От моря до моря

Посвящается Ермакову Михаилу Александровичу, отцу и капитану семейного экипажа

Матросы выросли, построен чёлн,

и поднят парус белый.

Вперёд, сыны, в пучину волн!

Путь покоряет смелый!

Михаил Ермаков

Мы вышли из Воркуты семейным экипажем на самодельном парусно-моторном шверботе, сделанном умелыми руками отца, в середине июня 1982-го года. В состав команды входили: отец - капитан, мама - медсестра и кок, и мы, два матроса, я и брат. Наш курс лежал на юг к берегам нижнего Дона, на землю обетованную, родину отца. Нужно было пройти речным путём более четырёх тысяч километров, пересекая нашу необьятную родину с севера на юг. Как позже выяснилось, мы были первыми, кто сделал это. Тем и гордимся. Мне тогда было тринадцать лет.

Поход получился по истине грандиозным, а вахтенные сутки, сложенные в два месяца пути, были полны самоотверженности, отваги и находчивости команды. А мы и были самой настоящей дружной командой, полные сил и оптимизма. Смотря с высоты прожитых лет на те события, я понимаю, что это было наше самое счастливое время.

***

Навигация к тому времени уже началась, но по берегам ещё лежал снег, сверкая и потихоньку уменьшаясь в размерах под июньским холодным заполярным солнцем. Мы запаслись продуктами и всем необходимым, спустили лодку на воду, натянули парус, помахали провожающим и отправились в дальний путь.

На второй день пути перед низким Елецким мостом пришлось ослабить крепления и слегка накренить облегченную дюралевую мачту, но всё равно задели провисший высоковольтный провод. Посыпались искры и в считанные секунды трубчатая мачта от напряжения, сбросив закалку, размякла и погнулась. Матросы сняли парус, а капитан завел мотор.

На холме стоял небольшой посёлок. Мы пришвартовали судно у причала и осмотрелись. Отец взял сумку с инструментами, куда предусмотрительно положил даже рубанок, и направился в посёлок. Он быстро нашёл местную лесопилку, договорился с мужиками, получил от них взамен на солидный кусок дорогой дюралевой трубы два сосновых бревна и принялся за дело.

Скоро новая конусная мачта в фоме буквы "Л" была готова. Мы укрепили её двумя надежными креплениями к борту, натянули ванты, поставили парус из парашюта, поблагодарили наших спасителей и пошли дальше.

На следующий день река Воркута соединилась с рекой Усой. Эта горная кристально-чистая быстроводная река брала своё начало в Уральских горах и была полна бурлящих порогов и перекатов. Часто она раздваивалась на рукава, и мы в замешательстве не знали, куда направить швербот.

Отец снимал парус, поднимал метровый шверт и садился за весла, а мы с братом брали шесты, вставали на нос лодки и начинали мерить дно. Отец при этом веслами притормаживал движение.

Тем не менее пару раз мы садились на мель, несмотря на то, что посадка нашего швербота была всего сорок сантиметров. Тогда матросы в резиновых сапогах выпрыгивали за борт и выталкивали лодку обратно. Затем, переведя дух, пробовали пройти трудное место другим руслом.

Проходя Усу, мы не забывали любоваться природой и видами вокруг нас. Слева по борту тянулись Уральские горы. Они были так близко, что от их величия захватывало дух. Вода в реке была настолько чистой, что на приличной глубине просматривалось каменистое дно. Редкие убогие деревушки, окутанные туманом забвения, встречали нас дружелюбием и любопытством. Северяне с радостью угощали странников грибами и ягодами. В местных поселковых магазинах мы пополняли запасы продуктов и шли дальше. Матросы ловили рыбу, повар варил уху, капитан изучал штурманскую карту, и все было прекрасно.

Где-то через неделю Уса привела нас в Печору. Начиналась большая вода. Эта широкая судоходная река тянулась с юга на север и впадала в Баренцево море. Наш курс резко поменялся, и швербот, преодолевая течение, пошел вверх по реке. Мы ликовали! Казалось, все трудности закончились, и перекатистая Уса осталась позади. Но мы ошибались. Команду ждали большие проблемы и неприятные сюрпризы.

По Печоре шёл сплав леса. Огромные бревна самоходом плыли вниз по течению, затрудняя движение судна. Местами течение было таким сильным, что парус в совместной работе с мотором не могли продвинуть лодку вперед. Проход таких завихрений ещё усложняли эти чертовы бревна.

Один раз нас выручил мощный водометный буксир. Мы пришвартовались к барже справа по борту и прошли опасное место. В другой раз, когда снова столкнулись с той же проблемой и зацепились за попутную баржу, огромное бревно, как торпеда, пробило борт лодки на уровне ватерлинии. Началась течь. Встречная волна обильными порциями стала наполнять каюту водой. Не тереяя драгоценного времени, мы с большим трудом докричались до рулевого баржи, отцепились и направились к берегу. Вручную мы дотолкали лодку до ближайшего посёлка и начали освобождать каюту от намокших вещей. Капитан осмотрел пробоину, снял размеры и ушел в поселок.

