02. Птицедева

Лилит

На ночлег остановились в небольшой деревушке. Хозяйка пустила меня в хату, а Михела отвела спать на сеновал. Мы ведь не представлялись как мужем и женой, говорили, что просто едем вместе в один из городков, названия которых меняли по мере их проезда. Этой ночью мне опять спалось плохо. Не могла заснуть, мучило предчувствие, что все должно измениться, и очень сильно. Сама себя успокаивала: да каждый день всё меняется – леса, озера, поселки, только мы вдвоем, и это пока неизменно. Как же я ошибалась! Еще не знала, что нас ждет то, что изменит и закрутит события невероятным образом.

Утром проснулась рано, солнце едва пригрело тронутую морозцем траву. Подумала: хорошо бы добраться до Буяна до снега, зима уже на носу. С утра полетать не смогла – не стала пугать деревенских жителей. Вот отъедем, тогда… Решила проведать, как там Михел, может, тоже проснулся, тогда перекусим и в путь. Направилась к месту его ночевки и тут….

На лесенке, что вела на сеновал, сидела самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречала. Даже восседая на сбитом из кривых жердей сооружении, расхристанная и с соломой в волосах, она выглядела царицей. Я так и ахнула:

– Лилит, а вы тут какими судьбами?!

– Проездом, пролётом… Заглянула на огонёк, – усмехнулась первоженщина. – Тебя жду, не идти же в таком виде в хату, не поймут.

Неожиданное появление Лилит удивляло и настораживало. Зачем, почему, каким образом? Что ей от нас надо?

Лилит изогнула губы в насмешливой улыбке:

– Челюсть подбери и слушай сюда, птицедетка: мы с тобой теперь родственницы.

Едва захлопнутый рот снова открылся в изумлении, а Лилит довольно хохотнула.

– Садись, родственница, поближе – есть, о чем поговорить.

Подождав, пока я усядусь на тюк сена, продолжила:

– Не хочу, чтобы ты попу отбила, грохнувшись от моей сногсшибательной новости… Кхм… Даже не знаю, с чего начать. Ты такая ещё молодая и неопытная, ничего не знаешь о жизни и о себе… вернее, ничтожно мало знаешь. Я это говорю не потому, что хочу обидеть, а потому, что не знаю, как тебе все рассказать…

– Я не дура, – всё равно обиделась я, – говори, пойму.

– Конечно, не дура, – снисходительно засмеялась Лилит. – В нашем мире трудно быть дурой, много конкуренток. Ты просто глупая девчонка, на которую хотят взвалить слишком большую ношу. Просто садисты какие-то! Вот и сейчас как будто проверяют, сколько ты сможешь вынести и не сломаться… Даже самой интересно… Ну да ладно. Я, чисто по доброте душевной, решила тебе помочь: заберу Михела себе. Не возражаешь?

И Лилит лукаво прищурилась, облизнув кончиком языка вспухшие искусанные губы.

«Вот стерва!», – мелькнула невольная мысль. Сердце отчего-то обожгло морозной горечью.

Вот, оказывается, как трудно отдавать «своё». Видела, как он пожирает меня влюбленными глазами, понимала, что «сам не гам», но не хотела отдавать другой, тем более Лилит. Как та собака на сене!

– Как ты его?.. – невольно вырвалось.

– Обернулась тобой и привалилась под бочок. Он подумал, раз ты сама пришла на сеновал, значит, решила быть с ним. Он ведь об этом так мечтал! А там, сама понимаешь, никто не стал выяснять – ты иль не ты, не до разговоров стало.

Я аж задохнулась от негодования. Да как она посмела мной обернуться? Вот дрянь!

– Да, я стерва и дрянь, – словно прочла мои мысли Лилит. – Люблю поиграть с такие игры. Помнится, даже в историю вошла, когда обернулась царицей Савской и совратила какого-то бедняка из Вормса.

По-моему, у меня от злости даже глаз задергался, и я прошипела:

– Тебе Марка не хватило? Или ты ему разонравилась, и он тебя бросил, раз пришлось на такую подлость идти, другой прикидываться, чтобы с парнем переспать?

