Страшный сон звездочета

В этой кромешной тьме, разобрать можно лишь очертания хвойных лап, хватающих бегущего по глухому лесу. Ветви бьют его по лицу, цепляются колючими иглами за светлые локоны блуждающего в бесцельной спешке. Куда ему нужно? Он остановился на распутье и не видно дорог, какую не выбери – приведет туда, куда необходимо прямо сейчас примчаться вовремя. Невозможно опоздать, ведь огонь уже полыхает где-то там, где светло. Лоб покрылся холодной испариной. Ткань, накинутого на плечи плаща, изорвана в клочья. Безутешны старания вековых деревьев остановить того, кто хотел обогнать самого себя. «Ты мчишься к своей погибели!» – Это ли они кричат ему, порываясь снова и снова отбросить назад своей ветвью, поставить путнику подножку своим корнем: «Стой!»

«- Этого не может быть! Мне нужно успеть увидеть… Мне нужно успеть!» - кричал он во тьму, и та ответила ему стрекотанием, щелканьем, шорохом, хлопаньем… Так мрак леса сменился светом. А у света всегда есть звук.

Звездочет помнил фразу старого мудреца, которого он повстречал однажды под пальмами далеко отсюда, в другой потерянной стране: «Запомни, если светло, значит, что-то горит».

Мрак леса сменился светом кострища. Путник не заметил, как вышел к собственному дому. И все, что когда-то было внутри него – теперь рдело снаружи. Огонь до небес. Здесь было всё – горели его инструменты, горели бесценные книги, свитки, карты, тетради с бесконечными расчетами.

Он не закончил! Не может быть, что та цифра, которую он вывел последней, была верна!

«- Я не закончил!» - звездочет сбрасывает с себя рваный плащ и думает, будто им можно потушить такое пламя, но с каждым взмахом черной ткани, самая неподвластная из стихий, делая шаг назад, после – вдвойне нападает на то, что зачем-то нужно было спасти: «- Кто посмел? Кто сотворил всё это?»

Становилось всё светлее и светлее. Кострище становилось меньше, а света больше. Если света больше, значит, горит что-то большее! Звездочет помнил простое и очевидное, но мог ли он верить своим глазам? На небе взошло две Луны.

Всё закончено. Последняя цифра была верна.

«- Ригель! Ригель! Ригель!...» - кричал он в беспамятстве, не отрывая глаз от небес. Если видит он две Луны – значит, погибла его далекая звезда. Сгорела великая Ригель!

///

- Ригель! Ригель! Ригель!

- Замолчи! Заткнись! Кого ты зовешь?! Кто это такая?!

Кошмар сна, сменился кошмаром будничной яви. Его будила девушка, трясла за плечи и гневно кричала на того, кто, открыв глаза, чувствовал только усталость от вечной тревоги, некогда поселившейся в его душе. Когда это напряжение родилось в нем? Когда его еще не было.

- Ирма, прекрати! Что происходит?!

- Ты звал ее во сне! Свою любовницу! Думаешь, я такая тупая? Чао, красавчик! – девушка, отпустила его и, спрыгнув с постели, стремительно приводила себя в порядок. – С меня хватит! Теперь я поняла, на что уходит твое время! Почему у тебя никогда нет возможности со мной сходить, куда бы я тебя не позвала! Пользуешься соседством? Очень удобно! Умник! – натянув джинсы, она накинула на себя свитер и на какое-то время прервала свое пылкое обращение, чтобы достать из заднего кармана брюк ключи. Бросив свой дубликат в лицо сидящему на кровати молодому мужчине, не прерывающему ее действия ни единым словом, разозленная продолжила: – Теперь делай вид, что ты меня не знаешь! Я так буду делать и тебе советую! Свинья!

Когда она ушла из квартиры, стало очень тихо.

Макс отложил пойманные перед самым носом ключи на тумбу и, свесив ноги на пол, стал медленно приходить в себя.

Что произошло утром – не имеет смысла.

