Дилемма

Мне тогда было уже за пятьдесят, подрастали внуки, а Ольге едва исполнилось тридцать. Ничего особенного: ниже среднего роста, небольшая грудь, полноватые бёдра. Разве что глаза! Они всё время как будто подсмеивались над чем-то или над кем-то. В зрачках прыгали озорные смешинки. Да и сама женщина, казалось, источала оптимизм. Есть такие натуры, у которых за что ни спроси, всё у них всегда хорошо и прекрасно…

Она лечилась у меня от последствий застарелой травмы. В молодые годы, отчаянной девчонкой, каталась на мотоцикле и врезалась в дерево. Перелом бедра, трещина позвонка. Однако восстановилась, да ещё и двоих детей сумела родить.

На сеансы иглотерапии, как правило, приходила под самый конец приёма, когда людей под кабинетом уже не оставалось. Пока я втыкал серебреные иголки ей в спину, от крестца и до шейного отдела, она, распластавшись на кушетке, рассказывала в подробностях обо всём: об успехах детей в школе, о новом спектакле нашего драмтеатра, куда она с трудом затащила мужа. Потом пересказывала саму постановку и по ходу давала оценку игре актеров. Наверное, считала, что диплом музыкального училища, которое она в своё время окончила, позволял ей делать такие выводы.

Я по большей части отмалчивался или ограничивался тем, что тупо поддакивал. После сеанса обычно жаловалась, что у неё слегка кружится голова. Просила разрешения немного отдохнуть. Усаживалась здесь же на диване и, словно ожидая чего-то, подолгу листала какие-то старые, оставленные пациентами, затёртые до дыр журналы. Я же заполнял карточки, стерилизовал, готовил к завтрашнему приёму инструменты и больше думал о том, заведется ли моя старенькая «Шкода» или опять придётся вызывать такси. В последнее время часто барахлил стартёр.

От Ольги всегда приятно пахло чем-то экзотическим. Даже наутро, после влажной уборки, в кабинете сохранялся сладковатый запах её духов. Но я так тогда и не решился спросить у неё их название.

Однажды во время лечения она, лёжа на животе, игралась своим кольцом и упустила его на пол. Поскольку ей сразу после акупунктуры нагибаться не рекомендовалось, то искать её драгоценный перстень, ползая по ковру у неё под ногами, пришлось мне. Когда нашёл, зачем-то попросила надеть ей на палец…

Курс иглотерапии незаметно подходил к концу. Мы уже, между делом, успели поговорить о проходившем в Берлине кинофестивале, обсудили последний роман Стига Ларссона про девушку с татуировкой дракона и даже немного поспорили о вкусовых качествах японского хрена васаби.

Обычно Ольга приходила на приём в брюках, а на последний сеанс явилась в длинном, ниже колен, черном платье, под которым скрывался кружевной ажурный пояс, поддерживающий тонкие, телесного цвета чулки. В тот раз мы задержались в процедурной значительно дольше обычного, что не осталось незамеченным нашим сторожем – отставным майором Петром Петровичем:

– Что-то вы, доктор, сегодня припозднились! Тяжёлый случай?

Как некоторых философов марксизма многие годы волнует вопрос, что первично: материя или сознание, так и меня с того вечера терзают сомнения: как всё-таки должна поступать добропорядочная женщина: надевать сперва пояс с чулками, а потом трусики или наоборот?