– Лотта, душка, не пытайся меня оскорбить, это невозможно, – издевательски рассмеялась Лилит. – Марк обожает меня. Как поётся в одной глупой печенке, он «готов целовать песок, по которому я ходила». И запомни, – прищурила враз ставшие холодными и даже злыми глаза, – мужчины не бросают меня. Бросаю или оставляю, называй, как хочешь, только я. И вообще, если собрать все мужские слезы, которые они пролили после расставания со мной, можно наполнить целое море. Ах, сколько их было – мужчин, воспоминаний, образов, историй, быстро подошедших к концу. Думаешь, я их жалею? Отнюдь. Им было, что вспомнить в конце их, зачастую, никчёмной жизни. И сколько их, шептавших на смертном одре: «Спасибо, что ты была в моей жизни, Лилит, ты лучшее, что случилось со мной. Я так и не смог забыть тебя, мое чудо». Или что-то в этом роде. Я же помню немногих. Только достойных. Среди них были великие правители и простые воины, поэты и плебеи, но в каждом горел огонь, который меня привлекал. К сожалению, огонь в людях встречается не часто. А Михел… он просто мне понравился, ещё тогда, у Кощея. Так смешно противился моей силе. Марк сразу подчинился, а этот выдержал. Вот я и решила пойти другим путем. Он такой чистый, горячий, не испорченный мальчик, так желал тебя, так нежно целовал! И любовник неплохой. Хочешь проверить? Могу поделиться, я не жадная, – осклабилась издевательски.

Я аж подпрыгнула от бесстыдного предложения, едва не свалилась с куля. Вот еще чего не хватало! Распутница, потаскуха, блудница!

– А еще я хотела кое-то получить от него и, думаю, получила… Точно, получила.

Она положила руку на живот, как будто прислушиваясь, и неожиданно мягко произнесла:

– Это чувство меня никогда не обманывает, слишком много раз повторялось. Вот, захотела и получила.

– Что ты получила от Михела?

– Ребенка… девочку, хочу дочь, а отцом выбрала Михела.

У меня просто речь отобрало от негодования. Захотела, прилетела, совратила, использовала меня, как приманку, для своих гнусных целей… Люди для неё игрушки. Захотела – поиграла, надоела – выбросила, сломалась – не велика беда!

– Лотта, не нужно меня ненавидеть. Да, я беспринципная, эгоистичная, потому что, в отличие от Адама и Евы, не ела яблоко с Древа Познания Добра и Зла. Я живу желаниями, но головой тоже думаю, и даже лучше многих. Я просчитываю почти все свои поступки, и сегодня поступила расчетливо и обдуманно, хотя первопричиной было желание, возникшее у Кощея. Понравился мне кареглазенький.

– Чем тебя не устраивал Марк? Он красивый, высокий, сильный, правитель, а Михел еще мальчишка?

– Ну не злись. Постарайся выслушать без эмоций.

– Легко тебе говорить! А что Михел подумает обо мне, когда проснется?! Как нам дальше вместе ехать?! – возопила я. – Какой ребенок, ты только провела с ним ночь, как ты можешь знать?!

– Как могу знать? Вот если забеременеешь еще раз, тоже поймешь, что ждешь приплода. А у меня огромный опыт, такого нет ни у кого, так что я сразу поняла. Мне нужно родить. Бог Единый и Сущий, создавая нас с Адамом, сказал – плодитесь и размножайтесь. Это его первое наставление нам, первым людям, и оно действует, как закон, против которого я бессильна. Я просто не могу нарушить эту заповедь, как бы ни хотела избавиться от этой ответственности. Я десять лет просидела в своем замке с кошками и собаками, размышляя о Боге, сущности бытия, просто стараясь забыть прошлое, и когда Кощей меня позвал, поняла, что опять должна родить. Но знай: душа ребенка тоже выбирает родителей, и Марк ей, моей будущей девочке, чем-то не понравился. Хотя он неплохой человек и правитель, и, вероятно, был бы хорошим отцом, но она не захотела. И тогда я вспомнила про Михела, не просто же так я изначально к нему потянулась. Что-то привлекло. Что моей дочке надо – не знаю, почему Михел – не ведаю.

– Да какой из Михела отец, он весь в мечтах о прекрасном живет. В меня тоже влюбился потому, что нравится ему все красивое.

– Значит, что-то было нужно, ей виднее.

– А как же вы будете ее воспитывать? Михел теперь должен жениться на тебе?

