"Амарантайс" 3.

Настя подняла голову, уставившись в лицо Александра Михайловича. Тот несколько мгновений молча смотрел на нее, а потом слегка нахмурился. Одной рукой он придерживал елку, которая, кажется, стала еще на пару сотен иголок лысее.
- Э-э… Анастасия Горлова, кажется?
- Александр М-Михайлович. – Согласно кивнула девушка, чувствуя, как на пылающих щеках медленно тает снег.
- Николай. – Незамедлительно представился дядя Коля, схватив и потрясая свободную руку Рублева в воздухе. Насте вдруг стало невероятно смешно. Проглотив рвавшийся наружу смешок, она поднялась и подняла слетевшую с головы шапку. Сняла варежку и начала вытрушивать из рукава набившийся туда снег.
- У вас все в порядке? – Александр Михайлович взглянул на взъерошенного дядю Колю, шапка которого покрылась липким снегом и сейчас напоминала большой бесформенный сугроб.
- Ага. Молодежь, в порядке?
- Все нормально. – От ощущения снега в рукаве и покалывания шерстяного свитера сводило зубы, но девушка только подняла голову и нахлобучила шапку, улыбнувшись дяде Коле. – Скользко невообразимо. – Будто оправдываясь, произнесла она, переводя взгляд на Александра Михайловича. Тот кашлянул.
- Помощь не нужна?
- Нет. – Быстро ответила Настя. – Извините, что… что упали… здесь.
Александр Михайлович, кажется, чуть не хмыкнул, но в последний момент сдержался – только уголки губ дрогнули. Лицо его оставалось серьезным и сосредоточенным, когда он передавал елку дяде Коле.
- Да ничего страшного. Падайте, где вам удобно. – Кажется, улыбка все-таки прорвала баррикаду серьезности, но тут же исчезла. Сердце Насти дрогнуло и застучало, как ненормальное. Он почти улыбнулся ей!
Наверное, блаженное выражение тут же появилось на ее лице, потому что Рублев чуть нахмурился. Тут же одернув себя, девушка отчаянно боролась с прилившей к щекам кровью.
- Доброго вечера. – Бросил Александр Михайлович, глянув на дядю Колю, и отрушивая руки от смолы и коры.
- Спасибо за помощь! С наступающим вас! – затараторил тот, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. Зайдя на стоянку, Рублев сел в свой белый «Майбах». Через несколько секунд фары ослепили странное трио – Настю, Николая и покосившееся деревце. Еще через мгновение машина уже выезжала на трассу. – А это кто был то?
- Рублев… - вздохнула Настя, опуская глаза, и замечая, что все джинсы ее в снегу. – Директор мой.
- Хорошая фамилия. – Одобрил дядя Коля.
- Да не то слово… - Девушка зябко повела плечами, - ну, потащили дальше? Далеко вам?
- Два шага! – Бодро отозвался он, взваливая на плечо елку, - идем, молодежь. Чаем тебя напою, промокла вон вся… А внучка сегодня пирог испекла…
Дядя Коля жил в обычной хрущевке, с видом из окна на крошечную площадь, которая и площадью то не считалась. Так, пятачок с памятником неизвестному поэту посредине. Если высунуться с балкона и вытянуть шею, можно было увидеть краешек крыши здания, в котором располагался «Амарантайс». Квартира была обставлена очень уютно, хоть и немного старомодно. Пахло книгами, морозом, принесенном с улицы, и обещанным пирогом. Из кухни выскочила молодая девушка, возраста Насти, со светлыми, затянутыми в хвост волосами. В переднике и мешковатой футболке.
- Дедуля! Елка! – Она подбежала к вошедшим и чмокнула дядю Колю в щеку. Заметив Настю, она слегка удивилась, - здравствуйте.
- Добрый вечер. – Улыбнулась Настя. – Я Николаю елку помогла дотащить. – Быстро добавила она, понимая, что должна что-то сказать.
Взгляд девочки скользнул по измазанной смолой светлой куртке и съехавшей шапке. Затем губы растянулись в приятнейшей улыбке.