Что произошло во сне – бессмыслица, преследующая его всю жизнь с жаждой настигнуть и возглавить всё, чем он был. Чем больше он стремился понять то, что он видит по ночам, чем больше он искал ответы на свои вопросы, тем дальше он был от каждого последующего дня наступающей по утрам реальности.

Около года он снимает эту квартиру на окраине города. Около года он соседствует с Ирмой - девушкой, неприлично задерживающейся у него дома допоздна. Однажды она так задержалась, что обрела дубликат ключей от соседней двери. Она могла теперь задерживаться всегда, когда хочет. Но, вот как вышло – с сегодняшнего утра, они с Максом вновь сделались незнакомцами. И воцарилась тишина в его комнатах. Можно было отдохнуть. А жалеть пока не о чем. Она вернется. Она всё равно ничего не понимает и всё равно вернется. Что из этого грустнее? Чаши весов держаться ровно по горизонту. Также ровно Макс относился к Ирме. Простое ровное согласие на соседство квартирами, временами переходящее в единение под его одеялом. Что еще объединяло их? Она не понимала его увлечений. Она никогда его не слушала. Она даже не хотела понимать.

Астрология? - Чушь!

Астрономия? - А это разве не то же самое?

Астрофизика? – «Макс, ну пойдем в кино!»

У Макса было своё кино. Каждую ночь одно и то же. В этот кинотеатр он билета не покупал. Может потому, и выйти из него не было никаких шансов.

И будто не к кому обратиться. Всё, что он знал и понимал о себе, сделало его одиноким человеком, чуждым многому реальному, дружественным великому абстрактному. Его реальная жизнь была ему чуждой. Будто не его. Будняя, жизнь по рабочему распорядку – работа без толка, но с жалованием какого хватало на еду, на эту квартиру, вдали от всех кто знал его ранее. Жаловаться нельзя, денег хватало и на увлечения. Недавно он купил себе телескоп. Подержанный. Но оптика замечательная! Макс любил смотреть на звёзды. Макс умел их читать…

У Макса был только один добрый друг, который, впрочем, тоже не понимал, что именно и как делает его приятель, однако же, с интересом обращался к нему за советом…

- Да-да! Я! Кто это?

Телефон зазвонил некстати, или как раз в самый раз! Из трубки доносится радушный голос:

- Это Курт! У меня новый номер! Ах, да… Вот скажи… а номера телефона тоже имеют свое значение? Ведь не просто так мне достался именно этот номер? М? Макс? Три пятерки на конце …555 Ты обратил внимание? Это ведь что-то значит по твоей науке? За каждой цифрой свой код… Как-то так, да? Ну да, ладно… Как твои дела?

Макс встал с постели, и поддерживая телефон у уха правым плечом, принялся заправлять постель.

- Всё хорошо. Я понял. Я запишу твой новый номер. Почему сменил?

- Тариф выгоднее.

- М…

- Макс! Послушай, я так, просто… Занят по горло, но вот о номере хотел предупредить, мало ли. И еще, вдруг ты не знаешь – в фотосалоне на другой стороне… Да, в том, который ты любишь – новая выставка, что-то там про космос. Я точно внимания не обратил. Мимо проезжал, только оформляли рекламу. Заодно хотел сказать…

- Я бы пропустил. Давно никуда не выбирался. Работа – дом.

- И телескоп?

- И телескоп.

- Тоже хотел бы посмотреть, но занят по горло.

- Это я понял.

- Ну, пока. Звони, если будет время. Может, я как-нибудь заеду к тебе? Погадаешь?

- Пока, Курт. Спасибо за звонок.

Гудки. И снова тишина в квартире.

«Погадаешь?» - Макс уже даже раздражаться перестал на такие обращения. Курт был его другом и интересовался искренне, но по-настоящему понять не мог. Увы.

Если Курт просил ему «погадать», значит, он хотел узнать, что его ждет в ближайшее время по астрологическому прогнозу. Макс составлял натальные карты тех, кто к нему обращался. Под «теми» можно подразумевать одно имя – Курт. Также он знал кое-что о себе и даже исследовал карту Ирмы. Поэтому он знал – Ирма вернется к нему.

