32. Алмостский Меч. Приключения в Марлозе. Гл. 6

Прошло больше декады после разговора Лоис и гритора. Девушка полностью выздоровела, а рана на боку превратилась в розовый некрасивый рубец на прекрасной бархатной коже. Ей вернули все вещи, за исключением оружия, и поселили в тёмной, неуютной комнатке под самой крышей, с низким потолком и без единого окна. Спаленка была тесной душной и пыльной, но Лоис не смела роптать - вряд ли она заслуживала лучшего отношения после всех произошедших событий. Спасибо, хоть не в темнице, а, как и обещал гритор, на свободе в пределах замка. Ей даже выделили в услужение девочку-рабыню, варварку из Ловленда.

Гритор словно забыл о пленнице. Он больше не беседовал с ней и не напоминал о себе. Лоис, помня о данной клятве, вела себя примерно: не пыталась бежать - а сделать это было довольно легко; не вступала в драки, хоть её не единожды провоцировали ненавидевшие чужеземку стражники. Но всё же, как Лоис не усмиряла гордыню и свой вспыльчивый нрав, один раз не сдержалась.

"Меченая" стояла на открытой террасе, выходившей в сад, и наблюдала, как двое стражников играли в кости, разместившись на цоколе неработающего фонтана. Один явно мошенничал, а второй, проигрывая, злился. Наконец, второй заметил, что товарищ его обманывает, и вспылил. Игроки разошлись до того, что схватились за ножи.

- Я думала, что марлозцы честные и дружные ребята, а они такие же мошенники и забияки, как любые наёмники мира, - покачала головой девушка.

Хотя Лоис говорила негромко и сама с собой, воины услышали её реплику и переключились на чужеземку. Тот, что мошенничал, повернулся и грубо произнёс:

- Закрой пасть, чужачка, пока я не заткнул её своим членом!

Глаза Лоис насмешливо сузились, и в них зажегся ироничный огонёк.

- Ну да, - презрительно произнесла она, - больше марлозцам и погрозить нечем, как своим усохшим стручком. Воины из них никакие...

- Ты, вонючая портовая шлюха! – взвился воин. – А ну иди сюда, я покажу тебе, что такое настоящий марлозец!

- Иду! - с готовностью откликнулась девушка и легко перебросила тренированное тело через перила террасы, с ловкостью и грациозностью приземлившись в нескольких шагах от воина. Не дожидаясь выпада с его стороны, выпрямляясь, крутанулась на одном каблуке и ударом ноги выбила нож из руки. Затем ударила в пах и в подбородок, послав в глубокий нокаут. Второй воин стоял в изумлённом оцепенении, взирая на происходящее.

Расправившись с противником, Лоис повернулась к нему и с вызовом спросила:

- Ты тоже хочешь мне что-то сказать?

- Нет, девушка, - отрицательно качнул головой воин, пряча нож и отступая к фонтану. – Этот мошенник твой, можешь делать с ним, что хочешь.

- Его счастье, что я дала слово, никого не убивать... Но всё же оставлю память о себе.

Лоис присела возле бесчувственного тела и провела по лицу поверженного противника твёрдыми острыми ногтями, оставив на щеке четыре глубокие царапины. Затем подобрала нож и изрезала на куски штаны. Пока она этим занималась, стражник начал приходить в себя. Когда он открыл глаза, Лоис склонилась над ним, сверкнув перед глазами лезвием, и зловеще произнесла:

- Ты собирался угостить меня своим сморщенным вонючим грязным отростком? За это я оскоплю тебя, падаль! - И подняла руку.

Глаза воина выкатились из орбит, словно у кролика, получившего палкой по голове. Он задёргался, как припадочный, пытаясь вскочить и убежать, но Лоис навалилась на ноги, не позволяя ему встать. Из перехваченного спазмами ужаса горла вырвался сдавленный писк.

Рука девушки резко опустилась и лезвие пригвоздило к земле пустую от страха мошонку. Над садом и замком пронёсся нечеловеческий вопль. Лоис рассмеялась и воскликнула:

- Да ты обделался, герой! Где же твоя хвалёная смелость? Ну же, встань и вздуй меня, как обещал!

