07. Какова Цена? Глава 7

Зима пришла как-то вдруг. Она не выла ночами, не билась отчаянно в окна и никого не спрашивала. Снег просто начал падать. Мы так ждали, и вот небо упало на нас белой ватой. Укрыло улицы, машины, людей. Так и надо. Небо просто должно падать.

«Когда долго чем-то не занимаешься, сложно с чего-то начать. Если начинаешь серьёзно заранее готовиться, всё продумывать - значит и браться не стоит, потому что ничего путного не выйдет. С изложением своих мыслей всё именно так. Нельзя подготовиться и начать писать. Иногда просто хочется изложить всё, что есть в голове. Пусть оно навеяно творчеством кого-то другого или чужими мыслями. Но вот я пишу слова, и эти мысли уже мои. Просто так, без прелюдий и подготовки кулис. Достаточно просто не бояться, открыть тетрадь/включить компьютер и пустить мысли в бег. Не обязательно даже заранее формулировать то, о чем хочешь говорить, всё происходит само собой.

Сначала пишешь о том, как не надо начинать писать. Потом о том, как ты пишешь о том, как не надо начинать писать, и вот уже пошёл второй абзац.

Теперь, когда есть начало, можно выбрать любую тему. Война, религия, любовь. Принято считать, что это основные темы и вещи, которые существуют. Мне это не нравится. Слишком прямо, однозначно и однобоко. Если бы кто-то спросил меня, я бы добавила множество штрихов. Не война, а борьба, восстание, сражение, бой. Не религия, но духовность, просвещение и совершенствование. А любовь…это слово само по себе имеет множество граней и воплощений. Можно любить мать, сестру, жену и любовницу. Детей, парки и горячие круассаны. Лучшего друга, кота, правителя, песню. И всё это будет любовью, истинной и неподдельной. Но лишь когда добавляются штрихи, мы можем понять, о какой именно любви говорит человек, хотя и здесь, не будем скрывать, огромное количество недопонимания и трактовок.

В конце концов, всё сводится к нашему восприятию. Когда мы наедине с собой, можем спокойно размышлять и рассуждать о целой вселенной, в покое и мире. Но вот нас уже двое, и кто-то из нас непременно идиот. Таково наше «видовое проклятье», так называют это некоторые писатели и философы. Мы вынуждены быть богами наедине с собой, и превращаемся в животных, как только нас становится больше единицы. Появляется непреодолимое желание убедить соседа в том, что он не прав. И вот, даже самые чистые и светлые из нас уже готовы броситься друг на друга с ножом, отстаивая «свою веру».

Что же мы имеем, если убрать эмоции и посмотреть на факты? Люди просто разные. Даже одинаковые люди разные. Каждый звук, запах, слово и мысль мы воспринимаем иначе, чем собрат человек. И вот ещё одно наше проклятье: мы понимаем, что никогда не сможем договориться и прийти к единому мнению. Никто не будет понят до конца так, как того желает.

Но это всё пустое. Сегодня каждый может рассуждать на эти темы, но эти рассуждения не имеют веса, потому что в них нет ответа. Великие умы бились над этим, и продолжают это делать, но свет на эти дебри нашей природы пролить очень трудно.

У писателей есть одно правило: «Рассказывай и пиши только о том, что знаешь сам». Нет, не беспокойтесь, активным поклонникам и авторам фантастики не нужно судорожно сжигать свои труды из-за того, что они не путешествовали на другие планеты и не сражались на мечах за свободу Кленгона-7. Речь идет не о месте действия, и даже не о самих персонажах, а о чувствах, эмоциях и проблемах, с которыми они должны столкнуться.

Часто можно встретить, как люди стараются решить свои проблемы с помощью профессии, которую они выбирают. Люди, страдающие косоглазием, идут в офтальмологию. Получившие серьёзные психологические травмы, становятся психиатрами. Известные случаи, когда бывшие наркоманы становились лучшими помощниками тем, кто сам борется с зависимостью. Люди делают это по многим причинам. С одной стороны, они хотят знать, что не одиноки. С другой, стараются помочь тем, кто пока ещё борется с тем, с чем они уже справились. А есть и те, кто пытается решить свою проблему в процессе работы и пока ещё борется сам.

