06. Разбилось зеркало в прихожей...

Ольга Николаевна и София Романовна с ужасом смотрели на Камиллу, которая, словно маленький капризный ребёнок, каталась по полу и кричала. Испуганный Владиславик громко плакал. Бабушка Соня хлопала девочку по щекам, Ольга Николаевна брызнула ей в лицо водой, но Камилла ни на что не реагировала. Вдруг девочка замолчала, по лицу её прошла судорога, и она открыла глаза.

- Я не виновата, - пробормотала Камилла.

Наскоро распрощавшись с хозяйкой и извинившись перед ней, София Романовна повела детей домой. Владиславик, сидевший в коляске, продолжал пронзительно плакать. А притихшая Камилла дрожала, как лист.

«Что с ней такое? - думала София Романовна. - На каприз или детскую ревность это не похоже. Тут другое. Что-то в комнате Ольги по-настоящему испугало Милу. В чём же дело? На неё так подействовал развод? Но ведь мы с мужем тоже развелись, а Жанна отнеслась к этому абсолютно равнодушно. Впрочем, тогда ей было уже шестнадцать. Первая любовь, ночёвки у подруг. В таком возрасте дети отдаляются от родителей. А Камилле всего десять. Или дело в нападении собаки? Камилла не смогла объяснить толком, где именно это произошло. Всё это очень и очень странно. Может быть, она что-то от нас скрывает?»

- Камилла, - ласково проговорила София Романовна. - Что тебя так испугало в квартире тёти Оли?

- Обои, - пробормотала девочка и отвела глаза.

- Обои? Но почему? Что в них пугающего? - спросила бабушка Соня.

Уже очень давно она не говорила с внучкой так ласково. Но девочка замкнулась в себе, и больше София Романовна ничего не смогла от неё добиться. Дома пожилая женщина дала Камилле успокоительных капель.

Странное дело, ни в больнице, ни после выписки Камилла не думала о Белоглазом и совершенно его не боялась. Но теперь всё изменилось. Девочка постоянно прокручивала в голове воспоминание о человеке с белыми зрачками и его жестоких, несправедливых словах. Вспоминались ей и обои с красными маками, грязный бежевый диван и чёрный шёлковый шарф. В этот вечер бабушка Соня забыла задернуть штору, и Камилла с ужасом смотрела на тёмное окно. Девочке казалось, что Белоглазый прильнул к стеклу с той стороны и подглядывает за ними.

- Вот что, Камилла, ты пока отдохни, а мы с Владиславиком сходим на прогулку, - сказала София Романовна.

- Нет-нет! - воскликнула Камилла. - Я с вами! Я одна не останусь.

Девочке казалось, что человек с белыми зрачками только того и ждёт и, стоит бабушке Соне выйти за порог, он взломает замок, проникнет в квартиру и опять на неё нападёт.

- Ну ладно, пойдём, - озабочено глядя на Камиллу, проговорила София Романовна. - Что-то ты нервная сегодня.

На улице уже практически стемнело. Где-то в зелёном сумраке смеялась девушка, в какой-то квартире звучало радио, кто-то играл на гитаре. В воздухе пахло жасмином.

Раньше Камилле нравились вечерние прогулки. После наступления темноты мир становился совсем другим, романтичным и загадочным. Но теперь всё изменилось. Дома, высокие деревья, странные шорохи у них за спиной пугали Камиллу. Девочка старалась держаться как можно ближе к бабушке. «Что если Белоглазый прячется за одним из тех кустов?» - думала она.

И вдруг перед глазами у Камиллы промелькнула белая вспышка. А потом ещё одна и ещё… После этого стало светло, как днём. Так у девочки появилась способность видеть в темноте. Но она никому не рассказывала о своём необычном даре.

***

Стояла удушающая жара. В воздухе пахло тухлой водой и испорченным мясом. Вся одежда Камиллы пропиталась потом. Она шла босиком по камням и осколкам стекла. «Ну да, зеркало же разбилось», - подумала девочка, и сердце её сжалось от мучительной тоски. Камилла боялась, что вот-вот из-за угла покажется белый двухэтажный дом с потрескавшимся фасадом и причудливыми деревянными балконами. Там до поры до времени дремало вековечное зло.

Девочке хотелось повернуть назад, но сделать этого она не могла. Какая-то неведомая сила влекла её вперёд. «Всё что угодно, только не этот дом. Пусть он никогда не покажется», - молилась про себя Камилла.

Но неизбежное совершилось. Вскоре девочка оказалась во дворе той самой проклятой двухэтажки. Из трещин на фасаде сочилась кровь. Замирая от ужаса, Камилла вошла в подъезд. Что-то затянуло её туда. Деревянные ступени крошились у девочки под ногами, но она продолжала взбираться на второй этаж. Голубая железная дверь, как и тогда, в первый раз оказалась открыта.

Миновав полутёмную прихожую, Камилла вошла в ванную. В ванне, наполненной кровью, лежала мать. Глаза её были закрыты, а на полу валялось лезвие. Над телом склонились Миша и Катя и, словно животные, лакали кровавую воду.

- Попробуй и ты. Вкусно. Прямо вишнёвый сок, - сказала Катя, на мгновение оторвавшись от своего занятия.

Камилла почувствовала, что проваливается куда-то…

- Камилла, проснись! Это просто сон, - бабушка уже давно трясла девочку за плечо. Испуганный Владиславик громко плакал.

***

На следующее утро Владиславик заболел. Малыш сильно кашлял, и у него поднялась высокая температура. «И как он мог простудиться в такую жару?» - недоумевала София Романовна. А Камилле стало стыдно. Ведь ещё совсем недавно она без всякой причины ненавидела Владиславика, желала ему смерти. И вот он заболел.

