Дела давно минувших дней. 05

Дела житейские.(Окончание)

Жизнь постепенно налаживалась – родилась здоровая дочь – Катерина, а потом три сына один за другим. Был снова свой дом, хозяйство. И всем руководила хозяйка – равной которой не было во всей округе. Что уж хороша – то хороша. Статная, стройная – даже многочисленные роды не испортили ее фигуру. В доме все сверкало чистотой – дети все были чистые и сытые.

А уж быстрая была – везде успевала, все у нее спорилось, любая работа горела в руках.

Свирид любил рассказывать один случай, и очень при этом был горд своей женой.

Однажды пришлось ему бывать в одном селе по делам. И там его спросили – откуда он приехал. Услышав ответ – люди сказали, что прошлой осенью у них на полевых работах была женщина из их села. Так с ней никто не мог сравниться в работе. Некоторые особенно ловкие женщины предложили с ними соревноваться, но она намного их обогнала, оставив далеко позади.

- Так это была моя жена! – воскликнул Свирид.

( Бабушка часто говорила – если бы она нанималась на работу к хозяину – он бы ее никогда не взял. Ведь сначала работников кормили, и смотрели, как они едят .Считалось - кто как ест – так и работает. Она же всегда ела мало и медленно.)

Голодные годы

Это было в страшные тридцатые. Продразверстчики выметали, как метлой, подчистую все, что могли найти съедобного в домах. Страной прокатился голод. Особенно трудно приходилось в деревнях – на работу гоняли, а платили лишь галочками – ставили трудодни, которые ничем не подкреплялись, а за пару колосков, или свеколку – могли сослать на каторгу.

В городах было легче – кто работал – получал паек и немного денег. Но из сел без паспортов выехать было нельзя – до первого патруля, а паспортов крестьянам не давали.

Не знаю, как умудрился Свирид выпросить паспорт, но ему его выписали, и он поехал в Сумы. Там удалось устроиться грузчиком на рафинадный завод. Целыми днями грузил тяжелые мешки с сахаром, а по-вечерам чинил людям обувь, за что платили кусками хлеба.

На выходные Свирид приезжал домой. И благодаря этому семья не умерла от голода. Но и в эти дни он не мог отдохнуть – ему приходилось хоронить умерших от голода. Они лежали прямо на улицах и в домах, потому, что у остававшихся в живых людей не было сил их похоронить.

Пару раз Ульянка с односельчанками ездили в Западную Украину менять вещи на продукты. Это было опасно – ехали в теплушках, тамбурах, на вагонах сверху. Их гоняли, ссаживали, было много воров – на ходу выхватывали вещи, но люди ехали все равно – другого выхода не было.

Народ там были добрый, сытый – принимали, кормили, меняли вещи на зерно и крупу.

Однажды Ульянка застала у себя в кухне оборванного и грязного мальчишку-подростка. Он прямо руками, обжигаясь, таскал из чугунка с борщом картошку, и все, что мог схватить. Увидав хозяйку – он закрылся руками, крича – Тетя, только не бейте!

Ей стало жалко мальчишку-сироту, и она оставила его у себя. Немного позже они с мужем приютили и девочку. Когда те подросли – парень поступил в ФЗУ (фабрично-заводское училище), а девочка вышла замуж, и уехала с мужем куда-то на стройку.

Они еще долго писали письма, однажды даже навещали.

Часто люди садились на лавочке, не имея сил идти дальше, и Ульянка выносила им картофелину, или кусочек запеченной свеклы.

У них в селе даже был случай людоедства, когда женщина съела своего ребенка. Она отсидела в тюрьме срок, а потом вернулась домой, и жила до глубокой старости.

Страшное то было время, страшная жизнь – но не нам их судить, ибо, не известно, как бы мы себя вели на их месте. И не приведи Господь испытать то, что испытали эти люди, и пережить то, что они пережили.