Ошибка Трубецкого 03

Вскоре эта история с вещами Трубецкого забылась.
Потянулись дни их совместного отдыха в доме на берегу небольшого озера. Озеро напоминало Лане её серебряное колечко с полупрозрачным природным аквамарином зеленовато-голубого цвета, испещренного внутренними мелкими линиями. Лана так и не решилась пройти по поверхности озера, испугавшись, что провалится. Казалось, что подо льдом затаилась бездна, которая только и ждёт, когда ты сделаешь шаг, чтобы поглотить тебя. Но куда больше вызывали опасения трещины внутри поверхности льда, Лана слишком живо представляла себе, как щели расширяются и появляются разводья. Что же делать, если она предпочитает находиться подальше от риска, потому что любит психологический комфорт, и ей нравится спокойствие и умиротворённость.
Зато Ольга каждое утро бесстрашно выходит на лёд и упорно наматывает круги. В обтягивающем чёрном комбинезоне она стильно смотрелась.
Лана немного завидовала ей, злилась на себя и скучала в одиночестве, тем более, что Трубецкого внезапно «посетила муза», и он с головой окунулся в работу. Целыми днями печатал, стучал по клаве, словно дятел. Лана возненавидела эти бесконечные щелчки, и выходил лишь перекусить, мыслями пребывая в новом романе. О существовании Ланы, казалось, совсем забыл. Вначале она этому только радовалась, потому что не чувствовала себя уютно рядом с ним. Да, семью пора создавать, ей уже за тридцать, однако душа не лежала к замужеству, или к Трубецкому, сама не могла разобраться. Эти противоречия между «надо» и «не хочу» вызывали в ней глубокое уныние, может потому, что ей всегда скучно идти по проторенной дорожке, терпеть не могла временных и каких-либо других рамок, предпочитая жить своей, независимой жизнью и по собственным правилам. Со стороны Лана казалась человеком спокойным, сдержанным, знающим себе цену, но при этом ласковым в отношении других и которого сложно вывести из равновесия. Придерживалась этой позиции в поведении, потому что по натуре была доброжелательным человеком. Если бы только этой гранью ограничилось…

После завтрака, Трубецкой ушёл к себе и занялся рукописью, а Ольга отправилась на озеро. Оставшись одна, Лана занялась уборкой помещения. Наведя чистоту, решила выпить стакан сока, а заодно съесть бутерброд.
Когда заглянула в холодильник, то удивилась – одной коробки сока не было, а их после завтрака оставалось шесть, а сейчас только пять, и от сырокопчёного балыка кто-то отрезал большой кусок, причём сделал это в явной спешке – криво, неровно кромсал.
Кто? Ольга сразу после завтрака ушла, пока Лана мыла посуду. Потом, занимаясь уборкой, бросала взгляды в окно и видела, как та продолжает наматывать круги. Павел Константинович теоритически мог спуститься и залезть в холодильник, но он не ел балык, потому что тот свиной. Интересно, почему такое отношение к свинине? Есть ли связь с тем, что отцовской линии у него в роду были евреи, и настоящая фамилия его не Трубецкой, а Трубецки.
Лана вспомнила, как они вдвоём гуляли по осенней аллеи в парке. Жёлтые тополиные листья шуршали под ногами.
"Улетели листья с тополей -
Повторилась в мире неизбежность...
Не жалей ты листья, не жалей,
А жалей любовь мою и нежность!
Пусть деревья голые стоят,
Не кляни ты шумные метели!
Разве в этом кто-то виноват,
Что с деревьев листья улетели?".
- Процитировала вслух, а Павел Константинович равнодушно поинтересовался - чьи это стихи?
- Николая Рубцова, - немного удивлённо ответила ему. - Не читали?
- Я читаю только своё. Прошли те времена, когда меня волновали другие авторы. Потом понял, что пишу лучше, меня печатают, я известный писатель. Но не об этом я хотел поговорить.
Они уселись на скамейку. Павел Константинович взял её руки в свои, и этим нежность его ограничилась. Он стал рассказывать ей о себе, словно пришёл на исповедь. Лана не перебивала рассказчика, недоумевая, зачем ей надо выслушивать его биографию, где он родился, где учился, кем работал до того, как стал писателем, слушать о родителях, братьях и сестре, которых она знать не знала. Воспитание не позволяло прервать его затянувшийся монолог о себе любимом. Прямо, как князюшка, который распинался перед Шамаханской царицей. Затем рассказчик перешёл к своему деду, и Лана окончательно взгрустнула.
- Моя настоящая фамилия - Трубецки, - доверительно поведал ей, а затем сухо продолжил: - мой дед по отцу Борис Аронович Трубецки, 1915 г.р., уроженец Киевской области, получил ранение под Харьковом в 1942г. – остался без ног. По приказу Сталина его, как и многих других ветеранов войны отправили на Валаам в интернат для инвалидов. Тех, кто остался без близких и тех, кто не хотел возвращаться домой калекой, как мой дед.
Он прожил ещё двадцать лет, но так и не дал весточки, что жив, а бабушка глаза себе все выплакала, в старости совсем ослепла. Искала его, приезжала и в этот интернат, видно не судьба. Может дед и видел её, да не показался жене на глаза. О том, что он провёл все оставшиеся годы там, узнали после его смерти. Отец случайно увидел рисунки художника, который нарисовал портреты инвалидов, среди них оказался портрет деда.
Отец поехал и нашёл могилу – деревянный столбик с пятиконечной звездой. Поставил ему новый памятник...
История трагедии потрясла Лану.
- Мне очень жаль. Ваш дед - герой, – попыталась утешить собеседника.
- Герой! Знать, что его оплакивают близкие, жить почти рядом (моя бабушка родом из вологодской деревни), и так поступить с женой, с детьми…
- Так вы... поэтому поменяли фамилию, потому что осуждаете поступок деда?!
- Он струсил.
- Нет, ваш дед решил, что пусть его считают мёртвым, чем видеть жалость в глазах родных, что он калека. Жалость невыносима для людей у которых есть гордость.

