Забирающий сон

Великолепный персидский ковёр − как давно Герман мечтал о чем-то подобном − старинный, шёлковый, совсем небольшой, примерно полтора на два метра. Антиквар Семён Яковлевич, продавший его, явно продешевил. Герман сразу понял − ковёр стоит намного дороже. Но ничего не сказал. Антиквар был чем-то очень напуган, Герман никогда не видел этого меланхоличного старика таким нервным и растерянным. «Похоже кому-то наш Семён Яковлевич хорошо задолжал», − объяснил ситуацию Герман. Он расплатился и поехал домой. Зайдя к себе, Герман позвонил другу детства, живущему этажом выше. Любой своей покупкой Герман привык хвастаться ему – Саныч, историк искусствовед, неплохо разбирался в антиквариате − он мог сразу, на взгляд, многое сказать о товаре.

− Саныч, привет, свободен? Зайди на пару минут.

Вскоре Саныч уже стоял на пороге квартиры Германа.

– Герка, привет, опять что-то прикупил? Где ты только умудряешься всё находить?

– Места знать надо, Саныч, места! Глянь-ка, – и Герман пройдя в зал развернул ковёр.

–Да ну! – Саныч присвистнул, – настоящий персидский, шёлковый. Из Кума. Быть не может. Почём?

Герман назвал сумму.

– Не свисти, – Саныч недоверчиво скривился.

– Говорю, как есть. Я что хотел, ты мог бы нарыть информацию на него? Сдаётся мне не простой это коврик, с историей, – Герман вопросительно посмотрел на Саныча.

– Да не вопрос, – Саныч достал смартфон и сделал несколько снимков, – завтра отзвонюсь. Ладно, пойду, с тебя коньяк.

– Само собой, дружище. Всё, жду звонка.
Герман прикрыл за другом дверь и вернулся к ковру. Тот переливался под лучами закатного солнца словно живой. Герман сел в кресло и залюбовался. Наступили сумерки, а он продолжал сидеть, не отводя взгляда от ковра. Ему вдруг представился восточный дворец. В прекрасном, отделанном самоцветами кресле сидел в роскошных одеждах султан, на коленях перед ним стоял старик, закутанный во все чёрное. Одни глаза, маленькие и злые, холодно смотрели из-под тюрбана.

– Ты понял меня, – надменно сказал султан, – он мне нужен к завтрашнему дню.

– Всё будет сделано сегодня ночью, мой повелитель.

Старик распростёрся у ног султана. Только тут Герман заметил, у самого кресла лежал ковёр… всё подёрнулось дымкой и через мгновение Герман увидел другую сцену. Султан сидел в том же кресле, а перед ним, склонившись, стоял тот самый старик, на вытянутых руках он держал ковёр.

– Всё готово, мой повелитель, как вы приказывали. Теперь никто не встанет на вашем пути. Достаточно преподнести ковёр в подарок, остальное демон заключённый в нём сделает сам.

– Как это будет?

Старик сверкнул глазами и издал злобный смешок:

– Ваш враг лишится сна, и умрет в изнеможении, не прожив и недели.

– Слишком долго, – скривился недовольно султан.

– Зато никто не заподозрит вас, мой повелитель.

– Что ж, иди. Слуга отдаст тебе вознаграждение. И держи язык за зубами.

– Да мой повелитель, – старик согнулся в низком поклоне и, пятясь, удалился.

Яркая вспышка и картинка погасла. Герман сидел в темноте. Лунный свет, пробивавшийся сквозь окно, освещал ковёр. Тот переливался мрачными всполохами и казался живым. Герман почувствовал сильный жар. Он подошёл к окну и распахнул форточку − прохладный воздух освежил лицо, но в комнате по-прежнему стояла жара. Часы показывали час ночи. Герман, не раздеваясь, лёг. Взбудораженные нервы не давали уснуть, снова и снова перед глазами мелькали картинки недавнего видения. «Чертовщина какая-то», − Герман переворачивался с боку на бок пытаясь найти удобное положение, но сон не шёл. Не заснув ни на секунду, он пролежал до зари. Утром болело всё тело. Невыносимо хотелось спать, позвонив на работу, Герман сослался на недомогание и остался дома. Но и днём поспать не удалось, не помогли ни коньяк, ни снотворное, лишь разболелась голова.

Вечером в дверь позвонили, пришёл Саныч, взволнованный и нервный.

– Гера, я тут пробил твой ковёр, и знаешь, то что я нашёл весьма загадочно. Если он тот самый ковёр, у него мрачная история. В конце пятнадцатого века султан ибн Салман Аль Азис приказал придворному колдуну навести чары на специально изготовленный ковёр, чтобы тот уничтожил его врага. Ковёр вскоре был преподнесён в дар одному из соседей султана, его имя не сохранилось, и через несколько дней бедолага умер. Конечно, это просто легенда. А вот письмена сделаны хоть и на арабском, но это не сутры, как принято было писать на коврах, а заклинание. Чёрная магия. Короче, если здесь есть хоть капля правды, то твоя покупка та ещё штучка, – Саныч внимательно посмотрел на Германа, – а ты что такой зелёный?

– Хреново что-то, – мрачно ответил Герман. – Всю ночь не спал.

– Не спал, говоришь? – Саныч, поджав губы, помотал головой. – Избавься ты от этой дряни, пока не поздно.

– Саныч, ты же не веришь во все эти средневековые сказки?

– Не верю. Но я бы не стал рисковать. Не нравится мне эта история.

– Пойдём выпьем, а, – Герман больше не хотел говорить о ковре.

– О, тема, – Саныч взбодрился, – только знаешь, давай на кухне, – смущённо сказал он.

Герман пожал плечами и пошёл на кухню.

Допив коньяк, они ещё поболтали и Саныч ушёл. Герман нехотя отправился в комнату. Ковёр так и лежал на полу. И снова свет луны озарял его. Арабская вязь словно змея переливалась и двигалась. Ковёр, казалось, шевелился. Герман пытался отвести глаза, но ковёр снова и снова приковывал взгляд. Жара стояла невыносимая, но у Германа не было сил встать и распахнуть окно, он мог только в ужасе наблюдал за происходящим. Ковёр начал подниматься, и парить в воздухе, или всё это лишь воображение, возможно спиртное начинало бить в голову и видение происходило в уме Германа. Стоило ему об этом подумать, как из ковра вырвалось огненное существо с разверзнутой пастью. Непонятно откуда у Германа появились силы, он сорвался с места, неимоверными усилиями распахнул окно, схватил край ковра и, обжигая руки, вышвырнул его. Ковёр плавно опустился на землю, огненный смерч вокруг него погас. Он лежал чёрным квадратом под окном Германа и не шевелился. «Я болван. Ничего не было. Саныч, мракобес, напустил дыму. Вот тебе и глюк из-за бессонной ночи, снотворного и коньяка». Но, посмотрев на руки, Герман увидел огромные ожоги на ладонях. С улицы послышался скрип двери − из подъезда вышел сосед с первого этажа. Озираясь, он подошёл к ковру, задрал голову вверх, Герман отпрянул от окна, а когда снова посмотрел вниз, ковёр уже исчез.