Есть мнение, что писатели относятся именно к последнему типу, переносящих свои проблемы на что-то другое. Они ставят своих персонажей в те ситуации, которые им не удалось решить в прошлом или с которыми они столкнулись сейчас.

Если задуматься… В это утверждение верится с трудом. Говорят, что когда автор пишет роман или любое другое произведение, рано или поздно его герои начинают жить своей жизнью и сюжет строится сам собой. И, таким образом, герои находят решение проблемы сами, подсказывая его автору.

Но, как известно, практически любое произведение в той или иной степени автобиографично, писатель переносит себя, свой характер, на одного из персонажей или целую группу, соотносит себя с ними. И, если задуматься, получается, что отнюдь не герои находят решение проблемы, а автор. И это ещё, если мы принимаем теорию о том, что это возможно в реальности.

Моя же реальность придерживается другой теории. Человек ищет решение. Человек борется с трудностями и ситуацией. Человек, а не персонажи его произведений. Единственная связь между реальным решением и написанием какого-либо произведения: когда человек рассуждает вслух, произносит что-то, пусть даже давно известную мысль, печатает её или пишет, его голова проясняется. Произнеся что-то вслух, человек примиряется с этим и эта мысль больше не тревожит его разум, не мешает ему осознать её, понять и увидеть с другой стороны. «Только выйдя из системы можно её понять», гласит одна из мудростей. Вот, чем ценно письменное изложение себя.

Многие люди идут в творчество, потому что пережили глобальное потрясение, утрату или сильную боль. Мужчины писали романы, чтобы забыть женщин. Ребёнок, потерявший отца на войне, может стать писателем и перенести свою боль на бумагу. Женщина, потерявшая ребёнка в аварии, может дать ему вечную жизнь, сделав главным героем своего романа. Проговаривая то, что они пережили, даже иносказательно, их души успокаиваются. Существует терапия: пациенту предлагают написать о том, что он пережил. После можно всё перечитать, посмотреть под другим углом на случившееся, понять что-то новое и важное, а можно просто сжечь. В последнем случае, пациент сжигает не просто бумагу и чернила, а свою боль, после чего процесс восстановления становится гораздо легче.

Но есть и те, для кого их творчество становится проклятьем. Они живут с ним, питают его, отдают ему душу и силы, творения мучают авторов, тяготят. К сожалению, как правило, такие люди заканчивают свою жизнь с измученной душой и по своей воле, не обратившись за помощью. Так, сила слова имеет над нами огромную власть. Надеюсь, это не мой случай.

Я же пишу всё это только для того, чтобы выпустить старые седые мысли, очистить разум и дать жизнь новым, что придут на их место. В этом удивительном мире столько потрясающих, прекрасных историй, которые можно рассказать. Столько мыслей, идей, мечтаний. Но мы молчим. Молчим, имея самые уникальные способы передавать всё это друг другу. Речь, музыка, книги, стихи. У каждого из нас есть сотни историй, которые ждут своего читателя или слушателя. Достаточно лишь взять в руки перо.»

Пальцы зависли над клавиатурой.

- Ну что, милая, как продвигается? – тёплые руки легки мне на плечи.

- Начало положено, уже неплохо! Слушай, а чем у нас так пахнет на весь дом? Писать спокойно не могу, всё время отвлекаюсь.

- Пока ты утром была в душе, Сара заходила, принесла маргаритки.

- И…зачем?

- Знак внимания. Ревнуешь? – Софи наклонилась и поцеловала меня в шею.

- Не ревную, но маргариток всё равно не люблю.