Так странно. Казалось бы… Макс о себе знал. Но оставалось это бессвязное и безутешное – повторяющийся жуткий сон. Этому сну было место в его карте. И Макс даже знал, зачем он ему. Без этого сна – он не стал бы собой. Тем, кто он есть. Одинокий, замкнутый человек. Постоянно обнуляющий свою жизнь. Убежавший на край города. Самоучка в абстрактном. И простой офисной клерк в буднем. И вот тут то и было неразрешимое! Для чего?! Для чего он нужен этому миру такой? В этом нет смысла. И это так просто. И это так несуразно. Размышляя об этом его мысль тускнела. Жизнь в нем гасла. Из воодушевленного романтика он превращался в машину живущую по распорядку, в котором любая цель материальна, значит достижима – а потому с обозначенной ценой, и потому ее можно купить или продать. Суть человека становилась камнем, не просто упавшим на дно, но никогда с того места не передвигаемым. Тяжеловесное, в таком случае – слишком долго живучее, пустое и холодное ничто. Камень можно взвесить и получить цифру. Камень имеет свои углы – их можно сосчитать и получить цифру. Камень может быть из разного материала, можно измерить его сопротивление и определить цифру его рождения и смерти. Все определено. От и до…

Эти мысли Макса вновь повторялись. Он об этом уже думал. И он также перестал думать, как только умылся, побрился и надел свой рабочий костюм.

Кое-что ему очень подняло настроение, когда он вышел из квартиры, закрыл на ключ свою дверь и бросил взгляд на соседнюю, из-за которой доносилась музыка… У Ирмы выходной. А у Макса был короткий день. Отлично! После работы, он может проехать в любимый фотосалон на другой стороне города. Кажется там он увидит что-то интересное. Спасибо Курту за его внимательность. Спасибо Судьбе за то, что оставила ему одного, но искренне вовлеченного в жизнь, приятеля. У всего, что вызывает приятное чувство – есть особенное назначение.

Три пятерки в конце номера… Курт, ты серьезно? Тебе нужно разъяснять отчего тебе достался номер с такими цифрами? Придумай сам, почему ты так захотел. Я же просто люблю эту цифру. Она выводит из лабиринта. Заходишь с одной стороны, поворот, спуск вниз, огибаешь препятствие и скользишь далее… Так пишут цифру пять. У тебя в номере – их три. В окончании. Ты решил сообщить их мне, ты решил спросить у меня, чтобы это могло значить.

Я когда-нибудь узнаю, когда окажусь в самом конце.

...

А выставка была превосходной! Сказочной! Невероятной!

Множество больших и маленьких. Огромных! И очень ярких… фоторабот для музея метеорологической станции, подготовленных разными энтузиастами: и любителями, и профессионалами.

Здесь были работы разного качества, но все радовали. Все были старательными. В каждую работу мастер вложил свое желание что-то передать и показать. А на технику у каждого свои финансовые возможности.

Максу очень понравился либеральный подход салона. Подборка выдалась уникальная благодаря тому, что не было требований. Каждый участник просто предоставил то, что мог по своему максимуму умения и на что была способна наличная техника.

Да, и тема достаточно всеохватывающая, широкая… «Космос. Пространство. Время.» - планеты, звезды, созвездия, туманности… Пространство принести что-то свое – великое. Макс даже увидел здесь фото звезды, которой больше нет. Свет ее до нас дошел много лет назад, когда и был сделан снимок крутой оптикой! Но сегодня на ночном небе – этой сверкающей точки уже не найти. Безвременье. Макс смотрел на эту работу, как в окно. Машина времени давно изобретена. Достаточно получше изучить устройство и принцип работы фотокамеры. Мы цифруем кадры. Почему бы нам не цифровать в обратном порядке или со знаком минус. Смотри себе в глазок техники, как в окно между днями. И из «сегодня» ты подглядываешь в свое «вчера»…

Под каждым фото, была размещена инфо-таблица. Здесь было описание кадра. Творческий подход! Очень человечный. Здесь же была и история. Здесь же была и наука. Вот на снимке – планета, а что же на таблице – ее история, в цифрах, как датах, в цифрах, как мерах измерения. Все как надо – и вес, и размер, и удаленность от нас… От нас…

Макс задержался у одной огромной работы. И он стоял перед ней не один.

