10. Солнышко. Глава 10

Глава 10 (Солнышко)

Шел четвёртый год войны. «В сентябре - октябре 1944 года в Прибалтике войсками Ленинградского и Прибалтийского фронтов совместно с Балтийским флотом были проведены Таллинская, Мемельская и другие наступательные операции. В результате этих операций наши войска отрезали от Восточной Пруссии, изолировали в Прибалтике и разгромили более 30 немецких дивизий, прижав их к побережью между Тукумом и Лиепаей. Освободили Эстонию и Литву, бо́льшую часть Латвии. Финляндия была принуждена к разрыву союза с Германией, и объявлению ей впоследствии войны» Наша дивизия входила в состав второго Прибалтийского фронта. Я по-прежнему командовал ротой. В январе сорок четвёртого мне присвоили звание капитана, а в августе этого года, перед наступлением, был назначен командиром пехотного батальона. До сего времени мне каким-то чудом удавалось избегать серьёзных ранений, мелкие не в счёт. И надо же было такому случиться, что я был ранен и причем довольно-таки очень серьёзно в день своего рождения шестого сентября.
А дело было так. Накануне наступления командир полка собрал начальников батальонов в штабе, чтобы еще раз уточнить задачи предстоящего боя. После совещания я возвращался расположение своего части, минут за пять до прибытия начался обстрел вражеской артиллерии. Местность была открытой т.е укрыться было негде и я бегом вместе с начальником штаба батальона капитаном Сычевым помчались к своим окопам. Последнее, что я запомнил, яркая вспышка, словно солнце упало с небес и раскололось на миллион маленьких частиц. Сычев бежал в стороне метров в тридцати от меня и при разрыве снаряда получил незначительные ранения. Он подбежал к воронке, где лежало моё бездыханное тело и волоком оттащил меня к нашим позициям. Меня вместе с другими ранеными отправили в прифронтовой госпиталь, где прооперировал пострадавших врач. Из моего тела было извлечено несколько осколков, но не все. Через день несколько тяжелораненых погрузили в санитарный поезд и отправили в тыл на Урал в город Челябинск. Две недели добирался наш госпиталь на колесах до места назначения. Все это время я находился в беспамятстве лишь изредка на несколько минут приходил в сознание, чтобы задать вопросы: Что со мной? Где мы и куда направляемся? И снова проваливался в забытьи.
Двадцать второго августы мы прибыли в Челябинский военный госпиталь № 54/24 и на следующий день мне была сделана операция по извлечению осколков, которые не смогли извлечь в прифронтовом госпитале.
Когда после операции очнулся, первым делом обрадовался, что живой, пошевелил руками и ногами, все вроде на месте. Рядом со мной сидела сестричка и тревожно смотрела на меня. Увидев, что я открыл глаза, она соскочила со стула и куда-то быстро убежала. Через минуту подошел врач.
- Как вы себя чувствуете офицер? Спросил он.
Я от переизбытка радости, от того что вновь нахожусь на этом свете, устремил свой взгляд на молоденькую сестричку, стоявшую рядом с врачом и шёпотом произнес.
- Солнышко.
- Что вы сказали? Переспросил врач.
- Солнышко. Повторил я и снова уставился на девушку.
Все посмотрели в сторону окна и врач сказал.
- Неверно ему кажется, что в палате темно, и обратился к сестричке. - Вера раздвинь шторы, пожалуйста.
– Это он так шутит, догадался кто из обитателей палаты. – Смотрите, как он на нашу Верочку глазеет. Она и впрямь как солнышко блестит своими рыжими волосами. Голубые глаза медсестры, излучали тепло и любовь, от её взгляда, у меня кружилась голова, и хотелось жить.
– Всё Верочка теперь ты у нас не иначе как Солнышко и будешь называться. Сказал врач.
– Да ну вас. Махнула своей прелестной ручкой обладательница, вновь обретенного имени.
– Раз шутит, значит дело на поправку скоро пойдет. Так что Солнышко вверяю в ваши руки здоровье молодого офицера. Улыбнулся врач и удалился по своим делам.
В палате лежало двенадцать раненых, все кроме меня ходячие. Люди были разных возрастов. Несколько человек мои ровесники, четверо по возрасту годились в отцы молодежи. До моего появления обитатели палаты Верочку называли: Молодежь-сестричка, старшие - дочка.
