06. Рождение чудовища. Глава 6. Хозяйка гор

Зеркало.

Не маленькое медное начищенное зеркальце, какое было у Мунаш. А большое, выше роста человека, зеркало. Цельная медная пластина, гладко-гладко отполированная. Высокая, широкая – она отражала Накато безжалостно, целиком, с головы до пят. С тощими руками, торчащими во все стороны отросшими курчавыми жесткими волосами и широким костлявым лицом.

Желтая накидка свисала, вид у нее давно сделался жалкий. Странно – драгоценная материя, выкрашенная яркой краской. Целый кусок, не какой-нибудь нищенский огрызок.

- Ну, вот гляди, - проговорил Иму. – Ты сутулишься. Не держишь спину прямо.

- Спину? Прямо? – удивилась девушка. Она поглядела на него, пытаясь понять – быть может, он так замысловато шутит?

- Ты всегда так ходишь, верно?

- Ну да, - она удивилась еще сильнее. – Всегда так хожу, - а как еще-то можно ходить?!

Амади сидел в стороне, наблюдая за происходящим и ухмыляясь. Он, похоже, понимал, что происходит, и чего ждет от нее Иму. А вот она, Накато, не понимала.

С этого началось сущее мучение. Иму учил ее стоять и ходить по-новому. Спину постоянно ломило от того, что приходилось дни напролет выгибать плечи и поясницу немыслимыми способами, тянуть голову и шею вверх – да ни одно животное так не делает! Не говоря о людях.

Ходить так, как привыкла, тоже стало нельзя: нужно особым образом шевелить бедрами и вилять коленями.

Она могла шагать целый день по бездорожью, карабкаться по кручам или бежать далеко и стремительно. Могла работать. Могла даже убить льва! А ломота в костях мучила от простых, не требующих напряжения движений.

- Пойми, ты – царица! – толковал Иму.

Накато тяжко вздыхала и задирала плечи и подбородок. Иму выходил из себя и вопил, что ему не нужны ужимки. Снова и снова исправлял, чувствительно хлопая ладонью по спине и больно тыча пальцами.

Царица. Что такое – царица?

Через пару дней добавилось новое: нужно было чуть не по полдня смотреть прямо в глаза своему отражению, стоя неподвижно перед зеркалом. Зачем? Из объяснений Иму она поняла, что ей придется предстать перед людьми в горах, будто она – дух, хозяин этих мест. Точнее – хозяйка. Царица.

Да помилуют духи их, всех троих! Знает ли об эдаком святотатстве сама хозяйка или хозяин этих мест?!

*** ***

- Мастер Амади, - окликнула Накато. – Не святотатство ли – выдавать себя за могущественного духа, хозяйку гор? – голос дрогнул.

- Боишься мести? – он усмехнулся. – Не бойся. У местных гор нет хозяина. Духи, что носятся здесь – равнодушны и не принадлежат этому месту. Они свободны.

- Откуда ты знаешь?

- Я ведь колдун, - он усмехнулся. – И говорить с духами тоже немного умею. Здесь нет хозяев. Духи вообще редко задерживаются на одном месте. Быть хозяином – означает быть привязанным. Быть привязанным для духа – бессмысленно и тягостно. А тебя, я вижу, утомили экзерсисы Иму?

- Я не могу сделать то, чего он от меня хочет, - созналась девушка. – Он хочет, чтобы я превратилась в кого-то другого.

- Ты же видела, как ведут себя самые сильные воины? Глава кочевья, главы родов? – проговорил Амади. – Как ходят, говорят и ведут себя старшие женщины, любимые жены глав родов? Представь, что все эти горы – твой шатер. Камни и здешние духи – твои дети и рабы. И ты за всех в ответе. Твоя задача – защитить их, сделать так, чтобы они жили и были сыты. А тут пришли люди. Они копают землю в твоем шатре. Строят свои дома и печи. Пугают и разрушают твоих детей и рабов, мамонтов и страусов, увозят утварь и припасы. Жгут вокруг траву, без которой твои животные будут голодать.

- Я должна притвориться главой племени, - Накато вздохнула.

- Главой племени, да! Представь себе, чтобы кто-то зашел в шатер главы племени и стал там хозяйничать, не обращая внимания ни на главу племени, ни на его приближенных!

- Воины такого безумца убили бы.

- Ну, а ты – тот глава племени, который вначале решил вразумить чужаков. Объяснить им, что они не заметили его по своему невежеству.

