02. Башмачок для Золушки

– Мадмуазель Элис, ваш кофе, – Пьер поставил чашку на стол, опустил к моим ногам пару домашних шлёпанцев и весело подмигнул. – А взамен позвольте вашу туфельку.

Я с улыбкой вручила ему прохудившийся тапок и спросила:

– Давно вы здесь живёте?

– Это семейное гнездо, – ответил он с лёгкой ноткой грусти. – Дом детства.

– Мне нравится. Кстати, спасибо, что взялись помочь.

– Очень рад. Располагайтесь, подождите полчаса, и я вернусь. Если захотите ещё кофе, не стесняйтесь. Кухня за дверью.

– Простите, Пьер, – отважилась я, указывая на стены, – а что это за картины? Они крайне… необычные.

– Из моей коллекции, – ответил он так беззаботно, словно речь шла о спичечных этикетках. – Я давний поклонник художника, который их создал. Это один из лучших учеников Уорхола. Американец.

«Бинго!» – подумала я. Но выспрашивать подробности было бы не вежливо, поэтому промолчала, добавив смущённо:

– Очень необычные.

Хозяин кивнул, слегка поклонился и вышел. А я с любопытством смотрела ему вслед.

Кофе был заварен по-мужски. Крепко. Так делают люди, которые сами ценят божественный напиток и другим не позволяет в нём сомневаться, предлагая совершенно неуместные сахар или молоко. Я глянула на часы – времени ещё вполне достаточно, чтобы успеть полюбоваться фахверком, а пока… вопрос: у кого же на самом деле оказалась в гостях?

По неведомой случайности дырявый тапок привёл к таинственному коллекционеру, любителю стоящего кофе и, по совместительству башмачнику из мастерской, где пахнет лавандой, который… погодите-ка. К тому же носит на пальце серебряный перстень. Так-так.

Я не Шерлок Холмс, разумеется, но вспомнила плавные жесты Пьера, осанку, уверенный взгляд и спросила себя: «Башмачник?» Что-то в его облике не вязалось ни с атмосферой обувной мастерской, ни с этой гостиной, ни… Да и картинам, во всяком случае одной из них, если не ошибаюсь, здесь совсем не место.

Размышления перебил телефонный звонок. Оказалось, что в Праге меня ждут срочные дела, которые никак нельзя отложить. А значит, поездку придётся прекратить и возвращаться не позднее завтрашнего дня. Пока мы с коллегой обсуждали подробности, время пролетело незаметно. И скоро я снова увидела своего загадочного визави.

– Мадемуазель Элис, ваша туфелька готова! – улыбался хозяин, протягивая мне целёхонький тапок с крепко подшитой подошвой.

Он вернулся в гостиную, не сняв рабочего фартука, и выглядел теперь один в один как настоящий обувной мастер. Несмотря на это, любопытство всё же подстёгивало меня получше рассмотреть его перстень.

– Спасибо огромное! Вы очень выручили несчастную путешественницу.

– Пожалуйста, примерьте. Ну? Как?

Я обулась и бодро переступила с ноги на ногу.

– Замечательно. Просто замечательно. Скажите, сколько стоит ваша работа?

– Ничего. Совершенно ничего, – кивнул он, и, с неожиданной лёгкостью, почти как фокусник, вынул из кармана какой-то предмет и протянул мне на ладони.

– Вуаля!

Это оказался крохотный сувенир – прелестная фарфоровая туфелька.

– О, боже! Как мило! Спасибо, Пьер.

Я сделала нарочито церемонный поклон. В этот момент мы оба, держу пари, одновременно вспомнив сказку о Золушке, весело рассмеялись.

– Мне очень неудобно, что вы не берёте денег.

– Это подарок, – настойчиво повторил он, глядя на меня поверх очков хитрым взглядом.

И тут же сменил тему:

– А какими судьбами вы оказались в нашем городе, принцесса?

– Проездом. Хочу сегодня посмотреть Адам-хаус. Ведь он, кажется, где-то здесь, неподалёку от площади?

– Да, – Пьер показал в сторону окна. – Я провожу вас.

Аккуратно держась за изящные кованые перила, мы спустились по крутой лестнице и вышли из дома. Пьер указал на островерхую крышу, что виднелась на дальней стороне Сен-Круа:

– Это Адам-хаус. Он ждёт вас. Желаю приятной прогулки. И пожалуйста, мадмуазель Элис, не забудьте заглянуть в Анжерский замок. Непременно. Там мы храним наше самое бесценное сокровище.

Он протянул мне руку на прощание.

Я подала в ответ свою и в этот момент смогла, наконец, разглядеть перстень. Пьер накрыл наше рукопожатие левой ладонью, и огромная печатка оказалась прямо на виду. На ней отчётливо вырисовывался символ пентаграммы и слегка потёртая, но легко узнаваемая надпись в полукруге: «CUSTOS TEMPUS». Хранитель времени.

Задержав на перстне внимание чуть дольше положенного, я, подняв глаза, поймала знакомый взгляд поверх очков и откровенно смутилась:

– Удивительная вещь.

– Наследство, – коротко ответил Пьер и, показалось, чуть поспешно отпустил мою руку.

– Простите, – нашлась я, – Сокровище? Вы имели в виду знаменитые гобелены?

– Апокалипсис Иоанна. Именно так. Раньше они находились здесь, – он кивнул в сторону апсиды собора Святого Маврикия, – прямо напротив нас. А теперь хранятся в замке на берегу реки.

– Ой, как жаль! Я мечтала увидеть их, но завтра буду вынуждена уехать. А теперь, видимо, уже поздно.

– Ничуть! – тут же отозвался Пьер.

– Вам очень повезло, мадмуазель Элис, сегодня особый день и залы музея будут открыты до девяти вечера. Вы успеете.

Мы вновь пожали друг другу руки и расстались.

Перейдя дорогу, я невольно оглянулась, надеясь ещё раз помахать рукой на прощание, но Пьер, видимо, уже вернулся в мастерскую. Да, последний час прошёл не скучно. Удалось нежданно негаданно прикоснуться к сказке, и таинственный принц-башмачник, чуть не преклонив колено, вручил мне туфельку. Я оглядела свою потёртую, но всё ещё крепкую обувь. Что ж, теперь можно уверенно прошагать оставшиеся пол-Европы.