглянула бабушка Вика. - Мама тебя зовет салат делать.

Верочка с сожалением захлопнула книгу и отправилась на кухню.

Продолжение следует