Оставайся с мертвыми. 01

В этом рассказ смешалось всё - мистика, ужасы и постъядернй мир. На этот раз сам Князь Тьмы явился к тем, кто выжил в ядерном апокалипсисе с вопросом - а стоит ли жить дальше?

Меня зовут Перевозчик.

Конечно, другое – « нормальное» - имя, тоже есть, но на станции меня знают именно под этим. Все из-за профессии, которой занимаюсь. И именно из-за нее я чувствую себя одиноким. Нет, люди не сторонятся меня; наоборот - они всегда вежливы и добры. Но я чувствую, что это все фальшь, напускное. Словно бы я шагнул за невидимую, зыбкую грань, и возвращения назад быть не может. Поэтому и смотрят на меня странно – с опаской и настороженностью, будто я уже стал кем-то, кто стоит за гранью понятия «обыкновенный человек».

Люди мнительны по природе своей, ну а способность вешать ярлыки не смог истребить даже ядерный апокалипсис. Но я уже привык к этому и даже рад такому положению вещей – по крайней мере, никто не задает лишних вопросов.

И все из-за моей работы – той, от которой отказались все. Хотя это обыкновенное дело, ничуть не хуже, скажем, уборки станции или приготовления пищи. Есть, конечно, свои особенности – так они есть в любой работе. Но здесь действительно – работа специфическая.

Одним словом, я перевожу трупы. Транспортирую умерших к месту их последнего упокоения.

Работа как работа. И платят хорошо – всем, что я попрошу. Поначалу, конечно, было жутковато. Соседство мертвых тел, лежащих совсем рядом, на грузовой платформе мотодрезины, непроницаемый мрак тоннеля, прохладное дыхание извечного сквозняка – все это холодило кровь и вызывало неконтролируемую дрожь ледяного озноба.

Это было время, когда после Катастрофы едва минул год.

Те, кому посчастливилось укрыться в бетонных недрах метрополитена, не могли видеть, как в бездонной синеве летнего неба вдруг вспух ослепительно-белый карбункул «ядерного солнца», как ударил расширяющейся окружностью смертельный ураган, сметая все на своем пути. Они не были свидетелями разразившегося кошмара, лишь глубоко под землей ощущая дрожь бетонных стен от бушующих на поверхности титанических сил. Настоящий кошмар начался в умах людей после осознания свершившегося. Для многих он оказался слишком тяжел. Те, кто не смог преодолеть чудовищного морального прессинга, уходили в стылую тьму тоннеля и там раз и навсегда ставили точку. Старым проверенным способом - петлей на шею.

А вот дальше начиналась моя работа. В первое время мне во сне часто приходили те, кого я отправил в последний путь. Там, в эфемерных грезах, видел их совсем другими: на мертвенно-бледных, будто восковых лицах, читалось умиротворение. Они – тени умерших - всегда благодарили за то, что я отправил их в последний путь и похоронил в каменном склепе, а не оставил медленно гнить в заброшенном тоннеле в качестве награды расплодившимся крысам. Может, в этом сыграла роль короткая молитва, которую я неизменно читал каждый раз. А может просто потому, что не испытывал к этим людям отвращения или злобы за их поступок. Мысленно обращаясь к невидимому Создателю, я просил принять их такими, какими они есть и не судить строго за содеянное.

Но однажды все пошло не так…

… В тот день мне довелось отправлять в последний путь совсем молодую женщину. Ее, как до того и многих, вынули из петли в одном из заброшенных технических коридоров. Шуму было достаточно; к тому моменту минуло уже три с половиной года, как на поверхности разразился ядерный кошмар. Практически все уцелевшие успели смириться со своей судьбой доживать век в недрах подземки, дни горячечного безумия, истерики и самоубийств канули в лету. Время – лучший лекарь. А тут - на тебе, привет из прошлого…

Начальник станции изъял у погибшей личные вещи и ушел документировать факт смерти. Мне лишь коротко бросил: «Ну, ты знаешь что делать…»

Хоронили умерших в самой дальней технической перемычке. Здесь добывали камень для обустройства жилищ, в результате чего узкий коридор теперь выводил в просторную рукотворную пещеру. Ряды могильных холмиков из мелких камней и песка немо свидетельствовали о том, что здесь нашли последнее пристанище два с половиной десятка человек.

До склепа, как я называл его, было двадцать минут на мотодрезине уже знакомым путем. И вот тогда, уже подъезжая к цели своего путешествия, я вдруг ощутил - что-то не так. В мерное тарахтение маломощного мотора вплетался еще один звук - почти не различимый, на грани слышимости. Остановив дрезину, я не стал глушить двигатель, лишь понизил частоту оборотов, и вот тогда сумел ясно различить этот звук.

Кто-то звал меня.

Тихим, свистящим шепотом.

Это было так необычно, что я остался сидеть как истукан, не в силах пошевелиться и без единой мысли в голове. Тьма тоннеля окружала меня плотной, почти физически ощутимой, стеной. Тусклый огонек керосиновый лампы, висевший сбоку на железном поручне, давал круг зыбкого, неверного света. Повинуясь какому-то наитию, чувствуя, как ледяные пальцы ужаса медленно сковывают мышцы, я с трудом повернулся туда, где лежало мертвое тело.

Бледно-восковое лицо покойницы вдруг засветилось изнутри бледным, призрачным светом; мертвые глаза открылись и уставились на меня бельмами закатившихся глазных яблок. Синюшные губы тронула едва заметная улыбка, и она опять прошептала мое имя…

Чувствуя, что сейчас просто сойду с ума от накатившей волны смертельного ужаса, я нашел в себе силы вновь запустить двигатель на режим и рванул дальше …

Но это, оказывается, было еще не все.

... Я проснулся в палатке среди ночи, чувствуя, что задыхаюсь.

Сердце бешено колотилось, холодная испарина заливала лицо. Ощущение дикого, животного ужаса – уже такое знакомое - заполнило все сознание.

Я чувствовал, что в палатке не один. Но сначала ощутил запах – страшный, зовущий и такой знакомый… Это были приторно-васильковые флюиды тлена – так пахло в каменном склепе. Неглубокие захоронения не могли полностью скрыть запах разложения, и он всегда витал в стылом сумраке импровизированного кладбища.

Здесь ему взяться было просто неоткуда.

Но запах присутствовал, он раздражал обоняние, воздействовал на мозг как дурман, вливая в него все новые порции рвущего сознание ужаса…

Шорох…

Словно легкий ветерок прокатился по тесному помещению, коснувшись лица ледяным дыханием могилы…

Не в силах совладать с приступом дрожи, лязгая зубами, я нашел в темноте на ощупь коробок спичек и со второй попытки зажег фитиль керосиновой горелки.

И тут же увидел ее.

Бледно-зеленые пятна тлена уже обезобразили лицо, глаза провалились; лицо словно бы «потекло» и через желтоватую, словно пергамент, кожу стали проступать кости черепа.

Мертвые губы шевельнулись.

- Он прислал меня к тебе…
- К-к-кто?- едва слышно вымолвил я, пытаясь унять прыгающую от страха челюсть.
- Тот, который встречает нас там… - тихим шелестом пришел ответ.

Покойница шевельнулась и вдруг протянула ко мне испятнанную гнилью руку.

- Он не любит ждать. Я провожу тебя…

И без того непомерная волна дикого страха превратилась в настоящее цунами. Тусклый сумрак палатки завертелся дьявольской круговертью; я почувствовал, что проваливаюсь в расплескавшуюся подо мной бездну, как вдруг…

… Я оказался стоящим на пороге склепа.

Продолжение следует.