Вера девочка из бедной семьи, мать воспитывала двоих дочерей одна, отец умер когда младшей было девять месяцев. Вера была младшей. Она была симпатичная, стройная с большими голубыми глазами и длинными огненно-рыжими, спадающими на плечики, кудряшками. Она не обладала канонической красотой, но ее невероятное девичье обаяние многих сводило с ума. По окончании семилетки Вера пошла работать на завод, где работала её мама. По вечерам училась в школе рабочей молодежи, надеясь после получения среднего образования поступить учиться на врача. В сорок втором ей удалось добиться в военкомате чтобы отправили учиться на курсы медсестер и после полугода обучения вопреки её желанию отправиться на фронт, оставили в родном городе направив проходить службу в военном госпитале. К этому времени на старшую сестру Анастасию пришла похоронка, она погибла в битве за Москву, а через год не стало мамы, сердце немолодой женщины не вынесло тяготы военного лихолетья и гибель старшей дочери. Жила Вера недалеко от госпиталя, в котором проходила службу, но дома почти не бывала, все время проводила на работе. На квартиру она пустила женщину с двумя детьми из блокадного Ленинграда.
Молодые раненые старались приударить за молоденькой сестричкой, но натыкаясь на осуждающие взгляды более старших товарищей бросали эту затею. Те видели в Верочке своих дочек или младших сестер и поэтому строго следили чтобы их мед сестричку никто не обижал. Я же когда увидел впервые Веру уже через мгновение знал, это моя судьба. Если существует на земле любовь с первого взгляда, значит она такая и есть, как моя любовь к Верочке. С помощью моего Солнышка я учился вновь ходить
– Товарищ капитан, обращалась она ко мне. – давайте сегодня походим по лестницам, так врач советовал.
– Называй меня Максим, я всего-то на четыре года постарше тебя буду.
– Не положено, нарушение субординации. Когда мы одни я буду называть тебя Максимушка, если ты не возражаешь, смеялась в ответ Верочка.
– Меня бабушка так в детстве называла.
Через неделю тренировок по лестнице я уже сам мог самостоятельно передвигаться, но виду не показывал, боялся, что врач прекратит наши с Верой похождения по лестничным площадкам. После очередного осмотра врач мне назначил другие процедуры и остался доволен моим состоянием.
- Если так дело пойдет, то смотришь, месяца через два на фронт отправишься капитан, говорил он.
Каждый вечер я с нетерпением ожидал когда закончится Верочкино дежурство, чтобы уединиться с ней в парке при госпитале. Первые ежевечерние прогулки мы не могли с ней наговориться, она рассказывала о своей жизни я о своей. Последующие встречи, когда все уже было рассказано, мы сидели обнявшись на скамейке и молчали. Я уже не представлял свою дальнейшую жизнь без её существования. Лечение моё подходило к концу. В декабре решением медкомиссии госпиталя я был признан годным к несению военной службы и после нового победного сорок пятого года должен был отправиться на фронт. За три дня до отправки сделал Верочке предложение и она ответила согласием. Мы обратились к начальнику госпиталя чтобы он нас расписал.
– Это прекрасно, что в такие дни, когда идет война есть место светлому чувству как любовь. Сказал он и продожил. – Ты капитан должен понимать, что на войне всякое может случиться. Я советую вам немного подождать, война скоро закончится и тогда мы вам такую свадьбу отгрохаем, какой свет не видовал.
Я понимал, что в словах начальника госпиталя есть резон, но Верочка опечалилась и готова была расплакаться.
Начальник посмотрел на готовую вот-вот разрыдаться невесту.
– Не плачь Солнышко так и быть зарегистрирую ваш брак.
Он вышел из своего кабинета, через пять минут вернулся за его спиной шили два человека, дежурная медсестра и начальник хозчасти госпиталя.
– Свидетели сказал начальник, у нас все по-настоящему.
После церемонии он дал распоряжение выдать нам бутылку спирта и немного продуктов, чтобы мы отметили наше первое совместное торжество.
– Давайте я вас сейчас сфотографирую, предложил начальник госпиталя.
– Не в больничном халате, может распорядитесь мне китель выдать расстроился я.
– Извините молодожены времени в обрез некогда кастеляншу искать.
– Не переживай Максим мы с тобой после выписки в городской фотографии снимемся, успокоила меня моё Солнышко.
Но к сожалению времени выбраться сфотографироваться мы так и не нашли так, что свадебной фотографией стал для нас снимок сделанный в госпитале.
Небольшой вечер мы организовали в квартире Верочки в присутствии соседей и женщины блокадницы с двумя малолетними детьми, которая занимала её квартиру.
Возвращался я на фронт женатым человеком. С Верочкой мы договорились, что сразу после победы, я вернусь за ней и мы отправимся жить в Горький.
- Только будь живой, только будь живой, повторяла моё Солнышко каждую минут при прощании.
В свою часть я не попал, направили меня на месячные курсы немецкого языка, чтобы после вступления наших войск на территорию Германии работать в военной администрации, освобожденных городов, переводчиком. В конце января сорок пятого в ходе Висло-Одерской операции в восточной Пруссии были очищены от фашистов города Глейвиц и Гиденбург. Я был прикомандирован при комендатуре Гиденбурга. Демобилизовали меня в ноябре. Через десять дней приехал в Челябинск забрал Верочку, попрощались с соседями, персоналом госпиталя и отбыли в Горький строить мирную жизнь.