9.

- Почему от тебя жена ушла? – стояла глубокая ночь, Кира лежала на плече у Глеба, бездумно выводя у него на груди пальцем невидимые узоры.

- Почему сразу она от меня? Может я от неё? – лениво заметил мужчина, чуть приоткрыв глаза.

- Это демагогия, - сморщилась девушка. – Ну, правда? Почему разошлись?

- Да наш брак сразу бестолковый был. Скандалить ещё до свадьбы начали. Потом она загуляла, залетела, сделала аборт… Пыталась скрыть, но я все узнал. Короче не срослось. А вы с Антоном?

Говорить о бывшем муже не хотелось, но Глеб то ей ответил.

В квартире царил полумрак и духота. Июнь плавно, лениво, совершенно незаметно перетекал в июль и жара никак не желала отступать, прогревая город и превращая его в большую сковороду. И теперь, добравшись до места назначения, Глеб брезгливо морщился – спина вспотела и к ней противно липла рубашка.

Мужчина не навязывал свое общество, но каждое утро неизменно встречал девушку и отвозил на работу, по пути заезжая куда-то на завтрак. Или, если той выпадала ночная смена, забирал и отвозил домой.

6

.

- Где твой байк?

- У знакомого, - Кира лежала на полу рядом со старым, вытертым, скрипучим диваном, закинув руки за голову и прикрыв глаза. – Только это не мой байк.

Клуб был достаточно большим и, что приятно, забитым под завязку. На крохотной сцене размещались четверо: парень за барабанами, ещё один играл на синтезаторе, и две девушки с гитарами – солистка и Кира. Впрочем, последняя тоже иногда пела, но не охотно, без огонька и задора.

До дома Кира добралась ближе к шести утра – в таком виде, в каком бы Глеб её уже не узнал. Обычная озябшая девчонка в голубых джинсах и белой футболке, с небольшим рюкзачком за спиной – из дешевого кожзама, уже вытертого и не нового.

- Этот город давно и безнадежно продрог.
Его позабыл и Дьявол, и уж подавно, Бог.
В мертвых дворах собираю осколки чужих идей:
Память и лица, желанья. Редко – живых людей.
Таких, что как солнце греют в ночной тиши,
Таких, как маяк, как компас из дебрей души.
Я людей выпиваю, на своей же душе замок –
Промозгла она и давно отдана в залог.

От палящей, ненормальной для середины мая жары над асфальтом висело туманное марево. Пустые тротуары и лавочки, лениво курлыкающие голуби, распахнутые или напротив плотно закрытые и завешанные шторами окна…

Какое-то время мужчина стоял, щурясь в противный моросящий дождь, потом осторожно двинулся в обход лечебницы. Наказ тёмного не выходить был ему вполне понятен, но обстоятельства бывают разные. Сейчас эта тварь, кем бы она ни была, гуляет где-то рядом и он не может рисковать и оставаться в помещении.