Выигрыш 01

В деревне Заболотье К-шевского района несколько лет назад произошло чудо. Самое настоящее. А как ещё назвать, если местный житель Кузякин Михаил Иванович выиграл автомобиль? Конечно же – чудо. И хотя сам Михаил был не любим односельчанами, но факт случился, и его никуда ни денешь. Событие давнее, однако, до сих пор многие помнят, что тогда произошло.

И дело-то, казалось бы, простое: в магазин райпотребкооперации, который деревенские по старой и неизвестно когда сформировавшейся привычке, передаваемой из поколения в поколение, назывался «лавка» («Пойду в лавку», - говорили), при очередном завозе товаров завезли и лотерейные билеты. И не три штучки для баловства, а гораздо больше.

Может быть, некоторые подумали тогда, что это Клавка-продавщица сама инициативу проявила, но скорее всего от руководства указание поступило, чтобы распространить и отчитаться о выполнении. У них же там «в районе» вечно вожжа под хвост: то планы устанавливают там, где их не должно быть, то закупки такие проводят, словно дурак с найденным кошельком решил показать умение тратить, а тут, вероятно, руководство местное… в целях улучшения обслуживания населения и, естественно (!), «по многочисленным просьбам трудящихся» всучило Клавдии пачку билетов, мол: «Бери, давай и не возникай». Клавка бы не возникала, но лотерею ей не за так выдали, пришлось сначала свои кровные потратить. А с другой стороны, не возьмёшь нагрузку, товар лежалый подсунут – не то что прибыли не будет, ещё и соседки могут причёску попортить, а уж ославят на всю округу тем, чего не было – это как вместо «здрасте», запросто.

Вот с того раза жители Заболотья из магазина несли не только макароны, муку или консервы, но и лотерейный билет «на сдачу». Нет, деньги не большие, но ведь свои же, жалко. Вероятность выигрыша как-то очень хорошо в одном из кинофильмов озвучила известная актриса: «Да разве выиграешь…». Некоторые возмущались, но тут Клавдия надавливала: «Куда мне их, с меня тоже спрашивают».

В нашей стране чувство коллективизма такое сильное, что этим беззастенчиво пользуются все кому не лень. Связывают круговой порукой. Не сделаешь ты, а накажут другого, хотя он вроде и не виноват. А русский народ, он же душевный, жалостливый. За что же невиновному страдать? Народная забава такая, возведённая в основы системы управления. Очень здорово придумано: или все страдают добровольно, или все страдают, потому что один не захотел сделать так, как всем предписано, ему бы трудностей по жизни и с системой пободаться. Аника-воин. А тут уж коллектив наседает: «Ты почему не делаешь как все? Почему мы должны, а ты нет? Самый умный, что ли?». Вот она сила коллектива - не вздумай выбиваться из стада. Какая такая своя точка зрения? Сказано всем, вот и исполняйте. И не тявкайте, даже не думайте. А не то мы … кого-то из вас… потому что не нами придумано. Вот и несли селяне помимо прочего из магазина ненужные билеты.

Мишка Кузякин не сказать, что был идейный единоличник, он был… Как бы сказать получше? Асоциален, что ли. И не социопат, вроде, не стремился уединяться. Некоторые компании его очень даже привлекали, но не те, которые шли строем и трудиться. У него свои пути были, свои запросы и ценности. Никогда Мишка не стоял рядом со всеми и не делал как все, не считая тех нескольких лет, когда в школе учился. Да и то в младших классах, а чуть постарше стал, всегда отдельно старался. Не потому он так делал, что видел какую-то несправедливость и так протестовал. Характер такой. Так что беспричинно, по велению… Да не по чьему велению. Как кот – к другим подходит, только когда ему нужно, а если просто так зовут – до лампочки.

Кузякин был от природы сильный и дерзкий анархист. Если где-то драка – Кузякин там. Он ли начал, или его кто затронул – не упускал случая кулаками помахать. И при этом чаще всего побеждал. И ладно бы, но ведь ещё и унизить старался, поглумиться. В грязи мог буквально вымазать или одежду порвать. Если гулянка какая – он тоже недалеко. Специально его не звали, но и не прогоняли, коли приходил. Опять же - народные традиции.

Но вот когда в армию должны были призвать, медкомиссия нашла у него некий дефект, о котором Мишка не распространялся – в армию его не взяли по причине негодности к службе. По той же тайной причине парень не стремился работать. Самый минимум делал, если мать над душой долго стояла, а отца у него давно не было – люди по разному говорили: и утонул, и замёрз в зиму, и зарезали в драке в другой области, куда уехал на заработки, никто точно не знал.

Рос Мишка как полынь-трава, сам по себе, но уверенно набирая силу. Учиться не хотел, профессию получать тоже. Всё больше сидел на шее у матери. Как у него получалось на бутылку заработать – это загадка, но очень часто ходил выпивший. А может мать из жалости, что, в общем-то, граничила с глупостью, подкидывала сыночке рублишко-другой, побаловать. Не понять иногда таких матерей, на что рассчитывают, кого растят? Кровиночка, мол, родная, как не извернуться из последних сил ей во благо.

А Мишке только того и надо. Идёт и всех по пути задирает. Сказать, что вот прямо алкоголик – не скажешь. Хулиган? Это ближе, но тоже как-то… С ним просто никто не связывался, обходили как лишайного, чтобы не прикоснуться. Балбес, скандалист, бытовой выпивоха… Тем не менее, однажды привлёк внимание участкового, он из другого села приезжал при необходимости.

- Ты, Кузякин, работать собираешься? - задал справедливый вопрос местный Аниськин, которого так называли потому, что у него настоящая фамилия была Анисимов, созвучно всем известному милиционеру из кинофильма. Анисимов Евгений Викторович, старший лейтенант на тот момент.

- Так что, гражданин, сами устроитесь или оформить за тунеядство?

Что Мишке возразить? Ему с властью ссориться не резон. То событие ещё в восьмидесятые произошло, когда уголовный кодекс был социально ориентирован и преступление против общества карались выше, чем преступления против личности. В общем, устроился на ближайшую ферму, навоз убирать, ну и так, по мелочи. С тех пор немного изменилось. Разве, что женился Кузякин. В жены взял сироту детдомовскую, Иру. Она на той же ферме дояркой работала. Ей было чуть за тридцать, тихая, работящая, с постоянной печалью в глазах. Зачем за Мишку пошла? Кто ж знает точно. Больше тридцати… Перестарок считалась, незамужняя, да ещё и бездетная – не по-людски. Скорее всего, от молвы недоброй в замужество бросилась, как в омут, чтобы опять же быть как все. Соседи слышали, что частенько в доме Кузякина крики раздавались. Шумел в основном Михаил. Голос Ирины при ссорах никто не слышал. Никогда не кричала. Она и говорила-то еле слышно, почти шепотом. Детей у Кузякиных так и не было, что было с одной стороны не очень хорошо, а с другой… Нет, не был бы Мишка хорошим отцом, только ещё горя в семье добавилось бы.

(продолжение следует)