Оторваться было невозможно. В сердце заколола невыносимая тоска, вместе с тем, его постоянная тревога, вдруг обрела черты сладкой боли, о какой можно пожелать, только тогда, когда не знаешь, что дальше, а что было – пусть было и ужасно, но оно уже свершилось, и оно было своим, теплым, понятным, бесконечное количество раз прожитым. Повторенным, но еще не ясным. Не разгаданным до конца. Это сладкое чувство близости к развязке своего домысла. Вот-вот и ухватишься за край ленты. Как только ухватишься – падать не страшно, ведь что-то тебя удержит.

- Созвездие Охотника. – просто и лаконично произнес женский голос, стоявшей рядом с ним у той же фотографии. Без той же возможности отвлечься. Без желания уходить от чего-то до «сладкой боли» знакомого.

Под красиво оформленным, раскрашенным фотоснимком Ориона, была большая инфо-таблица.

- 2777 переменных звезд – вычитал вслух Макс, в уме же просчитал нумерологическим принципом, что в общей сумме от имеющегося числа, снова имеет итогом цифру 5: «- Я следую за тобой до конца» - добавил он про себя.

- Звезда Ригель. Бета Ориона, она же «Нога Ориона». Бело-голубой сверхгигант. Одна из самых мощных звёзд в Галактике. Древние египтяне называли его царем звезд и покровителем умерших. – зачитала незнакомка и тот, кто был рядом с ней замер слушая ее голос, по-прежнему, не отрывая глаз от того на что они смотрели вместе.

- Звезда Бетельгейзе. Альфа Ориона, она же «Правое плечо». Красный сверхгигант. Одна из самых ярких звёзд. Неправильная, переменная. Если ею заменить Солнце, в своем минимальном размере она поглотит все до орбиты Марса, в своем максимальном размере она достигла бы орбиты Юпитера. Даже ее название основано на ошибке переписи с арабского – «дом близнецов»…

Девушка с длинными ярко-каштановыми волосами первая взглянула на «случайного» собеседника или «сочтеца»… Пока он то ли читал… но скорее говорил по памяти, и выражение его были глубоко-взволнованным. На него невозможно было не обратить внимание.

- Бетельгейзе и Ригель, в силу своей массивности и огромной светимости обречены на сравнительно недолгое существование. Возраст обоих звёзд оценивается примерно лишь в 10 миллионов лет. Огромная масса, создающая значительное по величине давление, способствует очень быстрому прогоранию внутреннего топлива звезды. В результате со временем ядро коллапсирует, превращаясь в нейтронное. С ним столкнутся и при взаимодействии отскочат с огромной скоростью внешние оболочки. Произойдет взрыв сверхновой второго типа. Во время взрывов рисунок Охотника на небе претерпит серьезные изменения по сравнению с тем, как выглядит созвездие Орион сейчас. Коллапс Бетельгейзе и Ригель будет заметен с Земли и днем и ночью. Ригель по величине станет подобна четверти Луны, постепенно затухая и превращаясь в малозаметную точку. Бетельгейзе, по подсчетам, проживет еще не менее двух тысяч лет и после взрыва, будет своим размером подобна Луне. В таком виде звезда просуществует не дольше нескольких недель, а затем также угаснет.

Голос незнакомки стих. Глаза ее были двумя сверкающим драгоценными камнями, цвет которых не уловить. Макс мог бы отдаться романтике в сравнении и сказать, что ее взгляд подобен изумрудному свету, но когда она посмотрела на него, то зеленый стал больше похожим на темнеющий янтарь. Его романтика была не в этом сравнении. Да и сравнение шло фоном, очень низко, приглушенно за бьющей в голову мыслью об услышанном. Макс просто думал. Макс просто вспоминал множество раз повторенный сон.

