03. Каннибальский сахар (Главы V-VI)

V

В начале июля всегда было жарко. Но июль 1977-го был аномально жарким, даже по меркам Техаса. Обычно, после девяти часов утра, фермы, отрезанные от внешнего мира многими милями, выглядели заброшенными и безжизненными. Но это было не так. Обитатели этих ферм к тому времени уже успевали разобраться со своими хлопотами по хозяйству и искали укрытия от беспощадной жары в своих уединённых домах, построенных ещё до начала гражданской войны и в течение двух веков передававшихся от родителей к их детям. Ферма семьи Картер была именно такой. Дом и владения имели свою многолетнюю историю, связанную с историей семьи, и фамилия Картер была весьма значимой в этих краях, хотя те времена давно канули в лету. У края обширного кукурузного поля, которым заканчивались владения Картеров, брал своё начало лес. Его пересекала река, прозванная старыми Техасцами «Змейкой». В самой чаще леса, в низине, Змейка мельчала, и то место могло показаться раем в условиях невыносимой жары. От воды исходила лёгкая прохлада, а нависшие над ней густые ветви высоких деревьев укрывали от палящего солнца. В низине нашёл свой приют маленький мальчик.
Каждое утро семилетний внук Рональда Картера совершал несколько сотен шагов по узкой тропинке, проходящей через кукурузное поле, и ещё столько же через непроходимый на вид лес. Мальчику нравилась его «низина». Там было прохладно и тихо. Это было место спокойствия. Можно было просто сидеть, погрузившись в свои мысли и мечты, а можно было наслаждаться тишиной, нарушаемой лишь звуками природы вроде течения воды и пения птиц.
Впервые мальчик увидел эту реку на карте западного Техаса, которую показал ему дедушка. Он сказал тогда своему внуку: «Видишь, малыш, эту реку? Наши прадеды назвали её «Змейкой». Потому что она течет по лесу, извиваясь, словно змея, ползущая в траве». Ещё Картер дал наказ своему внуку, никогда не ходить в тот лес в одиночку, ибо нет гарантий, что найдёшь дорогу обратно. Но шестилетнего любопытного мальчугана это не остановило. Уже на следующий день он перешагнул границу кукурузного поля и оставил ферму своего деда позади. Мальчик не заблудился. И даже более того, он нашел «низину», то самое место, которое станет ему укрытием от сурового внешнего мира и от всего зла, что в нём обитает. Увидев «низину» в первый раз, мальчик был очарован её красотами, хотя пейзаж был и не столь красочным. Наверное, детские впечатлительность и фантазия сыграли в этом немалую роль. Проведя там несколько часов и вернувшись уже под вечер, он получил взбучку от своего деда за то, что нарушил указ. Но это не остановило мальчика и на следующий день. Вскоре Рональд и Дэби Картеры уверились в том, что с их внуком в лесу ничего страшного не приключится, хотя и продолжали каждое утро твердить ему об осторожности.
Это была суббота, 5 июля 1977-го. Прошло чуть больше года с того момента, как внук Картеров обнаружил «низину». Часы показывали всего 9.30, а жара уже была едва выносимой. После завтрака каждую субботу, по традиции, Рональд и Дэби уезжали в город, дабы приобрести там всё необходимое.
Мальчик медленно брёл по узкой тропинке через кукурузное поле. Он слышал отдаляющееся тарахтение старого дедушкиного пикапа. Мальчик знал, что они вернуться немногим позже полудня и привезут ему из города каких-нибудь сладостей. Так было всегда, даже если их внук успевал провиниться незадолго до этого.
Он пересек поле, пересек солидную часть леса и спустился к «Змейке». Каждое возвращение в «низину» было приятным, словно возвращение домой после длительного отсутствия. Мальчик присел на траву, в паре шагов от воды. Как обычно он сделал глубокий вдох, чтобы как следует глотнуть свежего прохладного воздуха, и отпустил свой разум в полет, навстречу мечтам. Но мечты довольно часто прерывались мыслями и рассуждениями, связанными с не самой приятной действительностью. Рассуждения эти были детскими, но всё же серьезными. В основном все они были связаны с его семьей. Для семилетнего ребенка семья – это целый мир. Грустно видеть, как этот мир разваливается у него на глазах.
Всё началось с его матери. Люсия страдала приступами параноидной шизофрении. Её сына эти приступы часто пугали, но не потому, что Люсия становилась агрессивной. Нет. Она такой не становилась. Она просто становилась другой. Любящая мать, словно куда-то уходила, а её место занимала другая странная женщина не из этого мира. Муж Люсии отказался терпеть «её закидоны», как он их называл, и ушёл из семьи. Всё, что он оставил сыну – это свою фамилию.
