Юродивый Василь Леба

Однажды ранним утром, когда мама только ушла в сарай доить корову, а отец кормить скотинку, в окно моей спальни кто-то постучал. Спала я под утро чутко, поэтому сразу же проснулась. Отдёрнув занавеску, в испуге отпрянула от окна: на меня сквозь стекло смотрело обезображенное, вымазанное в сажу, лицо. Не смотря на тёплое лето, на нём была нахлобучена шапке-ушанка.

Накинув халат, я выскочила из комнаты, чтобы сообщить об этом родителям.

Отец пошёл открывать калитку и тоже вздрогнул, увидев юродивого.

- Что надо? Ты кто? - строго спросил его отец.

-… Василь… ллллеба...ллллеба! - картавя и заикаясь, произнёс несчастный.

-Хлеба, что ли? Ты голодный? Сядь на лавку. Сейчас вынесу!

Мать в это время выходила с ведром молока из сарая. Завидев отца у калитки, подошла:

- А, слышала я про него. В кочегарке школьной спит на куче угля. Приблудный откуда-то…. Говорят, в Горновке побирался. Его председатель сдал в дом престарелых, а он сбежал оттуда...не хочет там жить. Ходит по домам, еду просит. Только два слова говорить умеет: « Василь...леба!»

Так у нас на веранде появилась алюминиевая миска и кружка с ложкой для Василя Лебы — так его прозвали местные жители. Жалко его было по-человечески: дети над ним хохотали, передразнивая его, а он в ответ горько, как ребёнок, плакал. Были и такие, что завидят его в окно, спускали собак с цепи, от чего те трепали его одежду. Случалось, даже кусали. Он отлёживался в кочегарке и снова выходил к людям в поисках еды.

Было у него два занятия в жизни: первое - на площади у церкви стоял он на коленях и, как мог, что-то мычал себе под нос, вытирая чумазое лицо, мокрое от слёз. После молебна народ подходил к нему и баловал сладостями.

Вторая - любил сидеть на автобусной остановке, смотреть как люди входят и выходят из автобуса. Иногда набирал в карманы камни и бросал вслед уходящему автобусу. Бывало, что за такие развлечения водители его пинали ногами. А народ, глядя на это, словесно защищал Василя, объясняя, что он юродивый.

Так бы он и жил в деревне, но однажды история с Василём Лебой случайно закончилась.

Как обычно, подошёл автобус и из него стал выходить народ, направляясь к церкви. Был канун Великого праздник- Пасха, поэтому в церковь приехало много неместного народа.

Юродивый крутился у автобуса, что-то мыча и махая руками. Все местные привыкли к нему и не обращали внимание. Но неожиданно одна пожилая женщина приостановилась, и глядя на него, стала всматриваться ему в глаза. Затем, схватив его за рукав, глядя пристально и с ненавистью, что-то сказала ему.

Он, будто чего-то испугался и, замахав в пространство руками, что есть сил бросился прочь от неё за остановку. Она попыталась его остановить:

- Василий! Василий! Я тебя узнала! Ты подлец! Предатель!

Но тот, не оборачиваясь, быстро засеменил в сторону леса.

Женщина ещё долго стояла в надежде, что тот вернётся, но всё напрасно. В секунду, те страшные события, разворошили её память. Тяжёлый ком, подступивший к горлу, заставил опуститься на скамью у остановки.

Народ шёл мимо неё, не понимая, чем её так обидел этот юродивый, и без того богом обиженный человек.
Опираясь о стену, она медленно поднялась и тихо побрела в сторону церкви.

***

Женщина ни о чём не могла думать, как только об этой неожиданной нелепой встрече, которую она и представить не могла.

Прошло немало лет. Тогда, в сорок третьем, Тамара Сергеевна была десятилетней Томочкой. Разбудив на рассвете детей и стариков, немцы сгоняли их «на народные смотрины» на площадь у церкви, где были построены виселицы. Немцы здесь устраивали показательные казни. Прежде повешенных, долго не отдавали родственникам, таким образом, показывая своё превосходство и заодно нагоняли на людей страх.

Людей привозили казнить из близ лежащих деревень. Кто и по чьей указке были эти предатели, некоторые сельчане догадывались. Как и каким образом они пропадали после очередной показательной казни, народ тоже догадывался: сами немцы расправлялись с ними, уничтожая их»за заслуги».

Тогда Томочка хорошо запомнила этого паренька с прямым, глубоким шрамом вдоль лба. Шрам-то и привлёк её внимание, хоть и спрятался среди грязных морщин. Но глаза — они совсем не изменились: такие же безумные, блуждающие, словно искали убежища от преступления. Но так и не найдя, трусливо прятались под опущенными ресницами.

***

Вскоре он исчез из деревни. Народ решили что немцы также с ним расправились, как и с остальными предателями. Либо расправились партизаны, которые притаились в болотистых лесах.

Прошло много лет, изменилось и подряхлело это чудовище, от которого, во время войны, лишь по указке пальцем, погибли ни в чём неповинные люди.

Поговаривали, что он подался по стране к юродивым, таким образом, надеясь остаться безнаказанным. Но преступников, по каким-то причинам, всегда тянет на место преступления.

После случая на остановке, его в окрестных деревнях никто не видел. Ходила молва, что он продолжал по ночам приходить на площадь у церкви. Кто-то говорил, что это был всего лишь его призрак, который, стоя на коленях, вымаливал прощения у Бога.

Простил ли Бог его или нет, только нашли его года через два в лесу повешенным на дереве.