16. Я тебя ненавижу

16.

Первые тревожные звоночки стали появляться примерно через три месяца, к началу сентября. Лето выдалось насыщенным - он обратился в клуб единоборств, сумел защититься, получив сразу синий пояс. Можно было пробовать взять и выше, но требовались участия и победы в соревнованиях и Дану посоветовали не торопиться, подойти к делу основательно и пусть все идёт своим чередом. Более того - ему дали направление в колледж (конечно, не бесплатно) спорта и туризма, куда парень сумел поступить. И строиться на работу - охранником, в ночной клуб. Работа достаточно пыльная, но зато платили очень хорошо. На все хватало и даже получалось немного отложить. Жизнь входила привычный ритм, становясь размеренной и... Да, пожалуй, счастливой.

А потом Даниил пришел домой с разбитыми руками, красочным фингалом - таким, что не открывался левый глаз. На расспросы Элис отмахнулся, мол, на работе зацепили. Выглядело правдоподобно - потасовки в клубе дело не удивительное. Кто-то затянулся "травкой", кто-то выпил таблетку, кто-то просто перебрал алкоголя, слово за слово... Бывает. Но прошла пара недель, синяки сошли, девушка выкинула из головы это случай, и все повторилось с той лишь разницей, что на этот раз лицо осталось нетронутым. Рентген показал трещину ребра, выбитые пальцы, а множественные ушибы видно было и так. На этот раз - соревнования, пропустил несколько ударов, это ведь спорт. Бывает и хуже. Объяснения сопровождались виноватой улыбкой и взглядом, полным раскаяния.
Потом, на какой-то срок все стихло, Элис и думать забыла о сентябрьских происшествиях. Дану пришел вызов с военкомата - приглашали на комиссию, где признали полностью пригодным для службы в армии. В тот вечер парень впервые если и не напился, то выпил вполне изрядно с новыми знакомыми и домой отправился лишь после полуночи.

Девушка не спала, работала, устроившись на кухне, на подоконнике с графическим планшетом. Она часто поглядывала на улицу, обегая взглядом двор. Ей было тревожно, глодало изнутри что-то больное, темное, неприятное, заставляющее кусать губы и грызть ногти. Даниил изменился - это было не заметно со стороны, но уже ей то, съевшей с ним напополам ни один пуд соли... Супруг осунулся, под глазами залегли тени, движения сделались резкими, какими-то нервными, даже разбил телефон о пол, вздрогнув от очередного звонка. Потом долго извинялся, собирая детали, но сделанного уже было не исправить. Пару раз ей казалось, что ему хочется что-то сказать, но в последний момент Даниил отказывался от этой затеи. И вот сегодня, в особенно тревожный вечер, ещё плюс ко всему как на специально, у Элис зло и неожиданно схватывало живот и поясницу - видимо, где-то протянуло сквозняком. Что неудивительно при ее любви к сидению на окнах. Обычное обезболивающее не помогло и после двенадцати девушка, кое-как собравшись, спустилась во двор, отправившись в круглосуточную аптеку. Ходить по ночным дворам она не боялась. Может и зря, но страха не было - глупо считать, что живя столько времени с Даном, она ничему не научилась в плане самозащиты. Уж ударить и удрать то всяко сможет. До аптеки оставалось всего ничего, какая-то сотня метров, как вдруг ожил и заорал дурацкую мелодию телефон. Несколько дней назад ее, посмеиваясь, Даниил поставил Элис на входящий вызов. Девушка остановилась, вытащила телефон, убрала звук и долго смотрела на экран - почему-то внутри все противно сжималось страхом. Звонил Максим, отец Дана. В конце-концов, когда звонок уже грозил оторваться, она наконец провела пальцем по экрану.
- Да?
Голос Максима в трубке звучал ровно, нереалистично спокойно. И от этого делалось ещё страшнее.
- Даниил в больнице. Все плохо. Я вызвал на ваш адрес такси, приезжай.

Обычно в таких случаях люди забывают обо всем, но Элис вдруг овладела холодное оцепенение, а голова заработала небывало ясно. Она лишь попросила свёкра изменить адрес прибытия такси - что бы водитель подъехал к аптеке. Что купить девушка примерно знала, не первый раз, поэтому много времени это не отняло. Машина подъехала минут через пять, Элис как раз успела выпить лекарства. Сознание словно остекленело, эмоции безжалостно были загнаны глубоко внутрь. Потом. Копаться в себе, переживать и плакать она будет потом, когда на это будет время. Сейчас нужно приехать, выслушать врачей, узнать что произошло и чем она конкретно сейчас может помочь.