Тогда родители Люсии забрали дочь и внука к себе, на ферму Картеров. После ухода мужа приступы Люсии участились. Но Дэби говорила, что любовь и забота излечат ее дочь. Ведь больна была душа, а не тело. И любовь – лучшее душевное лекарство. Она была права. К декабрю 1976-го Люсия Картер окончательно пришла в себя и чувствовала себя великолепно. То Рождество, встреченное на ферме, в теплом семейном кругу, было лучшим. Через несколько месяцев с ней случилось еще два приступа, один – в феврале, второй – в апреле. Но они были не столь тяжёлыми как раньше. В остальном же состояние Люсии было хорошим. Она проводила много времени со своим сыном, помогала родителям заниматься фермерскими делами.
Тем субботним утром она проспала завтрак. Она спала, когда её родители направлялись в город на своем стареньком пикапе, а её сын мечтал и наслаждался прохладой, сидя у реки в своей «низине». В этот очередной жаркий день он мечтал о том, что когда вырастет, станет врачом. Врачом, который будет лечить болезни, вроде той, что была у его матери. Он просто соберет всех больных вместе и окружит их заботой. Ведь, по словам его бабушки, забота и любовь – лучшее лекарство для человеческой души. Мечта была по-детски глупой, но именно это делало её такой забавной и милой. Потом мальчик подумал о своем отце. Потому что он тоже был врачом. Он лечил зубы. Мама всегда говорила, что папа – дантист, но раньше мальчик постоянно забывал это слово, тогда оно казалось ему сложным и невероятно мудрёным. Мальчик думал о том, помнит ли отец своего единственного сына, где он сейчас, и жив ли вообще... Ещё он надеялся, что однажды отец появится на пороге дедушкиного дома, попросит прощения у мамы, а она простит его, и все они заживут счастливо на ферме Картеров большой дружной семьёй. Однако один день сменялся другим, этого не происходило, но надежда в детском сердце не угасала.
Мальчик не знал, сколько времени прошло с его прибытия в низину, но он понял, что пора идти. Каждую субботу, когда бабушка с дедушкой уезжали в город, мама затевала домашнюю уборку. И, как обычно, ей могла понадобиться помощь сына. Он поднялся на ноги, обвел взглядом «низину» и отправился в путь. Дойдя до старейшего дуба, который служил неким ориентиром, мальчик не пошёл прямо, обычным путем, а повернул на восток, решив сделать крюк и заодно прогуляться. По дороге он нашёл длинный прутик и начал размахивать им, воображая себя средневековым рыцарем с мечем в руке, а лес стал зловещим лесом, служащим пристанищем для чудовищ. Вскоре он вышел на «мёртвое» поле. Когда дедушка впервые рассказал о нем, мальчик испугался. Но Рональд Картер лишь улыбнулся и успокоил внука, сказав, что поле называется «мёртвым» не потому, что на нём живут призраки, а потому, что земля там давно утратила своё плодородие, и поле стало бесполезным участком. Там росла лишь пожелтевшая на солнце трава, доходящая семилетнему ребёнку почти до пояса. Пройдя по «мёртвому» полю и разобравшись с призраками, которые были рождены детским воображением, молодой рыцарь шмыгнул в высокие заросли кукурузы. Но это были не кукурузные стебли, а великаны, пришедшие захватить королевство, что защищал рыцарь. Мальчик шёл, прорубая ряды «кукурузных великанов» своим мечем – прутиком, и вскоре вышел на ту узкую тропинку, по которой он ходил почти каждый день вот уже второе лето подряд. На полях царила тишина, если не брать во внимание стрекот кузнечиков. Бабушка всегда говорила, что они стрекочут к дождю, но зелёные насекомые делали это каждый день, а дождя не было уже пару недель. Мальчик медленно брел по тропинке, украшая скучную реальность своим воображением. Он чувствовал себя рыцарем, возвращавшимся в родной замок с прекрасными новостями о великой победе, победе над армией злобных великанов. Из мира фантазий вернул его, внезапно раздавшийся, резкий, пугающий звук. Звук выстрела.

На протяжении многих лет он часто вспоминал тот день. И каждый раз, намертво врезавшийся в память, звук того выстрела заставлял Виктора вздрагивать. Как и сейчас. Покинув свои мысли, детектив вернулся в пыльный кабинет. Его последняя сигарета была докурена, а ещё дымившийся окурок прибывал в пепельнице. Виктор опустил глаза. Перед ним, на столе, лежал диск «Cannibal Sugar». Недолго раздумывая, он убрал диск в ящик стола и поднялся с кресла. Виктор снял плащ с крючка, вышел из кабинета и хотел направиться прямиком к выходу, но вместо этого подошел к рабочему месту Мэри. Она оторвалась от экрана монитора и взглянула на детектива своими прекрасными большими зелёными глазами.
- Мэри, я направляюсь в морг. Ты не могла бы найти для меня кое-какую информацию касательно этого дела о самоубийстве?
- Да, конечно.
- Отлично. Узнай, пожалуйста, наблюдался ли Билл Свонсон в каких-либо психиатрических заведениях. И найди информацию о рок-группе именуемой «Cannibal Sugar».
- Будет сделано, детектив. – Мэри вновь одарила Виктора милой улыбкой и уткнулась назад, в экран монитора.