Вскоре он вернулся и принёс две резиновые прокладки, две алюминиевых латки и горсть болтов. Капитан просверлил вокруг пробоины сквозные дырки, приложил внутри и снаружи резиновые прокладки, наложил латки и стянул это дело болтами.

- Ну вот, теперь мы меченые, - пошутил тогда отец. - Вот вам, братцы, первое боевое крещение.

Продвижение к истокам Печоры с каждым днём становилось всё более трудным. С большими усилиями мы добрались до Якшы, где заканчивалась река и начинался Печоро-Илычский заповедник. Капитан и два матроса отправились в поселок на разведку. Нужно было найти грузовую машину, чтобы перевезти лодку, преодолев тридцать километров сухопутного пути. Где-то там, уже на территории заповедника, брала своё начало река Березовка, которая несла свои воды на юг.

Два дня мы провели в посёлке в ожидании нужного транспорта. Чтобы убить свободное время, всей командой сходили в местный краеведческий музей и полюбовались чучелами обитающего в этих краях зверья. А затем сходили на местную лосеферму, потрепали за уши маленьких, только родившихся, лосиков и попили лосиного молока.

Наконец пришла машина. Мы полностью разгрузили лодку и не без помощи шофера и ещё двух местных мужиков совместными усилиями положили лодку в кузов. Отец раскрепил шхуну деревянными чурками и веревками, подал знак шофёру, и мы двинулись в путь.

Часа три нас трясло и подбрасывало. Под колесами "ГАЗ-63" лежала ухабистая лесная дорога. Когда показалась Березовка, шофер задним ходом, слегка намочив колёса, заехал в реку. Мы сбросили лодку на воду, загрузили вещи, расплатились с шофером и двинулись в путь. Теперь только на юг, по течению вниз, как дождевые капли с конька двускатной крыши. И не будет больше лесосплава, чёрт бы его побрал!

Но мы рано радовались.

Местные жители Якши нас предупредили:

- Заповедные места. Людей вокруге нет. Если что случится, помочь будет некому. Надейтесь только на себя.

Березовка, узкая и спокойная речка, тянулась по заповедным местам, где не ступала нога человека. Мы, как будто, попали в какой-то сказочный параллельный мир, наблюдая, как непуганный олень пьет из реки воду, как лиса или соболь греются на теплых валунах, или как рослый лось тянет рогатую голову, пытаясь ободрать осиновую кору. По деревьям шныряли белки, отстукивал морзянку дятел, а на сосновых ветках шустрили клесты, выстраивая гнезда.

Наша лодка бесшумно скользила по речной глади, не нарушая патриархальную тишину и гармонию заповедного края. Мы с братом высаживались на берег для сбора грибов. Неспеша направляясь вдоль реки по окраине леса и не теряя лодку из вида, мы удивлялись обилию грибных плантаций и находили подосиновики, шляпки которых не помещались в ведро. Скоро наша лодка была, как новогодняя елка, украшена нанизанными на леску сушеными грибами. Часто останавливались и всей командой закидывали удочки. Пойманные жирные окуни, язи и лещи удивляли размерами и радовали глаз. Был у нас самодельный арбалет и колчан со стрелами. Его убойная сила поражала, а выпущенная стрела с острым латунным наконечником с расстояния в 30-40 метров входила в ствол дерева так глубоко, что невозможно было вытащить. Арбалет мы с братом заряжали только вместе, поодиночке не получалось. Горе-охотники, мы так ни разу не выстрелили по живой мишени, хотя возможностей было много. Рука не поднялась.

Но скоро романтика закончилась. Подмытые по весне высокие деревья падали с берега на берег, создавая заторы. Когда мы уперлись в первую такую преграду, а их было шесть, градус настроения заметно снизился. Спасла лебедка, которую отец предусмотрительно взял в поход, как будто чувствовал, что нас ждёт. Раз за разом мы вытаскивали всё из каюты, капитан укреплял лебедку на носу облегченной лодки, а матросы крепили трос за дерево на другой стороне затора и начинали подпиливать под шверботом бревна. Капитан крутил лебёдку, и лодка медленно но верно наезжала на подпиленные стволы. Шестой последний и самый трудный затор проходили целый день! Где-то ранним утром мы уперлись в нагромождение лесного мусора, а на другой стороне очутились только к вечеру.

Дальше были: озеро Чусовое, а также реки: Вишерка, Колва, Вишера, Кама, Волга, ну и, конечно же, долгожданный Тихий Дон. Только в конце Августа мы причалили к берегам родных мест, собрали родню и друзей, и смачно отпраздновали это дело в лучших традициях казачьего края.

На следующий год на этом же шверботе мы выходили в Азовское море. Посетили Таганрог, а потом направились в Ейск. Три дня не видели берегов, испытывая сильную качку. А в 1991-м на севере спускались по Печоре и выходили в Баренцево море, где видели огромные плавающие ледяные глыбы и прошли настоящую проверку на прочность, но это уже другая история. Удивительно, но наша мама, наш кок и врач, до сих пор не умеет плавать, и в экстремальных условиях на ней всегда был спасательный жилет. Мамины подруги и наши с братом жены до сих восхищаются её отвагой и не понимают, как она решилась на такое.