05. Разбилось зеркало в прихожей...

Пришла в себя Камилла в палате детской городской больницы. По словам врачей, она потеряла много крови. Рана, к всеобщему удивлению, полностью затянулась через четыре дня. От неё не осталось ни следа, ни единого пятнышка. Кроме раны на шее, синяка на скуле, шишки на голове и мелких ссадин, врачи не обнаружили у Камиллы никаких травм и повреждений. Поэтому версия об укусе крупной собаки выглядела вполне правдоподобно.

Оборудование в больнице было старым и никуда не годным, к тому же, провинциальные врачи и медсёстры практически ничего не знали о V-307. Вот почему, никто не направил Камиллу в специальную клинику и не произвёл необходимой дезинфекции. Впоследствии большое количество маленьких пациентов заразилось опасной инфекцией.

Камилла не знала, что происшествие вызвало очередной семейный скандал. Отец обвинял мать девочки, она в свою очередь ругала Софию Романовну на чём свет стоит. «Я не виновата, что вы такую инфантильную девчонку вырастили. Я с четырёх лет одна по всему городу ходила, и ничего со мной не случилось. Мне что за Камиллой вашей сутки напролёт наблюдать? Я и так еле-еле справляюсь с Владиславиком. А Камилла чем по улицам шататься, лучше бы мне помогла», - возмутилась бабушка Соня.

Сначала Жанна хотела забрать Камиллу домой. Но потом, поразмыслив, решила, что девочке лучше ещё какое-то время пожить у бабушки. Развод – дело хлопотливое, а присутствие ребёнка могло создать дополнительные сложности. «Только не отпускай Милу на улицу одну», - сказала она Софии Романовне на прощание. Бабушка Камиллы передёрнула плечами и что-то пробормотала себе под нос.

Как только Камиллу выписали из больницы, бабушка взвалила на неё большую часть хозяйственных дел. Наверное, пожилая женщина думала, что труд - лучшее лекарство от всяких глупостей и бессмысленного шатания по дворам и улицам.

На смену дождям и холодному ветру в город пришла тридцатиградусная жара. От яркого солнца у Камиллы болели и слезились глаза. По вечерам её мучили мигрени. София Романовна ворчала, говорила, что девочка всё выдумывает, чтобы отказаться от работы по дому.

***

Закончив стирать тёмно-синее постельное бельё с изображёнными на нём лианами и забавными енотиками, Камилла решила порисовать. Девочке вдруг представилась картина удивительной красоты. Голубоглазая блондинка лежит в ванне, полной крови. Чуть ниже, на белом кафеле валяется лезвие. «Блондинка перерезала себе вены. И из неё вытекло много-много крови. Что может быть прекраснее? Только смерть. И красный цвет - самый-самый красивый», - думала Камилла, и на губах её играла мечтательная улыбка.

- Камилла, ты что там делаешь? Ужинать иди, - послышался из кухни голос бабушки.

Девочка с видимой неохотой оторвалась от своего занятия и поплелась на кухню. Владиславик, как всегда, капризничал, и Камилла вдруг почувствовала по отношению к нему настоящую ненависть. «Сидит тут жирный маленький уродец, сопли распускает. Взять бы из ящика с инструментами молоток и бить, бить, бить его по голове. Будет много крови, много счастья», - думала Камилла.

После ужина девочка вымыла посуду, потом отправилась гулять во двор вместе с бабушкой и Владиславиком. Малыш подолгу не мог заснуть, и врач посоветовал выводить его на получасовую вечернюю прогулку. Потом пришла пора ложиться спать. Ночь выдалась на удивление спокойной. Кошмарные сны пока ещё не мучили Камиллу.

***

- Сегодня вечером мы идём в гости к тёте Оле. У неё новоселье. Ещё нужно погулять с Владиславиком и купить подарок. Так что поторопись с уборкой, - сказала София Романовна, когда они закончили завтракать.

Камилла молча кивнула и принялась мыть посуду. Сковородка из-под омлета никак не желала отмываться. С самого утра у девочки болели и слезились глаза, ядовитое наглое солнце с ненавистью смотрело на неё сквозь зарешёченное окно. Как и многие жители первых этажей, София Романовна боялась воров и превратила свою квартиру в подобие тюрьмы или психиатрической больницы. Бело-красная клетчатая штора выглядела в это утро особенно жалко. "И я такая же", - подумала Камилла, хотя и сама не понимала, чем вызвана эта странная мысль.