«Это я во всём виновата. Я всегда во всём виновата. Пошла в ту квартиру, а потом пожелала Владиславику плохого. И вот...» - подумала Камилла, и глаза её наполнились слезами. Теперь девочка не чувствовала неприязни по отношению к племяннику. Камилла искренне беспокоилась за малыша.

- Вот что, я схожу в аптеку, а ты посиди с Владиславиком, - сказала София Романовна. - Только глаз с него не спускай и никуда не уходи.

Когда за бабушкой закрылась дверь, Камилла села на стул и, не отрываясь, стала смотреть на племянника. Она боялась, что в квартиру проникнет Белоглазый, выкрадет Владиславика и сделает с ним что-нибудь ужасное.

***

Каким-то непостижимым образом Камилла оказалась на улице, около гаражей. Голова у неё болела, а перед глазами мелькали чёрные точки. Стояла удушающая жара. Где-то на одной ноте плакал ребёнок. «Владиславик. Он же там один. Как я могла его бросить? - подумала девочка. – А, может, бабушка вернулась из аптеки и отпустила меня гулять или послала в магазин?» Камилла попыталась вспомнить, как вышла из дома, но так и не смогла этого сделать.

«Может быть, мне всё это только снится? - подумала девочка. - Сегодняшний сон тоже был ярким и реалистичным». Камилла опустила глаза и заметила красные брызги на жёлто-синих новеньких босоножках.

И Камилле вспомнилось, как она блуждала по пустынным дворам. От зноя у девочки кружилась голова. Жёлтые бабочки перелетали с цветка на цветок и почему-то ужасно раздражали. А пыльная зелень вызывала беспричинную тоску. Камилле казалось, что весь мир вокруг ненастоящий, а за ним кроется что-то на удивление безобразное, скользкое и гнилое. Солнце, зелень, ярко-жёлтые одуванчики – всё это было, по её мнению, детским, наивным рисунком. Вот-вот бумага расползётся, и ничего не останется, кроме отвратительного чёрного гноя.

И вот в одном из этих ненастоящих, нарисованных дворов Камилла увидела рыжеволосого мальчика в синем, слишком тёплом для такой погоды, спортивном костюме. Сидя на дереве, он сооружал из досок подобие шалаша. Его некрасивое худенькое личико покрывали многочисленные веснушки. А во взгляде больших серых глаз читались тоска и одиночество.

- Ты что делаешь? - спросила Камилла, глядя ему прямо в глаза.

- Да так, домик строю, чтобы отсидеться. Меня дядя Валя из дома выгнал. У него сегодня утром деньги пропали. Вот дядя Валя и решил, что это я. А я не брал. Честное слово, - с удивительной готовностью ответил мальчик.

- А дядя Валя это кто? - спросила Камилла, продолжая, не отрываясь, смотреть на мальчишку.

- Отчим мой. Моя мама недавно женилась. Меня, кстати, Васей зовут. А тебя?

- А я Камилла. Сколько тебе лет?

- Недавно одиннадцать исполнилось.

Дети разговорились. Камилла рассказала Ваське о ссорах родителей, разводе, бабушке и Владиславике. Умолчала она только о визите в чужую квартиру и творящихся с ней странностях.

- Ты, наверное, голодный. А моя бабушка как раз блинов напекла. У неё такое вкусное клубничное варенье. Ты не представляешь, - мечтательным тоном протянула Камилла. - Пойдём к нам.

И Васька, от природы замкнутый и недоверчивый, согласился. Худенькая темноволосая девочка его очаровала. Во взгляде её зелёных глаз таилось что-то опасное и одновременно притягательное.

Потом перед глазами Камиллы замелькали отрывочные воспоминания. Словно кадры из кинофильма на быстрой перемотке. Белый двухэтажный дом с деревянными балконами, сонный двор, колокольчики, печально опустившие головки. Ванная, отделанная жёлтым кафелем.

- Я пойду. Мне пора. У меня племянник дома один, - говорила Камилла.

- Ну и как ты пойдёшь? У тебя же все руки в крови и на подбородке пятно, - увещевал её человек с белыми зрачками.

«Нет, нет, нет! - подумала Камилла. - С мальчиком Васей всё хорошо. В последний момент он отказался идти со мной и вернулся домой. А кровь… Нет, это не Васькина кровь!».

И, напуганная до последней степени, девочка бросилась бежать.

- Как можно быть такой безответственной? - напустилась на Камиллу бабушка Соня, когда девочка вернулась домой. - Как ты могла оставить Владиславика одного? И кто тебе разрешил выходить на улицу одной после того… происшествия? Подожди, ты ранена? Откуда у тебя кровь на босоножках?

- Это чужая кровь, - протянула Камилла.

- Как это чужая? Где ты была? Что случилось?- не отставала от Камиллы София Романовна.

- Там, на дороге жуткая авария произошла. Всё было залито кровью, - заговорила девочка. – Мне стало интересно, я подошла и прямо в кровавую лужу встала.

В эту минуту у Камиллы был настолько честный, невинный вид, что София Романовна поверила её рассказу.

Ночью Камилле опять приснился кошмар.

«Надо сводить её к Вере на приём», - подумала София Романовна на следующее утро.

Вера Сергеевна Рубальская, её старая знакомая, работала невропатологом в детской поликлинике. Вера Сергеевна осмотрела девочку, посоветовала сделать энцефалограмму. Но ни она сама, ни аппаратура не выявили никаких патологий. V-307 возможно обнаружить только с помощью специального анализа крови, а невропатологи ничего не знают об этом коварном заболевании. Кроме того, у Камиллы была ещё только начальная стадия страшной болезни.

Продолжение следует