– Что за глупость – жениться, зачем? И почему ты решила, что я буду воспитывать девочку? Бог сказал: плодитесь и размножайтесь, а не воспитывайте и обучайте. Не люблю воспитывать, это так ответственно. Вот Михел пусть и воспитывает, а если не захочет, я пристрою её в хорошие руки. Мои дети не страдают от недостатка внимания, я присматриваю за ними… Иногда.

– Так ты еще хуже, чем я думала! Я думала, тебе нужен ребенок, что ты хочешь вновь познать радость материнства, качать на руках малыша, смотреть, как он растёт, умнеет, взрослеет, а ты!..

– Посмотрим, какой мамочкой сама станешь, и обрадуешься ли, когда узнаешь, что зачала. Не спеши осуждать. Не дана мне радость материнства. Когда беременею, хожу счастливая, с нетерпением жду родов, потом рожаю, качаю, баюкаю, но когда дитя немного подрастает, меня снова начинает тянуть к мужчинам, к вольной жизни, нет терпеть детские капризы... Говорю, как на духу... Думай обо мне, что хочешь.

– А как же теперь Михел? Ты ему сказала, что с ним была не я?

– Думаю, в конце он и сам догадался, я на него сейчас сон наслала, чтобы мы могли поговорить, не нужно его сразу в наши дела вмешивать.

– Но это и его дела теперь?

– Я сама привыкла все решать, не дожидаясь ценных указаний. Сама рожаю, сама отвечаю. Трудности закаляют, и мои дети умеют с ними справляться. Найду дочке хорошего воспитателя, это я умею, да и ты мне пригодишься. А Михела с собой заберу, он мне нужен.

– Что значит, заберу? А он согласен?

– А ты как думаешь? – усмехнулась Лилит.

– А… как же я? – вырвалось невольно.

– А ты поедешь к теткам, они тебя уже заждались, вот обрадуются! Тебе пора поторопиться – холодает. Про Морану не забыла? Она тебя помнит! Да и одной ехать не придется, особенно, в твоем положении.

«Вот прицепилась к моему положению! Что в нём особенного?» – подумала я. Меня судьба Михела сильно волновала.

– Зачем он тебе, Лилит? Зачем жизнь парню портить? Поиграешь ведь и забудешь.

– Мне в нынешнем положении нужен мужчина рядом, добрый и ласковый. Желательно, отец ребенка. Чтобы дочка ещё в утробе чувствовала заботу его, она же не простой ребенок, а моя дочь, будущая особенная, сильная, умная, красивая женщина. Особенная женщина, повторю еще раз. Михел подходит, он ко мне привяжется, гарантирую, уже привязала; страсть – великая сила, да ещё моя страсть!

Я печально опустила голову. Бедный Михел! Стал игрушкой. Сначала Марк, теперь Михел… Мне стало до слёз его жалко, все-таки столько времени провели вместе. Да и приятно было осознавать, что он всегда рядом, что влюблен в меня, а не в какую-то Лилит.

Внутренний голос тут же пожурил: «А чем ты лучше Лилит, тоже ведь мучаешь его и быть с ним не собираешься, используешь парня, даешь своим поведением надежду, портишь ему жизнь, за что же её осуждаешь?» – и мне стало очень стыдно.

– Я заберу его на первую Землю, Лотта. Там столько интересного! В том мире есть место для Михела с его тягой к прекрасному, и есть возможность всё запечатлеть. Там ему будет легче понять, что не ты его судьба.

– А ты, значит, его судьба? – обиженно поджала я губы.

– Конечно, нет. Но я побуду с ним некоторое время, помогу освоиться и найти призвание. Он явно одарен, в нем есть талант, «искра божья», не просто так меня к нему потянуло. На обычных бесталанных людей я не обращаю внимания. Но ему нужна опора в новом мире, и я могу ее дать. И тебе она понадобится вскоре, и тебе смогу быть полезной, особенно в твоем положении. А судьба, какая она, Лотта? Кто её видит? Человек даже не может внятно объяснить, чего он хочет, особенно, в начале жизни. Если человек знает, чего хочет, он или мало знает, или мало хочет.

«Ненавижу», – мелькнуло в голове, но дальнейшие размышления прервало появление двух новых персонажей.

– О, – усмехнулась Лилит, – да у нас тут сеновальное пати какое-то! Ждала вас, но не так скоро. Привет, Чейндж, и тебе привет, Лаки.