- Да вы проходите! Меня Диана зовут! Снимайте куртку, мы ее застираем сейчас.
Дядя Коля уже снял шапку, с которой хлопьями падал снег. Оказалось, что волосы у него очень густые, хоть и седые. Настя тут же поняла, что он много старше, чем показался в начале.
- Да мне до дома совсем близко. Всего одна станция метро. – Она благодарно улыбнулась в ответ, - Я Настя. Очень приятно. Я лучше к вам завтра зайду, после работы.
- А обещала чаю попить с нами. – Немного расстроился запыхавшейся дядя Коля.
- Завтра приду обязательно! – пообещала Настя, стараясь не соблазниться вкуснейшим запахом из кухни, - очень рада знакомству!
- Когда вас ждать? – Диана помогла прислонить настрадавшуюся елочку к стенке.
- Часов в восемь вечера будет хорошо?
- Конечно! Будем ждать вас!
Настя с прежней улыбкой попрощалась и вышла, чувствуя радость от того, что у нее появились новые знакомые, которых в Москве у нее было не так уж много.
***
- А на Новый Год ты где? – Рома сидел на стуле за своей барной стойкой, и, спрятавшись за наставленными на баре ящиками с бокалами, притащенными со склада, уплетал жаренную картошку с грибами и зеленью. Весь обеденный перерыв он проговорил по телефону с Ольгой, которая так его и не дождалась вчера, и теперь скрывался от администратора, чтобы спокойно поесть.
- Скорее всего, дома. – Настя, бездумно водя пальцем по сенсорному экрану системного компьютера, наблюдала, как из кафе выходят молодые люди, весело похлопывая друг друга по плечам. – А ты?
- Если с Олей помирюсь, то у нее.
- У вас серьезно?
По выражению лица Ромы Настя поняла, что картошка встала у него поперек горла. Он боялся серьезных отношений всю свою сознательную жизнь. С Настей они были знакомы больше пятнадцати лет, и заслуженно называли друг друга лучшими друзьями. Они родились в одном поселке, Семенково, только когда Роме исполнилось восемь, родители решили, что нужно перебираться в город, чтобы сын пошел в школу и выучился в Москве. Насте было шесть, и ее мама часто отвозила в Москву, к друзьям, решившимся остаться в столице. Связь они не теряли, хотя долгое время могли не видеться.
Наконец-то Настя тоже решила для себя, что пора покидать уютное гнездышко в Семенково, и, влюбленная в «живущую» Москву, переехала туда. Сначала на накопленные деньги снимала комнату, а теперь на двадцать один год, ей подарили однокомнатную небольшую квартиру почти в центре. Пришлось сильно ужиматься в средствах после покупки и пойти на работу, куда, кстати, Рома ее и устроил, но девушка была счастлива, что все сложилось именно так. Правда, ее беспокоило, что она запросто могла слететь со стипендии теперь, когда университет стал местом, редко ею посещаемым.
- Да ты ешь спокойно. Я же просто спросила.
- Какой серьезно, Настюх? Ей же семнадцать только. И то… будет. Месяцев через шесть.
Настя улыбнулась, покачивая головой.
- Любви все возрасты покорны… - философски изрекла она, и тут же замерла. Рублев зашел в зал и, не спеша, глядя по сторонам, направлялся к своей любимой «кабинке».
- Покорны они или нет… - Рома продолжал напихивать рот едой, - она даве девофка ефе… а я обыфно с девофками не…
- Рома, Рублев идет!
- Во блин! – Работая челюстями, как электрический, заклинивший Щелкунчик, Рома с трудом проглотил наполовину пережеванную картошку и вскочил на ноги, как раз в тот момент, когда Александр Михайлович поднял глаза на бар. – Доброе утро, Александр Михалыч!
- Доброе утро… - стараясь деть куда-нибудь глаза, пробормотала Настя.
- Здравствуйте. – Поздоровался Рублев, ставя свой черный дипломат на диванные подушечки. – Пробей-ка мне бутылочку Боржоми. – Он взглянул на Настю. Затем на наручные часы, и преувеличенно серьезным тоном добавил, - кажется, еще не слишком поздно.