Деревенские были

Весь день на улице было морозно, а к вечеру ещё и вьюга разгулялась. Метёт вдоль улицы, под заборами сугробы наметает. Лес, что сразу за поселком начинается, в белой круговерти совсем скрылся из виду.

В такую погоду хорошо у теплой печки сидеть. Поленья берёзовые в топке потрескивают. Из духовки жаром так и прёт. Мой знакомый – здешний егерь Егор Михалыч сухонький и жилистый старичок лет семидесяти, прикурил самокрутку. Комнату наполнил запах душистого табака.

– Угощайся, – протягивает дедушка вышитый замысловатой гладью кисет, – покурим, пока чаёк заварится.

Чай у него особенный, на лесных травах. Сидим, курим, прошлое вспоминаем.

– Это же сколько годков мы не виделись?

– Да, почитай три года. Аккурат, под Новый год ты последний раз на охоту приезжал.

– Бежит времечко, а как твой знаменитый сибирский кот Барон поживает? Что-то не вижу его, живой?

– Да что ему сделается. Живой, бродяга. Постарел только, на печи больше лежит, а по молодости такой «ходок» был! Ни одной соседской кошки мимо не пропускал. Чуть завидит – сразу в «штыковую атаку»! Пелагея моя даже отварами каких-то трав его поила, чтобы успокоился маленько и прыть свою поубавил, а то он нам спать не давал. Всю ночь, бывало, то на чердаке кошек «толчёт», то из кладовки кошачий визг раздаётся.

Помню, как-то раз, лет пять назад это было, поднялся я ночью, во рту пересохло с похмелья, пить хочется, в темноте не разобрался да и «осушил» одним махом вместо компота целую литровую банку этого самого зелья, что для Барона приготовлено было!

– Ух ты! Дела… Ну и что же после этого, Михалыч?

– Та ничего особенного. Тогда организьм не среагировал, а вот сейчас, столько времени прошло, чувствую вроде как – начинает действовать…