- …после взрыва будет подобна Луне… - пересказал молодой человек, смотрящий на девушку, но ее образ растворялся в пламени кострища из его кошмаров.

- Всё так и будет, звездочёт. – Она сделала шаг вперед и поправила темно-красный тонкий галстук на мужской шее – Тебе он не идет. Сними и его и этот пиджак. Расстегни верхнюю пуговицу воротника, закатай рукава рубашки по локоть. Отдохни. Чудесная весна! Когда еще такая будет…

Сон прекратился и абстрактность сменилась красочной звучащей явью.

«- Этого не может быть! Мне нужно успеть… » - кричал он в себе, никто вокруг его не слышал. На какое время он выпал из действительности? Какой шок он испытал за этот короткий и не диалог вовсе. Ему подумалось - он всё понял. Всё и сразу. Он ухватился за край ленты! У него получилось! Он следовал точно за цифрами и ему открылся смысл - «Для чего!» всё это происходит. Вся его жизнь. Весь его сон.

Куда она могла исчезнуть? Почему так быстро ушла и почему он так сильно задумался… Почему он будто онемел и пропал, когда она заговорила с ним. И как она с ним заговорила!

Макс выбежал из салона и помчался со всех ног в сторону метро, но не стал спускаться, развернулся к проспекту - чувство его не обмануло.

- Стой! Постой же! – схватив девушку за локоть, он силой заставил ее повернуться к нему, хотя она никуда не спешила – Как тебя зовут?

- Лили. А тебя?

…

Их разделял город. Большой, но отлично устроенный. Из одной точки в другую добираться было не так уж и долго. Поперек, правда, была подвесная железная дорога, соединяющая три точки преграждающие путь прямого пересечения остановок от одного городского края до другого, но все эти проблемы скрашивало наличие метро, и как только оно открывалось рано утром, Макс уже спешил на работу в свою сторону. Вечером, сразу же после работы, спешил спуститься под землю, чтобы как можно скорее вновь оказаться на её стороне.

Он к ней почти что переехал. Ночевали они вместе, и не хотели расставаться. Работу сменить пока Макс не мог, да и квартира его на месяц вперед была уже оплачена, но теперь простаивала, как холодная камера хранения книг, тетрадей, вещей до которых не было дела… С собой в ее дом, он перевез только свой телескоп, и каждую ночь они вместе смотрели на темное полотно пробитое, как картечью множеством лучей, несущих свет далеких звёзд.

Лили закутанная в простыню, босиком шлепала по паркету, наклонялась к своим склянкам и пиалам со свечами, расставленными по полу, она зажигала их длинными каминными спичками, каждый раз приговаривая:

- Свеча горит в доме, так же, как Солнце на небе. Нет разницы. Огонь всюду огонь. Если светло, значит, что-то горит. Если горит, значит, движется во времени. Если движется, значит живет. Если живет, значит сгорает. Если сгорает, обречено погаснуть. Что остается, когда не остается ничего? – девушка завершала свой ритуал и направлялась к окну, желая взглянуть на небо, глазами своего гостя, через его «волшебную подзорную трубу»: - Что ты знаешь об этом, звездочет? Что потом с теми звёздами, чье время истекает? Их луч света, дойдя до цели того, кто смотрит на них, останавливает свое движение, потому что то, что дарило свет, больше не горит. Звезда «падает», но дна не видно… Никакого конца. Что дальше, звездочет?

Мужчина обнимал свою любимую за плечи, и думал над ответами, но вместо них, на ум пришел запоздалый вопрос:

- Почему ты так назвала меня с самого начала?

- Как?

- В фотосалоне. Ты обратилась так ко мне и что-то сказала о моем галстуке. Ты назвала меня «звездочетом». Почему?

- А разве я ошиблась? - Лили повернулась к Максу и погладила его по щеке. – Я сразу узнала тебя. Всё происходит просто. Всё происходит вовремя. И всё всегда так очевидно, если не стараешься обогнать самого себя.

Они казались очень похожими, но были совсем разными.

