42. Террор и Добродетель

Спутников белых офицеров, "лесных братьев", шуанов можно было отличить по лохматым козьим курткам и прикрепленным к ним символам Сердца Христова. Вооружены они были вилами вместо штыков, у каждого за поясом торчали сабли и пистолеты, у некоторых топоры.

- А ну-ка, кто тут у нас? Тащите его сюда, ребята...

Кокарда на шляпе Данжу, а особенно трехцветный пояс-шарф сразу выдавали в молодом человеке республиканца, к тому же чиновника.

Из-за спины с бесшумностью и ловкостью дикаря возник молодой шуан, приставил рывком к горлу нож и обезоружил.

- Вот же красавец... а ну держи его, да крепче, Жан Круассан! - по команде одного из белых офицеров, на Шарля набросилось еще трое шуанов, двое держали за руки, третий за воротник чёрного фрака.

Круассан, ну и кличка у этого "христолюбивого воина белой идеи".

Данжу знал, что шуаны часто отзываются на дикарские прозвища типа Налей Жбан, Крадись По Траве, Синебой, но Круассан... Тоже мне... булочка... с дерьмовой начинкой...

Один из "белых" офицеров, молодой человек лет тридцати с закрытым черной маской лицом, увидев Розели, тут же спешился, и, бросив поводья одному из шуанов, быстрым пружинящим шагом подошел к доктору:

- Арман... господин барон... я очень рад видеть вас живым... нам сказали, что вы брошены в тюрьму Лаваля Шато-Нёф в ожидании казни...

Розели слабо улыбнулся и порывисто протянул руку:

- Господин граф... Анри... я тоже очень рад вас видеть. Но никак не ожидал что в таких обстоятельствах...

Между тем, как люди д,Эспаньяка - Розели мрачно взглянул на офицеров, окруживших пленного республиканца - своей склонностью к зверствам не внушают мне никакого доверия... Меня они тоже не жалуют по ряду причин, но вряд ли тронут. А вот его...

Анри... Богом прошу... не дай им замучить и убить этого человека... я обязан ему жизнью...Если надо, стану просить за него перед вашим командиром, знаю, он тоже не одобряет палачество д, Эспаньяка...

Молодой дворянин, которого Розели дружески называл Анри, лишь несколько минут, не выходя из тени старого дуба, внимательно вглядывался в лицо пленного республиканца, потом вдруг побледнел и схватил доктора за плечо:

- Откуда он здесь?! Он сейчас должен быть в Париже...

Настало время удивляться доктору Розели.

- Так вам знаком... этот человек... этот республиканец?!

- Господин барон... - обратился молодой человек к Розели - не оставляйте его с людьми д,Эспаньяка одного ни на минуту, пресекайте попытки расправы, ссылайтесь на меня, я буду говорить с месье де Лезардьером... он настоящий офицер и дворянин, воин и человек чести, а не палач, он должен понять...Промедление будет стоить вашему подопечному жизни...

Не удивляйтесь, господин барон, да, у меня есть свои личные причины не допустить убийства...

.... ....

Горла Данжу, рывком поваленного в траву, коснулось лезвие сабли, взрезав гастук и обнажив шею.

- Что же хранят у сердца наши революционные фанатики, regicid (убийцы короля - фр.), не сомневаюсь, лики новых святых, Друга Народа или Неподкупного?!

Шарль прижал руку к горлу, но тем жестче в плоть уперлась сталь, брызнула кровь.

- Я настаиваю...немедленно оставьте этого человека...- барон де Розели решительно встал между распростертым в траве Данжу и мрачным офицером-роялистом.

- Нет... мне просто интересно...Розели. Господин барон... - синие глаза офицера жёстко, враждебно блеснули - у многих из НАС вызывает серьезные вопросы ваше миролюбие к революционерам... вы живете в Лавале среди них, не скрываясь, и они вас не трогают... Лечите наших бойцов, верно... но при этом в Лавале также преспокойно лечите и республиканцев...

И вот сейчас вы, похоже, готовы на дуэль и ради чего, чтобы спасти шкуру этого революционного вампира? Как НАМ понимать вас, господин барон?! Нельзя усидеть на двух стульях, господин барон...плохо закончится... И если бы не покровительство господина де Лезардьера...

Резко выпрямившись, вскинув голову и не отводя глаз, стоял де Розели между Данжу, который слегка приподнялся с земли и его потенциальным убийцей.

- Во-первых, не нужно мне угрожать, господин граф... я никогда не скрывал свою позицию, я принадлежу к категории некомбатантов.

Я не воюю, не офицер, не шуан. Я врач, моё призвание не убивать людей, а лечить их, не справляясь о политических убеждениях.

И... я дам исчерпывающий ответ только командиру...господину де Лезардьеру... не вам...

- Мой командир господин д,Эспаньяк... - недобро сузив синие глаза, отозвался майор-роялист - а впрочем, лучше взгляните на это, действительно интересно...барон - он нагнулся за медальоном.

- О... так банально... женщина..пусть молодая и красивая...а наш революционный вампир... кровопийца оказывается романтик... неужели так бывает? - губы роялиста дернулись в жесткой усмешке - позволите взглянуть поближе, сударь... о да... извините, гражданин... - рывком сдернул с шеи пленного медальон.

Рассмотрев внимательнее изображение молодой женщины роялист отчего-то совершенно изменился в лице и замолчал.