- Кар, ну какая ты вредная с утра! Бухтишь и бухтишь, иди собирайся, опоздаешь. – она деланно фыркнула, развернулась, махнув тёмным хвостом и двинулась в сторону кухни. Я же оглядела свой труд, придирчиво провела пальцем по старой столешнице и машинально захлопнула ноутбук. Чёртовы маргаритки…

Ты мог бы представить, что такое возможно? Мог бы представить меня, мирно пишущую некий бессвязный текст в ленивое воскресное утро, сидя в милом маленьком домике с красными весёленькими шторами и деревянным полом? Или, меня же, готовящую оладьи в одном фартуке, рядом с любимой женщиной, размазывая джем по её фантастической заднице? И эти гребаные маргаритки, будь они неладны. Я вот не могла. Даже подумать о таком. Но жизнь, порой, удивительна, и даже таким как я может полагаться свой кусочек счастья. На время. Взаймы. Но это возможно.

«- Время вышло. Мне стоит знать, почему ты сидишь на чужом полу?

- Нет, всё хорошо. Совсем забыла о времени.

- Ты так спокойна, даже странно. Не помню тебя такой.

- Вас это не касается. Всё в порядке.

- Хорошо, я чту закон.

- Кстати об этом… Я готова заключить сделку.

-… Кароль, ты понимаешь, что такими вещами не шутят? Вижу, что понимаешь. Но это неожиданно, предпосылок я не видел.

- Я готова заключить сделку.

- Да понял я, понял. Тебе положены сутки на раздумья.

- Я. Хочу. Заключить. Сделку.

- Тише-тише. Будет тебе сделка.»

Именно после этого «диалога» моя жизнь стала такой. Я получила то, чего жаждала так страстно – стала Человеком. Человеком счастливым и простым. С простыми желаниями и простой жизнью. Мы с Софи уехали в Инсбрук, как и хотели. Стали такими, какими не были ни в одной из вселенных. И я знаю, что век наш недолог, но от этого каждое мгновенье становится ещё прекраснее. Каждый новый день стал похож на предыдущий, но с существенными изменениями. Я просыпаюсь, глубоко целую ещё спящую Софи, иногда бужу её, слегка кусая за грудь. Засыпаю в её объятиях и с улыбкой на лице. Скажешь, что это скучно и банально? Да, глупо спорить. Но мы заслужили немного такой неги.

Где-то в коридоре бряцнула цепочка ключей, послышалось шуршание и звук застёгивающейся молнии – Софи пошла за молоком. Ничего, подуется немного, проветрится, потом извинюсь, и всё вернётся в прежнее русло. Иногда ей хочется топнуть ножкой и построить из себя недотрогу, что, конечно же, не вяжется с реальностью. Мне всегда было забавно за этим наблюдать. Она мило хмурилась, поджимала губы и серьёзно на меня смотрела.

Я встала со стула и подхватила с пола мирно сидящего кота. Покой его был нарушен, морда недовольна, а когти выпущены мне в руку. Наш ручной дьявол породы Ку-Цы. Чёрная плюшево-пушистая шерсть с шоколадными лапками. Котёнку было всего два месяца, но весил он уже порядка пяти килограмм, что, конечно, нормально для этой породы, но всё равно непривычно много. Поистине маленькая лошадка, всё по-честному, как в дословном переводе. Морда с недовольством посмотрела на меня, но, сменив гнев на милость, ткнулась мокрым носом в зависшую над ним ладонь.

Кот был возвращён на место, а я подошла к зеркалу и осмотрела себя. С начала этой истории многое поменялось. Руки были разжаты и просто висели вдоль тела, плечи опущены, мышцы расслаблены. Из взгляда исчез металл, а очертания стали более мягкими. Голубая хлопковая рубашка с редкими лиловыми и белыми полосами, на 2 размера больше положенного. Она делала носящего похожим на мороженщика, что мне особенно в ней нравилось. Свободные светлые джинсы, даже больше висящие, босые ноги. Волосы стали светлее и длиннее, косметика исчезла вовсе. Теперь я не всегда узнаю себя в зеркале.