Мыслили они об одном, но будто с разных сторон. Сначала что-то говорил он – она слушала, а потом рассказывала своё, и тогда ее слушал он. Оказались так близко, но ко всему заходили издалека. Оба вспоминали слова мудреца, жившего под пальмами потерянной страны, и на том сошлись в первый же день, как увиделись: «- Каждая Звезда на небе – это один человек на Земле».

У Лили была странная квартира. Студия скорее. Кухня и тут же – огромный зал. Никакой мебели, только большой сундук с одеждой, на полу постеленный высокий матрац и множество свечей, заменявших ей электричество. Экономно? Романтично! По-другому. Это не бутафория, это не что-то для чего-то из пустоты, для атмосферы настроения. У этого был свой смысл. Это была ее жизнь и ее привычки. Он был только гостем, и он был безумно влюблен в эту очаровательную красоту с изумрудно-янтарными глазами. Там где была она – там он уже чувствовал себя дома, хоть и понимал разумом, который заставлял замолкнуть в себе снова и снова – «если это и дом сейчас, то это временно». Если временно – проходящее. Если проходящее, то окутывал страх. «Остановись мгновение, ты прекрасно», вспоминал он великого Гёте и запрещал себе думать о том, что далее… Он так мечтал ухватиться за край ленты своего размышления, он так хотел, чтобы всё до чего он дошел умом о себе – прояснилось! И вот держась за этот край, он думал, что падает, и действительно – дна не видно. Ни о каком конце он с ней говорить не желал. Только вопросы! Ответы подождут. Он не станет обгонять самого себя. Никуда более бежать не хотелось. С ней он обрел умиротворение – в ее постели ему не снились сны, терзавшие душу.

- Когда-то и меня мучили твои кошмары… – призналась Лили после того, Макс поведал ей о своих ночных повторениях: - Но мне уже давно не снятся сны. Простое решение проблемы - принимаю снотворное, и сплю, так, что не разбудит даже ни чей самый настойчивый звонок в дверь.

Неделя за неделей. И времени не стало. Все будни слились в единую линию, сцепляющую череду ясных весенних дней, где они просыпались по-настоящему лишь при встрече друг с другом в ее доме, после захода Солнца.

Вот и сейчас, еще немного и Макс снова спуститься в метро, эта линия с пересадками, но всё соединено одним маршрутом – из одного края города до другого.

На ходу, с мужской шеи стягивается тонкий галстук, почему-то она их не любила на нем. Длинные пальцы расстегивают пуговицу на воротнике голубой рубашки. Сезон берет свое, вечерами становиться всё жарче – можно снять и пиджак, закатать рукава до локтя. Просто расслабиться и отдохнуть. Еще немного и они снова будут рядом друг с другом. При встрече, Макс всегда ее крепко обнимал и прижимал к себе. Она смеялась. День прошел - не вечность, а он успел так соскучиться?

- Привет, Макс! Как твои дела?

Только он хотел сделать шаг на ступень вниз к поездам, как телефонный звонок заставил его задержаться на месте. На конце номера, так и не внесенного в список под именем, стояло три одинаковых цифры.

- Да, Курт. Привет! Всё хорошо. Давно ты не звонил мне! Как сам?

- О, всё просто отлично! Помнишь тот метод, что ты мне посоветовал? Я про материальные мечты. О своем, о человеческом… – в трубке послышался радостный смех приятеля – …Я про то, как ты накопил на телескоп, откладывая четверть с каждой зарплаты в банку. Так вот, у меня последняя четверть в этом месяце, и насколько я подсчитал, если доложу ее в свою банку, то теперь хватит на мотоцикл!

- А! Понял… Ты приехал ко мне, а меня нет дома… Так ты что же, все меня ждешь или договоримся на завтра?

- Послушай, я позвонил Ирме, а у нее оказывается, теперь нет твоих ключей. Поругались?

- Это такая история... Потом расскажу. Так что скажешь, ты меня ждешь?

