Царица престрашного зраку. 06. Как закончился курляндский кризис

Первой зашевелилась Речь Посполитая, вспомнившая, что Курляндия – ее вассал и что решение ландтага подлежит утверждению польско-литовского сейма. Король Август Сильный, разумеется, одобрял действия своего сына, но ничего поделать со своими польскими подданными не мог: сейм мало того, что не утвердил избрание нового герцога, но еще и объявил Морица вне закона как изменника. Курляндцам же послали сказать, что если они не возьмут ход назад, т. е. не восстановят прежнего герцога, то лишатся автономии.

Объявление вне закона позволяло любому безнаказанно убить Морица, как только он появится на территории Речи Посполитой, но когда Август Сильный заболел в Белостоке, Мориц немедленно приехал навестить отца и поляки не только его не тронули, но даже зауважали.

Между тем Анна Иоанновна была вызвана в Ригу, куда под предлогом осмотра войск прибыл Меншиков. Встретившись с Анной, он потребовал от нее разрыва всяких отношений с Морицом, на том основании, что она представительница великого рода Романовых, в то время как Мориц – плод греха. Когда же он стал требовать от нее созыва нового ландтага, Анна заметила, что курляндские дворяне вряд ли ее послушаются. Поэтому Меншиков на следующий день сам с большим конвоем отправился в Митаву, где встретившись с членами курляндского правительства, потребовал от них новых выборов герцога, намекая на себя как на наиболее достойного кандидата и угрожая вступлением российских войск и арестом несогласных.

Встретился Меншиков и с Морицем, но содержание их беседы известно, по-видимому, лишь одному Валентину Саввичу Пикулю, уверяющему в своей исторической миниатюре*, что оба собеседника эту беседу записали (Меншиков, кстати, и писать-то не умел). Приводим запись диалога по Пикулю.

– Что же будет с Курляндией, если силою русских штыков вы изберете в герцоги свою светлейшую персону? – спрашивал Мориц. – И что будет, если ландтаг постоит за меня?»

– Местные рыцари не пожелают разделять участь волков в Сибири, а сама Курляндия не может искать ничьего покровительства, кроме русского.

– Вы откровенны! А посему отвечу своей откровенностью. Сколько вам дать, чтобы вы убрались из Митавы?

– На таковой деловой вопрос, – нисколько не обиделся Меншиков, – я отвечу тем же вопросом: сколько мне дать вам, чтобы вашего духу не было в Митаве?

Трудно понять, зачем такую беседу (для Меншикова, пожалуй, чересчур изысканную) ее участникам захотелось бы записать для потомков. Впрочем, верить или не верить Пикулю – дело каждого читателя.

Меншиков отъехал, полагая, что достаточно напугал курляндцев, но те и не подумали снова созывать ландтаг, во-первых, потому что два заседания подряд – это слишком утомительно, а во-вторых, потому что арестовывать правительство вассального Польше герцогства даже послушная Светлейшему князю Екатерина I не решится. Но весной 1727 г. императрица умерла, и Меншиков приказал занимавшему должность рижского губернатора генерал-аншефу Ласси вступить в Курляндию во главе экспедиционного корпуса из трёх пехотных и двух кавалерийских полков с задачей не пускать туда Морица Саксонского, если он не окажется в Курляндии, а если он там, выдворить его из страны.

Ласси узнал, что Мориц находится в Курляндии, и приказал полковнику Функу арестовать герцога. Тот арестовал герцогскую свиту, его имущество и личную канцелярию, но сам герцог успел бежать и с отрядом в 300 человек прибыл на остров Фишгольм в Усмайтенском озере, на котором, решив защищаться от российских войск, возвёл укрепления. Впоследствии латыши переименовали этот остров в Остров Морица (Moricsala), устроили там заповедник, где до сих пор показывают туристам «дуб Морица», в дупле которого, как утверждает Пикуль в цитированном выше сочинении, Мориц прятался от русских. По правде сказать, прятаться Морицу не было никакого смысла, так как Ласси и не думал штурмовать остров, а просто расположился лагерем на берегу, учитывая, что на острове нет никакой пищи, и предоставляя Морицу окапываться, сколько его душе угодно. Кончилось это тем, что Мориц Саксонский бежал под покровом ночи, навсегда покинув Курляндию, а его отряд сдался русским войскам. Выполнив свою задачу, Ласси вернулся с отрядами в Ригу, а Меншиков понял, что в качестве курляндского герцога он не устраивает ни Польшу, ни Пруссию, ни Австрию, не говоря уже о самой Курляндии, и таким образом, все вернулось «на круги своя».

Закончим эту главу, кратко описав дальнейшую деятельность Морица Саксонского. Он вернулся на службу во Францию, отличился при осаде Филиппсбурга и был произведен в генерал-лейтенанты. Затем его незаурядный талант полководца в полной мере проявился в войне за австрийское наследство и принес ему звание маршала Франции. В кампаниях 1745–1748 годов французская армия под командованием Морица завоевала всю территорию Австрийских Нидерландов и передовые голландские крепости. Это был самый крупный успех французской армии в Нидерландах с 1672 года, и Мориц получил звание главного маршала (т. е. генералиссимуса) Франции. Проживая после этого в пожалованном ему замке Шамбор, написал замечательный трактат «Теория военного искусства», служивший в XVIII веке учебником для многих полководцев. Там, кстати, высказана идея об отказе от рекрутской повинности в пользу общеобязательной воинской повинности, значительно опередившая век.

Граф Мориц Саксонский, маршал Франции


___________________
*Валентин Пикуль, «Дуб Морица Саксонского».