Как долго человек может быть один? Мне всегда было сложно отвечать на этот вопрос, потому что, как бы мне ни хотелось, одна я не была никогда. И не смотря на моё отношение к Голосу… Возможно, именно он не давал мне сходить с ума. Но ведь есть те, кто уходят в монастыри, дают обет молчания или просто предпочитают уединение. Они чувствуют себя комфортно и хорошо наедине с собой и своими мыслями. И это я тоже могу понять очень легко. Вот только всё же что-то не сходится. Всё же, человек – существо социальное и от этого никуда не убежишь.

- Ну хорошо… Допустим… Но почему ты так уверена, что он сработает правильно? – Он кашлянул в кулак, шмыгнул носом и поднял на неё, уже хмельные, глаза. – Ты ведь понимаешь, что они нихуя не работают так, как от них ожидаешь! Или просто ожидаешь…Плевать, не знаю я, как правильно, ты поняла. – Выпалил Он, в негодовании разводя руками.

Отпущенные нам с Софи пять лет пролетели практически незаметно. Казалось бы, 1825 суток, 43800 часов, невероятное количество времени. Но это лишь видимость. На самом же деле, этого катастрофически мало, каждый миг на вес золота. Мы были счастливы всё это время, даже в ссоре, даже в гневе и ярости, я ощущала счастье и покой в каждой минуте, и каждый вздох вместе стоил той боли, что ждала впереди. Софи рисовала и занималась оформлением торжеств, я составляла «портреты» и делала необходимые для работы Софи украшения. Это была идиллия, которая казалась нерушимой.

За прошедший час Он не пошевелился. Солнце поднималось всё выше, заливая светом салон автомобиля, а Он уже не чувствовал пальцев, что продолжали сжимать руль. Глаза его были закрыты, но это было не спокойствие. На лице резко появилась гримаса боли – его сильно кольнуло в сердце. Это означало, что очередной Предмет использован, Он всегда чувствовал этот момент. Он задышал чаще, боль не отпускала грудь и заставляла чуть податься вперёд, выдохнуть и задержать дыхание. Глаза открылись и поднялись наверх, словно в молитве.

Зима пришла как-то вдруг. Она не выла ночами, не билась отчаянно в окна и никого не спрашивала. Снег просто начал падать. Мы так ждали, и вот небо упало на нас белой ватой. Укрыло улицы, машины, людей. Так и надо. Небо просто должно падать.

... не проронила ни слова в ответ. Я гладила её по волосам, по спине, по влажным щекам. Смотрела перед собой, ничего не видя, а руки жили своей, обособленной жизнью. Изучали её, словно впервые, укрощали, успокаивали. Она пыталась колотить меня кулаками в спину, но слезы затмевали гнев. Казалось, мы стояли в исступлении целую вечность, хотя, думаю, прошло не больше пары минут. Подождав, пока она немного успокоится, я помогла ей войти в квартиру.

Глава 4.

А я всё рассматриваю это лицо. Бледное, немного вытянутое, большие губы, карие глаза с тремя чёрными пятнышками. Крупноватый нос, рыжие короткие волосы, ровные зубы, большие уши. Никаких ассоциаций. Нервный тик, начался недавно, его это беспокоит… Пьёт чай на травах – не помогает… Спокойный взгляд. Нет, не спокойный - потерянный. Руки изодраны, много шрамов… Суицидник? Нет, дома большая кошка. Хочет заботиться, как защитник, не как мужчина, это хорошо. Мама болеет, отца боится, больше родни нет. Эти мысли с невероятной скоростью проносились в голове, но не давали никакого отзвука.

Просыпаться от телефонного звонка всегда неприятно. Чувствуешь себя последним идиотом, который пытается судорожно понять, кто он такой, где находится, сколько времени и почему будильник звонит с такой странной мелодией. Потом ты потихоньку понимаешь, что уже утро, но вставать рано - биологические часы в помощь. И вот только после этого ты смотришь на экран телефона и за секунду должен решить: брать или не брать. Решение было принято отрицательное, звук выключен, а глаза вновь закрыты и возвращены под одеяло.

Правила игры были очень и очень просты: сделайте так, чтобы компания не рухнула. С тех пор прошло уже много лет, но раздражение осталось и по сей день.