Курт ждал Макса и надеялся получить свою банку с деньгами в этот вечер, чтобы завтра отправиться за долгожданной покупкой. Дело в самом их приятельстве. Да, этот парень не понимал увлечений друга, но искренне ими интересовался. Макс для него был положительным примером живучести. Всё, что он хотел – он получал. Все его мечты сбывались. Макс мыслил загадками, но очень основательно. Он был абсолютно надежен. Вел закрытый образ жизни и очень здоровый, по мнению самого Курта, который ни чем из перечисленного перед самим собой похвастаться не мог, но все это находил в своем странном «товарище со школьной скамьи». Даже свои накопления на одну реальную маленькую человеческую мечту, он себе доверить не мог, так и сказал годом ранее: «- Держи, Макс. Я последую твоему совету и буду откладывать бумажки в эту банку. Но пусть эта банка будет у тебя. И если я приду к тебе среди года и буду просить дать мне из нее хоть сколько – ты мне откажешь. Иначе никак. Если сам с собой копить буду – банка будет всегда пустой.»

Макс был рад, и за то, что его дружеские обязательства по сохранению финансов «на мечту» завершались, и за то, что благодаря ему и себе Курт все-таки исполнит желаемое - получит во владение и пользование то о чем так грезил; да и за то, что сможет с ним повидаться. Они давно не встречались.

Конечно, в этот вечер Макс задержится. Конечно, он позвонил Лили, и предупредил ее об этом, ведь она его ждёт. Вдруг сильно забеспокоится…

- …Хорошо. Я так устала, наверное, лягу спать раньше. Но ты всё равно возвращайся. Целую. Люблю тебя. – её последние слова, а затем гудки. Как-то так получилось, что он не успел ей сказать то же самое. И вдруг задумался, что ни разу ей этого еще не говорил. А это было самое главное, что нужно было сказать хотя бы раз, хоть в одну из ночей.

И этой ночью, Макс не скажет ей своё такое важное… Что произошло далее – было неважно, но было с рассветом совершенно неотвратимо. Лили больше не было.

Её не было в ее доме. Потому что и «дома» не осталось – квартира сгорела дотла.

Она не могла больше быть с ним рядом, потому что действительно после заката, зажгла свои свечи во множестве пиал, колб, расставленных по паркету вокруг матраца на полу, выпила своё снотворное и легла спать – всё точно, так как она и сказала ему по телефону. Лили устала. Лили не хотела видеть сны. Лили не мог разбудить более ни чей звонок, а дубликат ключей был только у Макса. Сам Макс еще только прощался со своим припозднившимся другом. Курт был счастлив, когда они прощались. И Макс был очень счастливым. Он возьмет такси – так быстрее доберется на ту сторону города к своей любимой…

Как бы он не спешил к ней, всё равно было поздно. Настолько поздно, что пламя уже потушено, а тело уже проносилось мимо гостя этой окраины, прибывшими «вовремя» спасателями. Но это было лишь тело. Сгоревшее. Едва узнаваемое. Ему спасение было уже не нужно.

Дубликат ключей от дома, в который отныне не войти, лежал на самом видном месте.

Макс сидел в своей квартире несколько дней, не выходя на улицу. Он вставал с постели, подходил к окну и все смотрел на небо, неважно на какой цифре стояла стрелка настенных часов. Он просто смотрел на небо. Ночью бродил из одного угла комнаты в другой. От окна к стене и обратно. Ему было страшно ложиться спать. Когда этот молодой мужчина садился за стол, заполненный множеством раскрытых тетрадей с расчетами, то хватался за ленту своего тонкого галстука, наброшенного на правый край спинки стула и постоянно стремящегося упасть на пол. В один из таких вечеров, другая рука не дала ему сползти вниз. Затем, та же рука легла на мужское плечо и ласково погладила его до самой шеи.

Ирма вошла так тихо. Макс знал, что она вернется. Макс не мог знать наверняка, а был ли он сам здесь прямо сейчас.

- Я повернула ручку, оказалось открыто. Надеюсь, не испугала…

Макс покачал головой, что было ответом - «Нет».