Но марлозец лишь выл и скулил, как раненый пёс, глядя на торчащую между ног рукоятку.

Лоис, посмеиваясь, отвернулась, с лёгкостью подпрыгнула, ухватилась за перила, и одним сильным броском перекинула тело через ограждение. Поправив одежду, спокойно прошествовала в дом.

Новость о происшествии быстро распространилась по замку. Её обсуждали на кухне повара и поварята, горничные и служанки в доме пересказывали друг другу на ушко, и даже рабы в подвальной прачечной обсуждали с довольным смехом – они больше всех не любили стражников. По пути рассказ обрастал домыслами и приукрашенными подробностями, и в конце превратился в нечто совсем неправдоподобное.

Доложили о происшествии и гритору, но Лоис не знала, как он отреагировал на сообщение. Он не сказал ей ни слова, хотя, как Лоис донесла её всезнающая прислужница, вызывал на допрос обоих стражников.

На следующий день Лоис поинтересовалась у иногда заходившего к ней доктора Эммиса:

- Как твой пациент?

- Который? У меня их несколько, любопытная ты наша.

- Ты знаешь, о ком я.

- Ах, ты об этом... С ним всё в порядке. Я зашил рану и посоветовал больше не гулять перед дамами без штанов. Он, правда, страшно ругался и обещал достать и убить тебя, смертоносная ты наша...

- Если бы не моя клятва, быть бы ему трупом... - разочарованно вздохнула "меченая".

- Ну почему ты так кровожадна, милая девушка? – покачал головой Эммис.

- Я не кровожадна, - пожала плечами Лоис. – Быстрая смерть за оскорбление – разве это жестоко? Вот если бы я вырезала на его теле алмостский ковровый узор, или по очереди сломала все кости, начиная с пальцев ног, или содрала кожу, посыпая открытые раны солью... В крайнем случае, если бы и правда оскопила его и заставила съесть собственный член – это можно назвать жестокостью.

Доктор, слушая спокойные рассуждения девушки, невольно содрогался, представляя все эти ужасы.

- И ты могла бы сделать всё то, о чём говоришь? – осторожно спросил он.

- Конечно! – с энтузиазмом воскликнула Лоис. – С тем негодяем я сделала бы это с большим удовольствием!

- А с кем-либо другим? По приказу?

- Могла бы... Но уже без удовольствия, как неприятную работу.

- Работу? – ужаснулся доктор. – Но ведь это работа палача!

- Палач тоже человек и его работа ничуть не хуже других. Того же мясника, например, - философски заметила девушка. – Почему его должность считается унизительной и отвратительной, а должность судьи, отправляющего жертву к этому палачу – престижной и уважаемой? Каждый делает, что умеет. Кто-то убивает своими руками, а кто-то чужими. Но второй не лучше первого, просто, он больший лицемер. Или трус... Я так считаю.

Доктор Эммис взглянул на собеседницу по-другому. Он не ожидал услышать столь глубоких философских рассуждений от "солдафона", пусть и такого очаровательного, как Лоис.

- Ты сама до этого додумалась или где-то услышала? - спросил он.

- Я всегда так думала, ещё учась в Школе Меченосцев. Мы – наёмники. Мы – профессиональные воины и убийцы, жестокие и беспощадные, наученные причинять боль и страдания. Нас с детства учили быть безжалостными и равнодушными к своей и чужой боли... Мы нанимаемся к тому, кто сможет оплатить наши услуги, и убиваем по приказу или без приказа, защищая его жизнь, какой бы никчёмной она ни была. Наш господин, обычно, не пачкает рук в чужой крови. Но разве он лучше нас, если с удовольствием смотрит, как мы убиваем? Лично мне приятнее служить тому, кто не боится взять в руки меч и пустить врагу кровь, если того требуют обстоятельства... Но я презираю господина, который прячется за моей спиной и визжит, как истеричная женщина: «Убей! Убей! Убей!»

- А если господин добрый и мирный человек?

- Такому воины не нужны.

- Но ему могут понадобиться телохранители. Ведь это твоё ремесло? Как ты относишься к такому господину?