- Может быть, - с сомнением протянула девушка – ей трудно было представить, чтобы глава какого-нибудь племени стал церемониться с пришлыми безумцами. – А зачем гнуть спину, задирать плечи, выгибать ноги и руки, делать что-то невообразимое с шеей?! Ни разу не видела, чтобы хоть один глава рода или воин делали что-то подобное.

- Им это и не нужно. Они – вправе, и живут с этим чувством. Поэтому ты всегда можешь отличить по виду воина или важного человека от раба.

Накато склонила голову, примолкла. В словах Амади ей слышалась смутная правда. Она и правда ведь безошибочно могла издали понять – кто перед ней: воин или простой погонщик скота. Но осознать в полной мере услышанное не удавалось.

Погрузившись в непривычное раздумье, она не заметила, как Амади отошел потихоньку. В этот день ее не трогали. А потом она сама подошла к зеркалу и принялась изучать свое отражение.

Спустя пару дней Накато впервые услышала похвалу от Иму. Да и мастер Амади глядел одобрительно. Кажется, ей удалось-таки сделать то, чего они пытались от нее добиться!

После разговора с Амади Накато с полдня вызывала в памяти образы брата, его сильнейших воинов – ближайших соратников, старика Аситы. Припоминала в подробностях их манеру держаться и говорить, осанку, взгляд. То, как они глядели друг на друга, на жен и наложниц, на чужаков, на детей и на рабов.

Вызванные в памяти облики она пыталась соотнести с тем, что толковал ей Иму – про спину, шею и голову, про руки и ноги.

Припомнила она и то, как ходили, глядели и говорили любимые жены и наложницы старших мужчин племени. Какими они были в самые удачные свои дни и годы – когда их слово имело вес, когда они обладали властью.

Непросто оказалось влезть в чужую шкуру! Однако – странным образом – советы Иму помогли в этом. И вот спустя дни на Накато глядела из зеркала незнакомая ей женщина – властная, гордая, с пронзительным взглядом. Амади качал головой и вслух поражался совершенству образа.

Научиться говорить нужным голосом фразы, с которыми могла бы обратиться хозяйка здешних гор к чужакам, оказалось нетрудно. Куда проще, чем держать нужную осанку и делать нужное выражение лица и взгляда. И выучить слова – язык здешнего племени, оказывается, отличался от языка, на котором говорила Накато.

За то время, что девушка с наставником провела в шатре среди кустарника, успело похолодать сильнее. Выпал снег, кругом побелело. Кустарник облетел, сделался куцым и прозрачным. Из-за этого Накато и Амади пришлось перебраться в шатер. Туда же занесли и зеркало. Чтобы внутри было достаточно светло, полог днем держали открытым. А часть поляны перед открытым пологом Иму загородил, соорудив из толстых веток высокую рогатину и развесив на ней грубую темную материю.

По ночам Амади куда-то выбирался, возвращался с пучками трав, мешочками коры и бурдюками с какими-то жидкостями. Иму ворчал.

- Ночами они все дрыхнут! – раздраженно отвечал Амади. – И кто поверит, что вот она, - кивал на Накато, - хозяйка этих гор?! Сразу станут спрашивать – а чего это дух так похож на человека?!

- А ты лишь теперь об этом вспомнил, - щерился Иму. – Большее, на что тебя хватило – это озеленить ей кожу! Сейчас, кстати, когда оттенок ослаб, стало лучше.

- Теперь ее вид – вопрос, который нужно решать, - поправлял Амади внушительно. – Ты что это, перестал верить в мою задумку?!

- Твой план с самого начала казался мне диким, - не оставался тот в долгу. – И, чем дальше, тем больше я сомневаюсь, что у нас что-то выгорит! Мы пришли сюда в конце той зимы. Бапото открыто насмехается и не желает слушать меня. Говорит – я старик, который выжил из ума. И сомневается – могу ли я лечить его людей. Мол, если с головой у меня непорядок, так, может, я и ремесло знахаря позабыл?

- А ты уж и разобиделся, - фыркал Амади. – И на кого – на дикаря!

- Можно подумать, Гатера твой драгоценный не дикарь, - устало ворчал Иму.

- Гатера – не мой. И драгоценный не он сам, а плата, что он обещал нам.

После этого Иму обычно вздыхал досадливо и умолкал. Такие перепалки повторялись несколько вечеров подряд.