Любила ли девушка мужа? Речи о чувствах у них не заходило - они просто жили, им было вместе спокойно и комфортно, надёжно. Насколько легче, оказывается, жить, если знаешь, что рядом есть тот, кто не позволит упасть. Или в крайнем случае поднимет отряхнет и вы пойдете дальше, так же опираясь друг на друга. Так что... любовь? Элис не знала, но глубоко внутри, там где она запретила себе чувствовать - во всяком случае сейчас - надрывалась, заходясь плачем маленькая девочка, над которой вновь нависла угроза одиночества.

****

Ту ночь Элис запомнила на всю жизнь. Дана забрали в операционную, а она, на пару с Максимом, осталась в приемном покое. Ждать.
- Он позвонил мне, около полуночи, сказал, что сейчас зайдет. Сказал, у него неприятности и что нужно поговорить, - мужчина пожал плечами. Он словно постарел лет на пятнадцать и за несколько часов осунулся, словно месяц сидел на жёсткой диете. - У меня неисправна трубка домофона, я вышел его встретить, как Дан и просил, минут через тридцать после звонка. Ко мне женщина с собакой подбежала, попросила скорую вызвать, сказала человека избили - мол, видела как четверо одного пинали, и... - Максим осекся, замолчал и о том, что у нападавших была ещё и бита упоминать не стал. Лицо девушки и без того напоминало деревянную маску - не очень красивую, немного жуткую. Мужчина и раньше замечал за Элис, что в каких-то непредвиденных ситуациях она словно замерзала. Эмоции исчезали и это... пугало. Лучше бы она кричала, плакала, билась в истерике. Что угодно - лучше, чем это.
- Дан последние недели изменился. Нервный стал, дерганый, рассеянный. Но что случилось я не знаю. Ты звонил его матери? - Элис и Максим давно уже перешли на "ты".
- Кому звонил? - не сразу понял мужчина.
- Своей бывшей жене, Наталье. Матери твоего сына и моего мужа, - внятно проговорила девушка, подарив свекру тяжёлый взгляд. После лекарств боль немного отступила, но полностью не ушла. Хорошего настроения это не добавляло.
- Я не уверен, что Дан хотел бы ставить ее в известность, - голос мужчины заметно похолодел. - И я тоже не слишком хочу с ней разговаривать.
- Как просто сделать другого козлом отпущения, - в иной ситуации Элис бы, конечно, промолчала. Сейчас же, мучимая болью, как телесной, так и душевной, снедаемая страхом, удержать язык за зубами девушка не смогла. - И в секту она, наверное, попала потому что у нее имелись верный, любящий муж и послушный, заботливый сын. Ты вообще себя слышишь, Максим? Она мать и должна знать то, что ее сын имеет все шансы не дожить до утра!
- Ей нет до этого дела.
- А ты спрашивал? Вот серьезно? - Элис вскинула брови, игнорируя испепеляющий взгляд свёкра. - Как хочешь, - она поднялась на ноги и накинув куртку, вышла на улицу, на крыльцо. Было около четырех утра, в лицо ей тут же прилетела пригоршня холодного октябрьского дождя. Девушка порылась в карманах куртки и достав сигареты, медленно прикурила. В общем, делала она это достаточно редко, но сейчас удержаться не выходило. Да и не хотелось. Тревога выворачивала нутро настолько, что после пары затяжек от привкуса горького дыма, ее жестоко вырвало куда-то за увядшие клумбы. После Элис долго умывалась в замызганой раковине, кое-как примощеной почти над унитазом в туалете приемного покоя. Ей снова хотелось курить, но повторить печальный опыт девушка не рискнула. Вместо этого вышла и несколько удивилась, обнаружив что Максим задремал, прямо где сидел. Будить его не хотелось, вместо этого она осторожно достала из кармана его куртки телефон, радуясь устаревшей модели, без всяких отпечатков пальца и прочей защиты. Открыла телефонную книгу и найдя нужный номер быстро переписала его к себе. Потому что главную женскую мудрость бабушка сумела в нее вложить: "Послушай мужчину и сделай по своему...".

Наталья имела право знать. Элис в этом не сомневалась.