В юности у меня был друг, который не переносил настоящие имена людей, с которыми общался. Впрочем, как и своё собственное. Он никогда не обращался к человеку, называя его реальным именем, всегда придумывал своё и использовал исключительно его. Придумывал он отнюдь не кличку, а настоящее Имя. Себя он называл Родберт, а свою пассию Адилия. Логику такого выбора я так и не поняла.

Он часто подшучивал надо мной, говорил, что мне ничего не подходит. Поэтому никогда не обращался ко мне, используя имя. Думаю, сейчас он был бы доволен. Теперь в моих документах значится Ирэн Уильям Кридэнс, а в документах Софи - Ганория Дэнек Акерли. Как нам это удалось? А как, по-твоему, нам удалось покинуть страну? Как говаривал один мой знакомый Кот: «Нет, я, конечно, могу тебе рассказать, но ты половины не поймешь, а остальное не сможешь запомнить» (с). Забавный был котяра, любил так начинать новые беседы и ошарашивать этим непутёвых хозяев. Вот и тут так: «Дело не в том, как я разговариваю, а в том, что это случилось» (с), так что не забивай себе голову этими ненужными тонкостями.

Я бросила взгляд на настенные часы, Софи была права, до встречи оставалось всего ничего. Из дома выходить не хотелось принципиально, поэтому кот был вновь взят на руки, зад опущен за рабочий стол, а крышка ноутбука поднята. Я быстро составила сообщение об отмене встречи и передаче данных в электронном виде, отправила в Мирику, получила такой же быстрый положительный ответ и свернула зелёное окошко за ненадобностью. Оставалась сущая малость – закончить работу и выслать заказчику. Задача стояла простая: составить характеристику по предоставленным данным. Одно плохо – нет возможности поговорить с подопечным, что несколько связывает руки, хоть описание всё равно будет более чем подробным. Исходных данных было предостаточно: женщина, 28 лет, род занятий, некоторые факты из биографии, пара аудиозаписей разговоров, интервью, тесты, эссе. Я изучала материалы достаточно долго и скрупулёзно, но вскоре поняла, что какая-то мысль не даёт мне покоя. Какое-то сомнение, узнавание, что-то, что грызёт и терзает, но пока не имеет тела и очертаний. Мысль, которая держала в напряжении и мешала спокойно работать уже не первую неделю. В тот момент, когда я вновь открыла папку с данными и положила свободную руку на спину кота, заноза в очередной раз дала о себе знать. Тогда я ещё не понимала, что именно меня так беспокоит в этой девушке, поэтому привычно проигнорировала беспокойство, открыла файл с характеристикой и начала перечитывать написанное, дабы вспомнить, на чём остановилась.

«Вектор S:

Сексуальное влечение: Полностью доминирует садомазохизм.

Вектор P:

Накопление ярости, ненависти, гнева, мщения, зависти и ревности. Высокое количество уступок, покорность носит временных характер.

Тематически фиксированное беспокойство + неисполненные представления об идеале. Первичное действие: разочарование привело к недоверчивости, замкнутости и уходу в изоляцию от других в форме сдержанности и дисциплинированности внешних проявлений.

Вектор Sch:

Стремление казаться внешне сильным, стремление скрыть свою чрезмерную мягкость. Склонность к моральному мазохизму. Склонность к преданности и самопожертвованию. Постоянное чувство дискомфорта, страх перед миром и перед собой. Эстетичность. Склонность к гуманитарным наукам, искусству, религии. Речевая одаренность, музыкальность. Постоянный поиск нового, несмотря на крепкую привязанность к старому. Редко реализуемые врожденные таланты.

Вектор C:

Доверительная связь. Прилипание и привязанность к прежнему объекту.

Индивидуально-личностная интерпретация:

(m+) Сильный неустойчивый тип высшей нервной деятельности, правополушарный вариант.

(k−) Неуверенность в себе, повышенная мнительность и тревожность, сдержанность в проявлении чувств, застенчивость, стремление к избеганию конфликтов, ориентация на нормы поведения своего круга общения, повышенное чувство вины.