«Глупая бабушка. Ворам здесь всё равно поживиться нечем. А от солнца решётки не спасают. И за что оно меня так ненавидит?» - думала Камилла. У девочки начинала болеть голова, ей казалось, что виски сжимает чугунный обруч или терновый венец.

Камилле вспомнилась картинка в какой-то книжке. Терновый венец на голове мученика и прекрасные, словно рубины, красные капли. Девочка представила, как надевает такой венец на голову Владиславика, и по его круглому румяному личику течёт кровь. Много крови…

- Камилла, ты вообще убирать собираешься? Сидишь тут, как истукан, - напустилась на неё бабушка. Владиславик в комнате смотрел мультик и громко смеялся.

- Да-да, сейчас, - сказала Камилла и пошла в ванную за половым ведром.

Девочка что есть сил тёрла тряпкой старый и ободранный деревянный пол. Вода вскоре стала чёрной от грязи. А Камилле почему-то представилось, что вся кухня залита кровью, и она смывает её со скрипучих, ворчливых половиц. После девочка наскоро пропылесосила в комнате ковёр, вытерла пыль. А потом они все вместе отправились в магазин. Камилле казалось, что жара, словно молоток, бьёт её по голове и шипит сквозь зубы какие-то ругательства. «И за что она так на меня сердится? Что я сделала? Жара такая же злая и несправедливая, как бабушка Соня и такая же глупая и громкая, как Владиславик», - думала Камилла, стоя с племянником у магазина.

Вечер не принёс вожделенной прохлады. Жёлтый сарафан Камиллы противно лип к телу. У дома тёти Оли росли нестерпимо яркие оранжевые цветы. Мигрень Камиллы усилилась, и девочке было больно смотреть на "огненные шары", росшие на клумбе. «Какое всё вокруг противное, яркое! Вот бы мир стал черно-белым, спокойным и прохладным», - подумала она.

Тётя Оля, женщина лет пятидесяти в больших очках, расцеловала Владиславика и погладила Камиллу по тёмным волосам.

- Какие у тебя внуки замечательные, Соня! – проговорила она. – А моя Женечка что-то с детьми не торопится. Всё карьеру делает.

- Лучше поздно, чем рано, - проворчала бабушка, явно намекая на дурной поступок тёти Наташи, матери Владиславика.

София Романовна постоянно сердилась на младшую дочь. «Хоть бы раз в месяц ребёнка проведала. А то приезжает только, когда деньги нужны, а на малыша и не смотрит», - жаловалась она соседкам.

- Проходите в комнату. Я сейчас приготовлю чай и всё принесу. Скоро придут остальные гости, - сказала тётя Оля.

В комнате Камилла почувствовала дурноту. Ярко-красные маки на обоях презрительно расхохотались девочке в лицо. «Вспоминай, вспоминай. Как же ты могла забыть?» - смеясь и перебивая друг друга, кричали они.

Камилла вспомнила, как совсем недавно побывала в комнате с такими же обоями. На белом фоне были нарисованы красные маки. Она сидела на старом, покрытом подозрительными пятнами бежевом диване, шея и голова невыносимо болели. Камилле казалось, что жизнь вытекает из неё по капле. Хозяин квартиры протянул девочке чёрный шёлковый шарф. Камилла обмотала им шею, и ей стало немного легче.

- Ты сама во всём виновата, Камилла, – сказал человек с белыми зрачками. - Если бы не пришла сюда, ничего бы не произошло. Никто не тащил тебя в эту квартиру силой. Ты просто польстилась на сладости и мультфильмы. За всё в этой жизни надо платить. И если ты расскажешь обо всём бабушке, она станет ругаться. И, может быть, даже тебя накажет. Ведь тебе говорили, что ни при каких обстоятельствах нельзя идти домой к незнакомым людям.

- А что мне сказать, если спросят, откуда рана на шее? - чужим мёртвым голосом проговорила Камилла.

- Скажи, что тебя укусила собака. Большой бездомный пёс, - посоветовал Белоглазый.

Камилла расплакалась и никак не могла успокоиться. Хозяин квартиры, сжалившись над девочкой, принёс ей воды. Чашка была такой же, как и обои. На белом фоне скалили зубы кроваво-красные маки.

Продолжение следует