Перед нами, действительно, стояли мой друг Лаки – Ветер Удачи, и красивый юноша, в котором я не без труда узнала Ветра Перемен. Он с восхищением и нескрываемой тоской смотрел на Лилит, совершенно не обращая внимания на меня. Потом элегантно взял её руку, поочерёдно поцеловал каждый пальчик, и с грустью произнес:

– Чем они так тебя привлекают, Ли, чем я хуже, почему опять не я? Я столько лет жду тебя!

Лилит, как ни странно, засмущалась, и с нескрываемой нежностью посмотрела на ветра.

– Ты же знаешь, я боюсь твоего непостоянства, боюсь проснуться в постели с младенцем или стариком, в зависимости от твоего настроения. И ты всегда так занят… Да и я ветреная, похлеще всяких ветров.

Ветер Перемен печально смотрел на Лилит, продолжая удерживать ее руку.

– Ты единственная, кто не меняется, – капризная, ветреная, самая прекрасная и желанная. И ты знаешь, что мои чувства к тебе не меняются, как там меня ни называют. Скажи, у меня когда-нибудь появится шанс?

Я притихла, наблюдая необычную сцену. Лилит покраснела и произнесла:

– Чейндж, я боюсь связываться с бессмертными, это так обязывает… Не торопи меня.

– Ли, я жду тебя очень давно, и лишь изредка ты снисходишь до меня. Тебе так плохо со мной?

– Чейндж, тут так много посторонних глаз, да и душа моей дочери опять выбрала смертного; прости, – и Лилит стыдливо опустила взор.

– Но ты даже не попробовала. Почему не позвала, когда появилась потребность родить, почему, Ли?

В глазах Ветра Перемен отражались боль и отчаяние. Шагнув ближе, он нежно обнял её за плечи и прижал к себе:

– Не волнуйся, у твоей дочери будет чудесная судьба. Лаки подогнал ей удачу. Она вырастет красивой, как ты, и жизнерадостной, как Михел.

Я перевела взгляд на улыбающегося Лаки: он смотрел на меня восхищенно и радостно.

– Привет, Лаки! В этом сумбуре ненормальностей ты единственный, кто дает мне ощущение, что мир еще не сошел с ума и твердо стоит на том, на чем стоял.

– Так ты не знаешь? – удивлёно вскинул брови Лаки. – Действительно, не знаешь? – произнес растерянно.

– Чего не знаю? – раздражённо воскликнула я. – Что Лилит под моей личиной соблазнила Михела, он стал отцом ее дочери, и мне трудно представить, что теперь будет с ним, да и со мной тоже, как мне себя вести и что делать? Как помочь ему и себе, и как добираться до острова? Что я не знаю? Что от меня хотят боги и конкретно Макошь, вернее, что за роль они мне придумали?! Чего еще я не знаю? – я почти кричала. Последние события окончательно вывели меня из себя.

– Ты беременна, Лотта, и родишь предназначенную мне, такую долгожданную, ту, которая полюбит меня, ту, которую мне обещали Велес и Макошь! Теперь я знаю точно, это она!

Тут мне совершенно поплохело, голова закружилась, и я начала медленно сползать на землю.

Очнулась на руках Лаки, на свежем воздухе. Лилит брызгала на меня водой.

– Выпей, – произнесла слегка виновато, – я хотела как-то подготовить тебя к радостной вести, пыталась намекнуть ненавязчиво, но мужчины, в том числе ветры, и особенно, Лаки, безрассудные торопыги, – глянула на ветров строго. – Вечно спешат и не думают о последствиях.

Лучше бы я не приходила в себя. Не хочу ничего знать, не хочу, это просто невозможно! Действительность в лице присутствующих говорила, что всё сказанное правда, но я все-таки уточнила:

– Лилит, это правда?

– Многим становится не по себе, когда они узнают о своём положении. У тебя должна родиться двойня, твои родственники бьются в истерике от счастья, что род не прервался, и ждут тебя с нетерпением. Поэтому, нечего мерзнуть в лесах. Лаки доставит тебя на Буян сегодня же, а я заберу Михела, и мы перенесемся на первую Землю.

Она повернулась к Ветру Перемен и тихо произнесла:

– Не ревнуй, может, это последний смертный на моем пути. Мне тоже тебя не хватает… Судьба – странная штука.

Продолжение следует