Виктор кивнул и молча удалился.

VI
Денёк выдался тёплым, и тёмно-бежевый плащ Виктору пришлось таскать всю дорогу в руках. Здание морга стояло почти по соседству с отделом полиции города Вест Фронтир. Дойти от своего кабинета до лаборатории Джона детектив Стабс мог за три минуты, но в этот день времени ушло в пару раз больше, так как Виктор шёл медленным прогулочным шагом. Выходя из пыльного офиса на свежий воздух, он каждый раз закуривал сигарету и, по привычке, начал шарить по карманам, но вспомнил, что докурил свою последнюю сигарету несколько минут назад. А до ближайшего магазина нужно было топать целый квартал. Виктор начал курить давно и не думал о том, сколько сигарет выкурил за эти годы. Цифры могли быть пяти или даже шестизначными. Но он знал одно – однажды это его убьет, если, конечно, он не словит раньше пулю от какого-нибудь барыги, толкающего наркоту в трущобах западной части города. Мысли о смерти его никогда не пугали. Может потому, что Виктор осознавал её неизбежность, а может потому, что постоянно сталкивался с ней на работе, и смерть для него превратилась во что-то обыденное. Вне работы ему тоже приходилось иметь дело со смертью. Виктор потерял немало близких людей. Впервые это случилось, когда он был семилетним мальчуганом с фермы Картеров. Тот самый первый раз был для него тяжёлым. Он заставил Виктора быстро повзрослеть и отказаться от своих грёз.
Детектив Стабс добрался до главного входа и вошёл в приемную. Помещение пустовало. Лишь потом детектив заметил девушку, сидящую за столом, прямо напротив входа. Она что-то быстро записывала. Потом зазвонил телефон, девушка подняла трубку: «Городской морг. Я вас слушаю». Виктор разглядел её лицо. На вид не особо симпатичная, в очках, с неправильным прикусом. Возможно, детектив уже видел её здесь и раньше, но он никогда не запоминал лица людей, чьих имён не знал. Девушка перекинулась парой слов с человеком на другом конце провода и положила трубку. Виктор попал в её поле зрения:
- Детектив Стабс, добрый день. – Она знала его, значит, их встреча была не первой. – Джон ждет вас в лаборатории. Пойдемте, я провожу.
- Спасибо, не стоит. Я был здесь уже не один десяток раз и знаю дорогу.
- Хорошо. – Девушка зарылась обратно в свои бумаги.
Виктор шёл по коридору и думал о том, как же было здесь тихо. Может именно этим объяснялась любовь Джона Вейлонда к своей работе. Он был славным малым. Весёлым, дружелюбным человеком и отличным, внимательным к деталям патологоанатомом.
Наконец детектив добрался до лаборатории. Джон стоял перед раковиной и мыл инструменты. На нём ещё были надеты перчатки и заляпанный кровью фартук.
- А вот и ты Вик, проходи.
Виктор подошел к операционному столу и взглянул на тело, лежащее под белой простыней:
- Это он?
- Да. Я только что с ним закончил. – Джон закрыл воду, стянул перчатки и отправил их в контейнер для мусора.
- Обнаружил что-нибудь интересное? – Виктор посмотрел на своего старого друга, который в своей рабочей одежде выглядел немного забавно.
- О да. На мой взгляд, это очень интересно. – Невысокий толстячок, уже в возрасте, в развалку, но довольно шустро подошёл к столу с рабочими инструментами, назначение которых Виктору было не известно.
Джон взял со стола маленький пакетик для улик и передал его детективу. В пакетике лежало отколотое горлышко тёмно-коричневого цвета, которое Джон обнаружил этим утром в спальне Свонсона.
- Ты показывал мне его сегодня утром. – Виктор внимательно разглядывал улику.
- Да. А ещё я сказал, что не нашёл других осколков. Так вот, они обнаружились при вскрытии.
- При вскрытии? – Виктор удивлённо взглянул на Джона и вернул ему пакетик.
- Парень действительно покончил с собой. Но перед смертью покойный не принимал никаких химических веществ, ничего такого я в его организме не обнаружил. Он сделал это довольно необычным образом. – Джон глубоко вздохнул.
- Насколько необычным? – Спросил Виктор. Его разрывало от любопытства.
- Он проглотил все осколки. Полость рта и пищевод сильно изрезаны. В желудке много стекла. Один же самый крупный осколок застрял у него поперек горла. Я полагаю, именно это стало причиной смерти.
- Господи, это просто ужасно.
- Ты прав, Вик. – Джон продолжал вертеть в руках пакетик с недавно найденной уликой. – За тридцать лет работы я повидал множество искалеченных тел, и выглядели они куда страшнее, чем это... Но мысль о том, что человек сам обрёк себя на столь мучительные страдания, повергает меня в ужас.
Виктор молчал. Джон посмотрел на него грустным уставшим взглядом:
- Одно я могу сказать с уверенностью – это была очень нелёгкая смерть.