- Тебя целый месяц не было дома. А теперь ночь от ночи, я слышу, как ты бродишь тут один. Так странно… - женская ладонь коснулась его головы и провела по волосам сверху вниз – Я соскучилась по тебе. Я тут подумала… Может я что-то не так поняла. Вспылила не за что на тебя. Ты просто объясни, кто такая Ригель?

- Это я.

///

Поляна за пролеском, по ту сторону этого темнеющего к ночи леса, озарена светом, будто день ясный, а не ночь наступает на их забытый край.

У этой спешки была цель. Он преодолел такое расстояние быстро, как и всегда. Добежал, все пути-дороги вели только сюда, только в ее сторону. Он оказался здесь вовремя, но время было поздним. Тёмным, как одеяние сжимавшего в руке карающий факел.

Любимая ведьма звездочета сгорала на костре, вокруг которого собралась толпа запуганных, погрязших в своем ужасе нищеты разума, да простой будней глупости, крестьян во главе с монахом, держащим за пазухой потертое писание.

Разве он запомнил, как смог вернуться обратно к своему дому?

Преодолел весь этот мрак… Кромешную тьму вновь… В ней разобрать можно лишь очертания хвойных лап. Ветви хватали бегущего по глухому лесу, били его по лицу, цеплялись колючими иглами за светлые локоны блуждающего отныне в бесцельной спешке. Куда ему теперь нужно? Что остается, когда остается только один из пары с единой Судьбой?

Он остановился на распутье и не видно дорог, какую не выбери – приведет туда, куда необходимо прямо сейчас примчаться вовремя. Невозможно опоздать, ведь огонь уже полыхает где-то там, где светло. Лоб бегущего покрылся холодной испариной. Ткань накинутого на плечи плаща, изорвана в клочья. Безутешны старания вековых деревьев остановить того, кто хотел обогнать самого себя. «Ты мчишься к своей погибели!» – Это ли они кричат ему, порываясь снова и снова отбросить назад своей ветвью, поставить путнику подножку своим корнем: «Стой!»

«- Этого не может быть! Мне нужно успеть увидеть… Мне нужно успеть!» - кричал он во тьму, и та ответила ему стрекотанием, щелканьем, шорохом, хлопаньем… Так мрак леса сменился новым светом. А у света всегда есть звук.

Звездочет помнил фразу старого мудреца, которого он повстречал однажды под пальмами далеко отсюда, в другой потерянной стране: «Запомни, если светло, значит, что-то горит».

Мрак леса сменился светом кострища. Путник не заметил, как вышел к собственному дому. Он не запомнил, как сам стал зачинщиком пламени по эту сторону темной чащи. И все, что когда-то было внутри дома – теперь рдело снаружи. Огонь до небес. Здесь было всё – горели его инструменты, горели бесценные книги, свитки, карты, тетради с бесконечными расчетами.

Он думал, что он закончил! Но та цифра, которую он вывел последней, была неверна!

«- Я ошибся!» - звездочет сбрасывает с себя рваный плащ и бросает его в огонь вслед за всем тем, чему он пожелал сгореть. Потушить такое пламя впредь было невозможно человеку. Когда всё пройдет – потухнет само.

Становилось всё светлее и светлее. Кострище становилось меньше – тлели ряды повторяющихся цифр, но света было всё больше. Если света больше, значит, горит что-то большее! Звездочет помнил простое и очевидное, и он верил своим глазам. Желания не было. Но вера его равна знанию, и принятию неотвратимого - на небе сейчас две Луны.

Вот и тот самый конец сна просмотренного заново, повторяющегося каждую ночь.

«- Я ошибся. Она падает первой.» - мужской голос глух. Звездочет, говорит сам с собой, в ясной памяти, не отрывая взгляда от небес. Этой ночью взошло две Луны – погибла его любимая далекая звезда. Сгорела прекрасная Бетельгейзе!

- Ригель! Ригель! Ригель! – эхом слышит он голос Лили, зовущий его по имени…«- Что дальше, звездочет?»

(10-11.2.2020)