(d−) Легко меняющееся настроение, выраженная зависимость от воздействия окружающей среды; склонность к слезам и смешливости; экзальтированность. Глубина привязанности, постоянство, верность, консерватизм, склонность к самоограничению, честность, искренность.

(m+) Поиск признания, стремление к эмоциональной вовлеченности, впечатлительность, боязливость, стремление к сотрудничеству, стремление к сопричастности групповым интересам.

Личностные свойства:

(k−) Выраженное «супер-Эго», тревожно-мнительные черты, пессимистичность, преобладает мотивация избегания неуспеха, стиль межличностного поведения – пассивно-зависимый, стиль мышления – вербально-аналитический. В стрессе – блокировка и нерешительность, защитный механизм – бегство в мир мечтаний.

Болезненная деформация влечения:

(k−) Возможна трансформация в тревожно-мнительные черты, навязчивости, депрессивно-ипохондрические нарушения, отклоняющееся поведение характеризуется полной пассивностью, замкнутостью.

(d−) Меланхолическая акцентуация, депрессивное состояние.

(m+) Истероидные и психосоматические расстройства, фиксированные страхи, гипомания.»

Нечто странное было в этих словах, словно писал их кто-то другой. Обычно я не разбивала оценку по векторам и модулям, а составляла общий текст. Что-то сильно резало глаз, вот только что именно – мне было не ясно. Я придвинула к себе тонкую каменную резную пепельницу, и, глупо пялясь в монитор, прикурила лежащую рядом сигариллу. «Дьяволёнок», было, повёл ухом, реагируя на звук спички, но поняв, что ничего сверхъестественного не происходит, уложил морду обратно на изгиб руки. Коты не переносят резких запахов, особенно запах табака, но наше порождение тьмы имело неадекватную тягу к губящим субстанциям. Он имел скверную привычку совать нос в химические жидкости, портсигары, ёмкости с алкоголем и бытовые растворы. Укладывался рядом и медленно водил головой из стороны в сторону, будто укуренный ценитель этно-электронной музыки где-то в кислотно-неоновом ретро-подвале.

Так мы и сидели вдвоём: я и кот. Я смотрела вперёд, чертёнок облизывал торчащий из-под рукава рубашки фрагмент татуировки, а со стены на нас с каким-то укором взирала классическая маска из венецианской трагедии. Я перевела на неё взгляд, было что-то зловещее в этой маске. Это единственная вещь, которую Софи забрала из родного дома, и я её понимаю. Мать – апатичная женщина, склонная к суициду. Бывало, она не разговаривала месяцами, сидела на кухне и смотрела вперёд. Отец – алкоголик с неконтролируемыми приступами ярости. Нет, он ни разу не тронул Софи и пальцем. А вот бутылкой – с завидной стабильностью. Он садился на диван, заставлял Софи вставать перед ним на колени и разбивал пустое стекло о её голову. Шрамы, конечно же, так и не затянулись, но под тёмными волосами их не видно, если не знать. Или же просто кидал тару, куда попадёт, а Софи молчала. Когда я пыталась её защитить, она сильно брала меня за локоть, останавливала и говорила: «Ты не понимаешь, он действительно меня любит, просто не может показать. Бедный папа, он так устал на работе…». Собирала бутылки, убирала блевотину и помогала ему лечь. Меня просто разрывало от этих слов, она ведь действительно говорила с сочувствием. Смотрела с нежностью и просто нечеловеческим пониманием. Я бессильно опускала руки и с ужасом наблюдала за тем, как она ухаживает за отцом и кормит мать, похожую больше на растение, чем на человека.

У Софи была младшая сестрёнка – Андрэа. Они были удивительно похожи, такие тонкие, нежные, невесомые. Вот только у Андрэи были светлые волосики, цвета топлёного молока, легкие, пушистые. Я часто бывала у них, мы садились на пол, и я заплетала ей косы. Помню, однажды я шла на кухню, остановилась в дверях и увидела, как она сидит возле матери, держит её под руку и тычется носом, словно котёнок. Затем она подняла голову, улыбнулась мне, резко встала, разбежалась и ударилась головой о бетонную стену. После этого я заплетала ей косы перед похоронами. Я не успела её остановить. Мать даже не перевела взгляд.