Вспомнив этот разговор, Лана забыла о балыке и соке, которые пропали. «Может, кто посторонний заскочил и решил угоститься. Надо двери запирать, а то как бы не унесли что-нибудь ценное, – решила она.- Хотя, за эти несколько дней они других людей не видели, поблизости никто не жил. Может поэтому хозяйка уехала, что слишком одиноко и скучно. Хотя и в компании человека, который планирует стать её мужем, но собственным эгоизмом лишь отталкивает от себя, тоже хорошего мало!"
Лана не знала, чем себя занять. Или в доме скучать, или выйти погулять. Выбрала второй вариант. Оделась и вышла из дома. Ноги сами несли её к озеру, которым восхищалась и одновременно боялась.

Ольга смело рассекала лёд, только снежная крошка летела из-под коньков. Сила и грация! Лана остановилась и залюбовалась.
Неожиданно раздался треск, образовалась трещина, лёд разошёлся, и Ольга провалилась в полынью. Она успела широко раскинуть руки по кромкам льда, чтобы не погрузиться с головой.
- Не делай резких движений, я иду на помощь! - крикнула Лана.
- Меня течение увлекает под лёд! - с отчаянием ответила Ольга.
- Постарайся перебраться к тому краю полыньи, где течение не увлекает. Главное, не обламывай кромку, - Лана осторожно ступила на лёд и стала подходить к полынье, рискуя провалиться. Лёд под ногами трещал, но не ломался, хотя в одном месте, нога чуть не ушла под воду.
- Сможешь достать ногами до противоположного края? - спросила у Ольги.
Та дотянулась, приняв горизонтальное положение.
Сняв с себя куртку, Лана бросила её вместо верёвки.
- Что дальше?
- Обопрись о край ногами и вытащи сначала одну ногу, а затем другую.
Куртка трещала, но не порвалась, когда Лана тянула, уцепившуюся за импровизированную верёвку Ольгу. Наконец она её вытащила. Хвала богам!
Помогла встать, а затем накинула куртку на потерпевшую.
- Побежали, утопленница! И они помчались в дом.
Ольга переоделась и легла в постель, её начал бить озноб. Лана обложила её грелками, напоила горячим чаем с коньяком.
Ольга перестала стучать зубами, поблагодарила за заботу, а затем неожиданно спросила:
- Это не ты сделала лунку и припорошила её снегом?
Лана удивлённо на неё взглянула. Её удивление было настолько неподдельным, что Ольга отбросила подозрения насчёт неё.
- Кто-то специально подстроил подлянку, чтобы я провалилась под лёд, но я рада, что это не ты.
- Что за шум, а драки нет? - в хорошем настроении обратился к девушкам, подошедший к ним Трубецкой. Он вышел, чтобы размять ноги, чрезвычайно довольный собой. Работа над рукописью успешно продвигалась. Узнав о происшествии, страшно рассердился на Лану . Замахал руками и закричал фальцетом:
- Ни в коем случае нельзя сходить с берега, зачем геройствовать, подвергая свою жизнь опасности?! Следовало взять в доме верёвку и позвать меня.
- А пока популярный автор соизволил оторвать собственную задницу, меня затянуло бы под лёд, - смерив его неприязненным взглядом, отрезала Ольга.
- Вы что-то имеете против моей популярности? - хмуро спросил Трубецкой.
- Я прочитала пару ваших вещиц. Вы стараетесь угодить всем, виляя перед ними хвостиком.
- Ну, знаете! Вы наглая баба, ничего не понимающая в литературе.
- Великий литератор со звучным княжеским псевдонимом… Ха!
- Павел Константинович только одну букву поменял, а другую добавил из личных причин, - вмешалась Лана.
- И сделал это осознанно, имею право поменять фамилию. Трубецкой звучит всяко лучше, чем еврейская фамилия — Трубецки, - ринулся в бой Павел Константинович.
- Я думала, что вы из-за деда сменили фамилию, - Лана осознала, что ошиблась.

- Прошу прощение за моё вторжение, милые дамы, но мне срочно надо поговорить с Павлом Константиновичем, - их внезапно прервал, незаметно вошедший в дом мужчина.
Они забыли запереть дверь!