Эти секунды показались Данжу вечностью... Не понимая, что произошло, замер и Розели.

- Месье де Жюссак! - голос неожиданного спасителя почему-то показался Шарлю смутно знакомым... но откуда бы... в этом далеком от Парижа западном департаменте... - вы знаете, что зверское обращение с пленными грозит окончательно разрушить и без того крайне непрочный союз между нашими командирами... Только вчера поднималась эта острая тема! Когда речь идет о сражениях с регулярными войсками, ваших людей рядом не видно...

Именно по такой же причине, пару лет назад, месье де Ларошжаклен отказался от союза с графом Шареттом.

Месье де Лезардьер также против бессмысленного палачества...он справедливо считает, что это моральный подрыв "белого движения", это отталкивает от нас тех, кто мог бы идти за нами... Что здесь у вас происходит?

К ним быстрым пружинящим шагом подходил молодой роялист, с которым Розели говорил о судьбе пленного республиканца. Теперь на нём уже не было черной маски.

- Месье д,Альбаре...- де Жюссак, обрел наконец дар речи - сначала выслушаем этого... якобинец... откуда у тебя портрет моей сестры?!

Отвечай, мерзавец! Я считал, что ее нет в живых уже три года, ведь она осталась в Париже, в вашем революционном Вавилоне и погибла на эшафоте! Откуда у тебя медальон?! Какого дьявола ты его таскаешь, по какому праву?!

И не лги, что она... дворянка... из благородной, преданной Трону семье сама подарила его тебе! Она жива, где она, что с ней?! Говори, убью!

Данжу приподнялся настолько, что лезвие сабли снова уперлось в горло, кровь залила разорванный галстук.

- Она жива...и она моя жена, слышишь меня, де Жюссак?! Ничего не хотелось бы передать своей сестре? Она всё это время ставит свечки за здравие, в надежде, что ты жив...

Против воли вырвался тихий стон, черт дернул за язык, ведь после такого признания точно зарубит... Что же будет с Мари... мой бедный лисенок... на днях Шарль получил от неё письмо из Парижа...

Белки глаз графа де Жюссак быстро наливались кровью, наконец, его прорвало ненавистью, он вскинул руку с саблей, чтобы зарубить пленного, но безоружный Розели прикрыл Шарля собой и тем самым вынудил графа сдержать свое бешенство, ведь даже дуэли по правилам среди роялистов в условиях войны считались преступлением, а здесь речь бы шла об обычном убийстве. Его расстреляли бы свои же...

Тогда бледный от злобы де Жюссак снова склонился к Данжу:

- Даже перед смертью ты лжешь, цареубийца! Мари никогда...даже под угрозой гильотины не стала бы... с якобинцем...но если бы вдруг... - этими словами он подавился - тогда... у меня больше нет сестры, для меня она умерла невинной девушкой, дворянкой и роялисткой еще в июле девяносто третьего... Ничье вмешательство теперь не спасет тебя!

Второй роялист, граф д,Альбаре, резким движением перехватил руку де Жюссака и отстранил клинок от горла Данжу.

- Если вы и ваши люди не подчинитесь общим требованиям...по причине вашей неуправляемости и дикой бессмысленной жестокости, то месье де Лезардьер оставляет за собой право разорвать договор с месье де Шареттом, но главное, и в первую очередь, с вашим командиром д, Эспаньяком....И это никому из нас не пойдет на пользу.

Мы, отряды под командованием Лезардьера и Гран-Пьера будем действовать на свой страх и риск, отступив дальше на запад...к Бретани, вы останетесь здесь один на один с республиканцами, отсутствие единства никак не идет на пользу общему "белому движению"... Передайте это вашему командиру господину д,Эспаньяку.

А пока... барон... - обратился д,Альбаре к Розели - сделаем то, что посоветовал месье де Лезардьер, придется связать нашему пленному руки, завязать глаза... мы отвезем его... - место назначения д,Альбаре обозначил настолько тихо, что Данжу с его острым слухом так и не расслышал, наконец, его осторожно подтолкнули в спину - вы сядете с нами в тот дилижанс, в котором приехали сюда, ГРАЖДАНИН...

- Куда меня? - вырвалось у Шарля сквозь зубы, когда его не грубо, но решительно затолкали на сиденье дилижанса - всё понимаю, закономерно... чего мне ждать от противника, приглашения на банкет или пулю в лоб... но обидно... что это происходит именно сейчас...д,Альбаре... я вас сразу узнал... в последнем письме Мари сообщила мне, что ждет ребенка...которого я уже не увижу... Ну что ж, везите, куда считаете нужным...

- Мари станет матерью?...Что ж, поздравляю... гражданин Данжу... - после недолгой паузы отозвался д,Альбаре.

Это показалось Шарлю издевательством, с чем поздравлять человека, который без четверти часа труп...лучше бы обругал, обозвал, выместил свою обиду и злобу, как де Жюссак. Тем более он помнил, что когда-то Мари была небезразлична графу д,Альбарэ...

Наступила тяжелая неприятная тишина, которую прервал де Розели:

- Да, развяжите его уже, Анри. Гражданин Данжу, уверен, что вы не собираетесь драться с нами и причин к этому нет. Вы серьезно решили, что мы везем вас в лес... убивать? Спасибо за предположение.

Мы возвращаемся в Лаваль, на полпути месье д,Альбаре оставит нас... ему дальше нельзя, а я... останусь с вами...