- Мне такие ещё не встречались. Думаю, это была бы самая скучная служба на свете. Представляю, если бы его пришлось защищать от каких-либо врагов, он, вероятно, хватал бы меня за руки и умолял не делать противнику больно. Но иногда лучше сразу убить, чем нажить себе врагов... В любом случае – и это моё личное мнение - я считаю доброту сестрой трусости. Наш мир жесток, здесь трудно выжить доброму. Тебя или убьют, или пленят, или сживут со свету враги. Как говорится, доброта должна быть с острыми зубами и крепкими кулаками.

- Ты рассуждаешь, как мудрец, - усмехнулся Эммис.

- Что же тут мудрого? – удивилась девушка. – Это очевидная истина.

После этой содержательной беседы, Эммис начал относиться к девушке по-иному: не насмешливо-покровительственно, как прежде, а с некоторым уважением. Он понял, что за внешностью смазливой девчонки с соблазнительным телом и извращённым характером, кроется цельная личность с особенным складом ума и специфическими взглядами на жизнь. У неё была своя, пусть и отличная от его, философия жизни, она была неглупа и целеустремлённа. И пусть, иногда, её слова и взгляды на некоторые вещи шокировали, но с ней было интересно поговорить, в отличие от других воинов, которых не интересовало ничего, кроме выпивки, шлюх и драк.

По-иному относилась к их беседам Лоис. Хотя ей было интересно общаться с доктором, но давно не знавшее мужских ласк тело требовало своего. В замке не было никого, подходящего на роль любовника – воины её ненавидели, рабы находились под постоянным контролем, гритор не обращал на пленницу внимания. Доктор подходил больше всех. Хотя он и был излишне упитан и казался неуклюжим, но был ещё не стар и мог доставить женщине удовольствие. Лоис по-всякому пыталась соблазнить Эммиса: принимала соблазнительные позы, откровенно и призывно улыбалась, словно невзначай оголяла какую-нибудь часть тела. Но доктор словно не замечал всех этих более чем откровенных знаков. И тогда она решила действовать прямо, здраво рассудив, что в этом случае атака предпочтительнее осады. В следующий раз, когда доктор пришёл в её тесную комнатку и расположился на единственном стуле, Лоис спросила:

- Ты женат, док?

- Нет... А почему это тебя вдруг заинтересовало?

- Я хочу переспать с тобой... Приходи сегодня вечером, я отпущу служанку пораньше.

Эммис, на мгновение, потерял дар речи от такого откровенного предложения. Эта девушка не переставала удивлять его.

- А почему именно со мной? – наконец собрался он с мыслями.

- Потому что ты мне нравишься, а я сплю только с теми, кого хочу.

- Это так неожиданно... Даже не знаю, что сказать...

- Я тебе не нравлюсь?

- Нравишься... Ты очень привлекательная особа, очень... Но что скажет гритор?

- При чём здесь гритор? – удивилась девушка. – Я не давала обета воздержания... Или он держит меня для себя?

- Я не знаю его намерений... Но то, что ты свободно разгуливаешь по замку, и твой неопределённый статус, наводят на некоторые размышления.

- У гритора есть супруга?

- Она умерла полгода назад, не оставив наследников. Она была слабой женщиной, и все годы замужества проболела.

- Бедный гритор, - сочувственно покачала головой девушка. – Значит, ему нужна утешительница?

- У него есть любимая наложница.

- Вот и славно! Думаю, если бы у гритора были на меня виды, он давно бы предпринял какие-либо шаги. Прошло уже достаточно много времени... Так что, док, не думаю, что он будет ревновать. Приходи сегодня вечером. Я не люблю дважды повторять приглашение. Если не придёшь сегодня – не придёшь никогда.

- Я обязательно приду, - решился Эммис.

Лоис редко ошибалась в мужчинах. Доктор, несмотря на тучность и кажущуюся неповоротливость, оказался неплохим любовником. Он был ласков, послушен и в меру горяч, и сумел доставить женщине наслаждение, не забыв о собственном удовольствии. В общем, Лоис больше не скучала по ночам.