На следующий день после похорон я забрала Софи к себе, больше в доме её ничего не держало. Она не взяла с собой даже зубной щётки, только эту маску, по какой причине – неизвестно до сих пор. Она больше никогда не вспоминала о своей семье, а я и подавно.

Я уложила дымящуюся сигариллу на углубление в стенке пепельницы и провела свободной рукой по чёрной как смоль шерсти. Морда повела ушами, отвлеклась от умывания моего «наскального рисунка», поднялась и уперлась лбом в ладонь. Считается, что так коши показывают свою привязанность. Даже если это не так, всё равно думать об этом приятно. Терпкий и чуть горький аромат тлеющего табачного листа убаюкивал, обволакивал с ног до головы. Создавалось ощущение, что кругом не комната, а древний храм, потерянный в горной гряде. Вокруг стены не из дерева, но из многовекового камня, принесённого из священных мест мира. Босые ноги ощущают ледяные ветры, приходящие со стороны ворот, а рядом бесчисленное множество лиц Бхагавана. В такие моменты кажется, что мы можем быть подобными богам. Нет, это неверно. Мы были богами в своём маленьком мире. Возводили и разрушали прекрасные, величественные соборы, города, целые вселенные в нашем разуме. Мы восседали в центре мекки, а люди несметными толпами приходили и вопрошали к мудрости.

В конечном итоге, можно сказать, что наше существование сводится к одной единственной цели – к свободе. Чёрной открывающейся взгляду бездне, что тянет вперёд. Ты стоишь на перепутье и волен выбрать любое направление. А можешь и создать его сам, просто начав путь.

Впервые в жизни я была вольна делать то, что захочу. Это чувство пьянило, сводило с ума. Первое время было трудно привыкнуть к тому, что не нужно контролировать каждую мысль, каждый мускул, каждое слово. Это была Свобода. В момент заключения сделки я не думала о том, что ждёт меня. Не думала о цене, которую придётся заплатить. Я смотрела на чёрные силуэты птиц на моём запястье и чувствовала полёт. Ощущала себя там, рядом с ними, на пути в неизведанные края. Сам процесс перехода не остался в моём сознании – таковы правила, видимо, в этот момент происходит что-то, недоступное даже для моего понимания. Впрочем, тогда меня это ничуть не беспокоило. Мы открыли глаза в незнакомой комнате. К счастью, объясняться с Софи не пришлось – её разум принял всё как должное и, казалось, забыл всё, что было до. Словно так было всегда: подножье хребта Карвендель, бревенчатый дом на отшибе и чёрный котёнок, похожий больше на пуму, чем на её одомашенную версию. Время застыло и не двигалось. А вот мы были вольны двигаться в любом направлении.

В размышлениях, я не заметила, как вернулась Софи. Как-то это неправильно, надо бы всё поправить. Я спустила Мефи на пол и пошла на звук – кухня. Софи стояла у плиты и завороженно смотрела на шкворчащую яичницу. Я подошла к ней сзади, обняла за талию и уткнулась носом в волосы.

- Ну прости меня, была спросонья, не хотела бурчать.

- Вот всегда ты так. Сначала возмущаешься, а потом думаешь.

- Да, милая, ты права… - я наклонила голову и легко укусила её за шею. – Абсолютно права… - она подняла правую руку, запустила её в мои волосы и сжала их.

- Ладно, прощаю…. Но ты мне это возместишь. – ответила она, облизывая меня, словно пьяным, взглядом.

- Слушаюсь и повинуюсь! – резво ответила я, резко опустила руки и ухватила её за задницу.

- Эй, осторожнее, я тут готовлю, между прочим! – она развернулась, с усмешкой замахнулась лопаткой, но я перехватила её руку, завела за спину и поцеловала в губы. Рядом с этой женщиной я из раза в раз теряю волю.