Выигрыш 02

В тот день, когда Клавдия привезла билеты лотереи, Михаил пришёл в лавку вина купить. Крепкие напитки – в основном самогон, он приобретал в других местах. В магазине водку не брал.

- Ей цена три копейки, - рассуждал Мишка, - а с нас вон сколько берут. Грабит государство. Вот им хрен на блюде, я свойского лучше выпью, чем за их хотелку платить.

Это не мешало ему периодически покупать бутылку вина. Эстет – клейма некуда ставить, душевные качества и уровень культуры подчеркнуть.

- Для души, - говорил Кузякин.

Билет на сдачу принял на удивление спокойно, ни бузил, права ни качал. Забрал и домой отнёс. Через некоторое время вся деревня узнала - Мишка Кузякин машину выиграл.

- Везёт дуракам, - было общее мнение и ещё. - Нет бы кому путёвому.

Машину никто не видел, но зажил Мишка широко - деньгами взял. Другой бы кто из деревенских в дело пустил: дом обновить, прикупить что-то в хозяйство, может, скотину завести, чтобы своё всё было, но не тот человек Кузякин. Его широта проявлялась в том, что стал выпивать в компаниях. Для начала приехали несколько человек из района: корреспондент, из милиции начальник, ещё кто-то... Всем было интересно на счастливчика посмотреть. А он как индюк надулся – как же звезда местного разлива, знаменитость. И вести себя стал так, что и сравнить не с чем, не ходил – вышагивал. Сразу появилась у него постоянная компания, откуда только набежали эти дружки. Такие же как Мишка, даже с окрестных деревень приходили, и каждый про себя рассказывал байки, словно хотел право заявить на место в «высшем обществе», что не простые они смертные: один - военный в отставке – герой непонятно чего, другой - моряк дальнего плавания, якорь от мачты с трудом отличал, третий – полярник, трое валенок стоптал… Сплошь цвет общества. Вот только с сизыми носами и потрёпанными фигурами. А Мишка стал важничать, как ему казалось, статус показывать. Он же в коллективе за ключевого, все ведь к нему, а не он к ним – значит не то, что ферзь, как раньше, теперь – король.

Часто на улице мог без повода прицепится к человеку:

- Ты кто такой? Что из себя представляешь? Я вот - Михал Иваныч. Первый человек в этих местах. Я любого могу на место поставить потому, как всех здесь знаю, кто сколько стоит. И меня все знают. Ты вот - цена тебе пятачок, дурачок.

Приблизительно так он вёл свои речи, только гораздо грубее и в основном матом.

Шёл как-то Михаил Кузякин по улице и увидел, что недалеко от сельсовета в тракторе ковыряется Генка Черников. Парень недавно вернулся после службы в армии и устроился механизатором. И вот незадача, техника ему досталась не самая новая – ломалась часто. Геннадий должен уже давно в поле быть, а он от рембазы недалеко отъехал. Один ремонт только закончил, и сразу же в другой попал. Черников насупленный, недовольный, задание ведь срывается, да и вообще, кому же такое понравится - мазутные железяки уже который раз подряд перебирать, стоял возле трактора и смотрел в двигатель. А тут как раз и Мишка нарисовался.

- Хреново вас молодых сейчас учат, - пьяно покачиваясь, начал Кузякин и не стараясь помочь. – Толку от вас никакого.

- Шёл бы ты, дядя Миша, раз делать нечего, - буркнул Гена, который и так подходил к точке закипания.

- Ты, салабон, как со старшими разговариваешь? Да я в твои годы…

- Ни хрена ты в мои годы не делал, - прямо, по-солдатски выпалил парень, которому, как и многим в Заболотье Мишка не нравился, - только самогон всю жизнь жрал. Пустота голимая. Трутень.

- Что, щенок, - с пол-оборота завёлся Кузякин, - я ж тебя размажу.

И помятуя, что он всегда и всех бил, если кто ему возражал, Михаил маханул кулаком. Но и дембель оказался не прост, не зря два года отслужил, отличник боевой подготовки – ответил. Завязалась драка. На шум несколько человек в окна выглянули. Как у мужиков получилось, то ли Генка что в руки схватил, то ли поскользнулся Кузякин, так толком и не разобрались, но Михаил оказался на земле с пробитой головой. Вокруг кровь, в том числе на монтировке и на гаечном ключе, а уж про отпечатки пальцев и говорить не стоит. По всему получалось, что Геннадий Черников ударил по голове и убил Михаила Кузякина. А может и была железяка в руке, Мишка –то против Геннадия крупнее вполовину.

К такому же выводу пришла и следственная группа. Суд назначили очень быстро. Всё ведь очевидно: вот труп, вот преступник, вот улики, и сам задержанный не отпирается – чего тянуть. Но Заболотье гудело. Все понимали, что у парня в одночасье вся жизнь может поломаться – статья светит нешуточная, лет на десять.

В день суда многие деревенские захотели присутствовать в зале. Пришли также мать Кузякина и жена. Началась процедура: тот сказал, то огласили, это озвучили. Начали опрос свидетелей. Ни один человек не сказал против Геннадия. Наоборот только Мишку ругали. Крестьяне, хоть и побаивались судьи и прокурора, но в высказываниях проскакивало, мол, сам виноват и по заслугам ему.

Дошло дело до матери, а она говорить не смогла. Плакала, утирала краем платка глаза и повторяла:

- На всё воля Божья, так тому и быть, что ж теперь…

Дали слово Ирине, жене. Односельчане и не ожидали, а она заговорила:

- И хорошо, что его убили. Спасибо нужно Геночке сказать, а не судить его. Всю деревню от гада такого избавил. Он же ни мне, ни матери слова доброго не сказал. Только дай, да подай. Да по матушке посылал. И чуть что замахивался. Я, говорил, здесь один человек. А вы все плесень, гной, потому буду вас бить всегда, давить. Я молчала, думала перебесится, а оно только хуже. Он же что недавно удумал. Кастрюлю с борщом с плиты снял, достал мясо, откусил и остаток куса на пол бросил… Жрите, говорит, это вам.

В зале недовольно загудели, как это еду на пол бросать. А Ирина продолжала:

- А затем штаны расстегнул и насс… с… ой, как сказать?

- Что? – удивилась судья, - Что сказать?

- Он в кастрюлю с борщом, ну это… по маленькому.

- Помочился, что ли?

- Да, помочился. Вот вам, говорит, навар и аромат.

- Вот же сволочь, - раздалось из зала. – Скотина. Гнида.

- И часто такое бывало? – судья посмотрела на Ирину и мать Михаила по очереди. Чувствовалось, что этот отвратительный поступок жертвы сильно задел её сердце.

- Вот чтоб так, это недавно, один раз. А плюнуть мог, или опрокинуть, чтоб разлилось, - глядя прямо на судью сказала Ира, - Это он после выигрыша как разум последний потерял.

- На всё воля…, - бормотала мать Кузякина, а потом попросила судью, - Не судите парня-то. Не виноват он. Миша сам всё. Сам…

В этот момент подскочили все деревенские, и такой гвалт поднялся. Кричали, что Кузякин с малолетства ничего полезного не сделал. Что всегда любил унизить другого. Требовали Черникова отпустить. И ведь отпустили, хотя и дали два года условно.

Вот оно как всё повернулось с выигрышем – хуже стал плохой человек, но и получил по заслугам – уж очень долго копилось в селянах недовольство. Выстрелило через честного и решительного солдата.

Так что два чуда в Заболотье случилось: был факт выигрыша в лотерею, и был факт убийства, но от которого всё Заболотье выиграло.