А потом начались новые мучения для Накато: оказывается, жидкости с резким запахом и толченая кора деревьев предназначались ей. Ими приходилось смачивать волосы и подолгу ходить, замотав голову с вонючим составом. Другими составами следовало натирать кожу. Иму только фыркал – мол, сначала сделали кожу зеленой, а теперь – вытравляют темный цвет. Сама Накато даже не пыталась понять. Эдак и свихнуться недолго, если станешь вникать в каждую перепалку двух колдунов.

Ее дело – выполнять, что сказано. До сих пор служить колдуну было легко. Чай, перед зеркалом кривляться и гадостью вонючей мазаться – не червей копать, от которых руки до костей облазят.

От притираний тело и лицо у нее и правда посветлели, побледнели. От давешнего напитка Амади, вопреки обещаниям того, кожа лишь позеленела – но не посветлела. Теперь Накато с любопытством разглядывала себя в зеркало. Определенно, видеть людей с такой светлой кожей ей никогда прежде не приходилось! Ну, если не считать колдунов. Их кожа была совсем светлой.

Волосы тоже слегка посветлели и распрямились. Вместо крутых мелких кудрей теперь висели слегка завивающиеся пряди, заметно удлинившиеся.

После знакомого напитка зелень легла на посветлевшую кожу цветом летней степной травы. Добившись нужного оттенка, Амади вспомнил и о каменном платье. Его снова надели, подогнали. Волосы заплели в четыре косы, украсили голову обручем с теми же самыми зелеными каменьями. Из этих же зеленых полосатых камней были сделаны и широкие браслеты на оба запястья.

Лицо Накато разрисовали. На губы нанесли ярко-желтую пыль. Сажей обвели вокруг губ, глаз, вычернили брови.

Из зеркала смотрела на девушку пугающая незнакомка. Величественная, с яркой маской вместо лица. С зеленой кожей и длинными змеящимися косами. От камней в налобном обруче, браслетах и на платье кожа, казалось, светится зеленым цветом. Глаза будто провалились – темные, они казались черными провалами вглубь земли. Пожалуй, так могла бы выглядеть хозяйка гор.

- Вот и славно, - вынес приговор Амади. – Можно показаться в первый раз подопечным Бапото. Поглядим, что-то он теперь станет говорить. Как раз солнце скоро перевалит за полдень. Иму, взгляни – не бродит ли поблизости кто из этих дикарей.

В окрестностях никого не оказалось. Для Накато открыли дорогу сквозь кустарник. Ей пришлось вскарабкаться на горный гребень, окружавший долину, обойти ее поверху. А затем – спуститься незаметно к месту стоянки обосновавшихся здесь людей. К тому времени, как она добралась до нужного места, солнце склонилось к горам.

Накато выбралась на широкий уступ, выдававшийся над людской стоянкой, и застыла на его краю, оглядывая находившихся внизу людей.

Обитатели стоянки суетились. Тянулся вверх дым многочисленных костров. Люди таскали камни и глину, копали и строили.

Жилища не были похожи на привычные Накато шатры. Это были сооружения, подобные горам, в окружении которых возникли. Они так же состояли из камней и глины, и были столь же массивны и непоколебимы – пусть размером и существенно меньше гор. Не то слишком маленькие угловатые холмы, не то чересчур огромные валуны. Полые внутри – люди то и дело заходили внутрь и выбирались обратно. Помнится, когда она с колдуном впервые вышла на гряду над стоянкой – многих построек еще не было.

Быстро же их соорудили! Люди даром времени не теряли.

Над уступом тянул слабый, хоть и ощутимо холодный ветерок. Накато, выпрямившись, глядела вниз.

Стояла неподвижно и безмолвно, как и велел мастер Амади. Людишки копошились внизу, глядя себе под ноги. И когда бы еще ей довелось глядеть с высоты, как другие работают, суетятся? Совсем недавно она, Накато, была среди тех, кто точно так же таскал тяжести и носился взад-вперед, подгоняемый окриками. Девушка с трудом сдержала усмешку. До чего непредсказуема жизнь! Определенно, ей это нравилось. Невзирая даже на долгие кривляния перед зеркалом, притирания и это нелепое платье из каменных пластин и бусин.

Но вот кто-то из людей заметил ее, застывшую наверху. Накато ощутила, как прошел среди толкавшихся внизу рабов испуганный шепоток. Почти услышала его.

Люди выпрямлялись и застывали один за другим, разинув рты. Вот кто-то указал на нее пальцем, завопил и побежал, спотыкаясь. Свалился, продолжая вопить – и толпа внизу пришла в движение. Люди толкались, мчались куда-то. И чего мчатся, будто за ними кто-то гонится? Они боятся, что хозяйка гор сейчас прыгнет вниз, как степной лев, и начнет гоняться за ними, пытаясь растерзать?

Вот появился и сам Бапото – вождь здешних обитателей. Накато сразу поняла, что это он. По походке, по манере держать спину и самоуверенному лицу.

Он шагал прямо, решительно, не отрывая взгляда от ее фигуры. На лице – ни тени страха или нерешительности. Такое лицо Накато помнила у брата – он всегда так себя вел, когда кочевье сталкивалось с врагом.

Она медленно подняла руку вверх, как учил ее Амади. Застыла на несколько мгновений. А потом опустила ее, указывая пальцем прямо в грудь Бапото.

И непоколебимый вождь замедлил немного шаг! Ей удалось смутить его таким нехитрым жестом. На лице не дрогнул ни мускул, но во взгляде появилась настороженность. Накато вглядывалась пристально в его лицо, пытаясь найти признаки зарождающегося страха. Но Бапото ухмыльнулся. И поднял руку в приветственном жесте. Девушка едва удержала невозмутимое выражение на лице. Она едва не позабыла наказ Амади: не тушеваться и не отступать сразу.

Какое-то время людской вождь и фальшивая хозяйка гор глядели прямо в глаза друг другу. Потом Накато опустила руку, отступая к отвесной скале.

Во второй руке находился кристалл, данный ей Амади. Стоило сжать его – как для людей, глядевших снизу, ее силуэт растаял. Невидимой он ее делал ненадолго – ей как раз должно было хватить времени, чтобы вскарабкаться стремительно по скале и скрыться за выступом.

Под конец она замешкалась, оглянувшись на Бапото. И едва успела скрыться, пока не сделалась вновь видимой.

Лишь тогда позволила себе привалиться к камню, чтобы отдышаться. Сердце колотилось, как бешеное. Накато не предполагала, что встреча взглядами издали приведет ее в такое замешательство. Похоже, ее это смутило куда сильнее, чем человеческого вождя. Ей впервые закралась мысль, что она может не справиться.

*** ***

- Глупости! – расхохотался Амади, когда она поделилась с ним сомнениями. – Девочка, ты сегодня впервые вышла навстречу к этим людям. Разумеется, ты стушевалась. Я потому и выбрал для твоего первого появления такое место – чтобы ты могла поглядеть на них издали, привыкнуть. Это хорошо, что ты сейчас сомневаешься, - он положил руку ей на голову. – Осторожность и умение рассчитывать свои силы – это хорошо.

Накато слегка успокоилась. Она сидела в шатре и никак не могла согреться. Ее лихорадило после возвращения.

- Ты привыкнешь, - проговорил Амади. – Скоро ты и не вспомнишь о сегодняшнем волнении. Ты будешь бестрепетно глядеть в глаза самому Бапото и говорить с ним так, будто ты – и правда хозяйка этих гор, могущественный дух.

Иму молча принес кружку с заваренными травами и миску с горячей едой. Лицо у него было непроницаемым. То ли по-прежнему сомневался в том, что затея Амади – удачна. То ли просто думал о своем.

- Я к ним сегодня не пойду, - выдал он, усевшись у входа. – И завтра не пойду. Я редко бываю у них сам – чаще они приходят.

- Понимаю, - Амади кивнул. – Подозрительно будет. Как считаешь – пусть завтра еще разок покажется, или выждем?

- Да пускай покажется, - Иму кивнул. – Только я бы тебе советовал пойти с ней. Скрытно. Мало ли – Бапото упертый недоверчивый твердолобый парень. Может отправить засаду – ловить хозяйку гор, - он усмехнулся.

- Ловить хозяйку гор? – протянул задумчиво Амади. – Любопытно. Бесстрашный, значит. Что ж, и на бесстрашных управа находится. А засада – это хорошо. Можем повернуть себе на пользу.

Дальше разговор свернул на какие-то их колдовские дела, в которых Накато не смыслила. После мяса и горячего отвара стало легче. Внутренняя дрожь улеглась.

Девушка прилегла на мягкую подстилку и мгновенно заснула. Сквозь сон она ощутила, как кто-то из колдунов накинул на нее покрывало. Свернулась клубком, заворачиваясь в мягкий мех. Тепло. Тепло проникло внутрь под кожу, разлилось по телу умиротворением. Как же хорошо, что сегодня можно ни о чем больше не беспокоиться.