09. Спиногрыз

Спиногрыз. Это было его имя. Ну, как сказать… Вообще, мама назвала его Серёжей, но кто об этом помнил в его новой и теперь уже почти бывшей семье?

Его приёмные родители с ним не справились. Серёжа толком не знал, почему, что с ним не так, но новые папа и мама так и сказали ему. До этого страшного дня он пережил не одну ссору, не один скандал. Чего он только не слышал в свой адрес! Конечно, многое было по делу. Он никогда не был удобным ребёнком, но чего они хотели? Неужто, им нужно было идеальное дитя, с которым никогда не бывает проблем?

Серёжа сидел в коридоре на подоконнике, охватив руками прижатые к груди колени. Он смотрел куда-то в одну точку, весь поглощённый тяжёлыми думами.

Как так вышло, что он снова осиротел? Неужели, иначе и не могло быть? Почему он не прекратил это сам, ведь всё можно было исправить?! Он задавал себе ещё много подобных вопросов, занимая свою голову чем угодно, лишь бы бы не думать о том, что действительно волновало его больше всего. Мысль, которую он всеми силами старался приглушить, все равно медленно, но верно подкрадывалась к сердцу и к разуму, заставляя обратить на себя внимание. И вот, она вдруг с поразительной ясностью снова прозвучала у Серёжи в голове: "Почему папа меня предал? Как он мог так поступить со мной?"

После того, как новая (и теперь уже бывшая) мама ушла из дома, несколько дней мужская часть семьи жила тихо и мирно. Папа как обычно работал, Серёжа заканчивал с отличием пятый класс. Отец возвращался всегда в разное время, он доверил Серёже дубликат ключей и не боялся оставлять его дома одного. Мыли посуду и готовили по очереди. Примитивно, по-мужски, но вполне съедобно. Общались как всегда дружелюбно, но по минимуму. После того разговора в Серёже что-то поломалось. Ему казалось, что и папе доверять больше нельзя. И, как ни старался он гнать это чувство от себя, все равно прежнего их общения, их мужских разговоров по душам больше не было.

И всё же, оба надеялись на лучший исход.

Так прошло несколько дней. Потом неожиданно вернулась мама. Снова были разговоры и скандалы, а потом в один из дней она вдруг начала собирать вещи Серёжи. Он не спрашивал, что она делает, и без того всё было ясно. Только один вопрос его волновал: "А что на это скажет папа?" Серёжа ждал, что он вернётся с работы, увидит всю эту картину, и тогда снова они с мамой заспорят и, может быть, станут ругаться, и папа обязательно снова будет на его стороне…

Но папа пришёл домой уже, что называется, без лица. Да, глядя на него, только и хотелось сказать: "На тебе лица нет". Конечно, в последнее время он очень переживал, и это было видно. На его лице были гнев, печаль, негодование, но сейчас… Он был сам не свой. Серёжа таким его ещё никогда не видел.

И всё же…

- Устал на работе и после всего этого… - успокоил себя Серёжа, до конца веря в папу и его поддержку.

Но отец, всё ещё стоя в прихожей, даже не взглянув на мальчика, бросил взгляд на дверь его комнаты.

- Наверное, ещё ничего не понял, - предположил Серёжа.

Из комнаты вышла Людмила Юрьевна, неся в руках сумку с вещами Серёжи.

- Всё, всё собрала, - выдохнул она и, словно не замечая Серёжу, прошла мимо него в кухню.

Отец посмотрел на сумку с вещами, поднял голову и встретился взглядом с Серёжей. Несколько секунд длился этот напряжённый контакт глаз. За это время в лице мальчика кроткая и уже слабая надежда сменилась страхом. А ему на смену пришли потрясение и горькое разочарование. Серёжа повернулся и молча побрёл в опустевшую комнату.

Предатель! - злобно выкрикнул кто-то в его голове, но верить в это мальчику всё ещё не хотелось.

Он сел прямо на полу возле окна. Даже не сел, а почти упал, словно сил не хватило дойти до кровати или до кресла. Серёже хотелось плакать, но он не мог.

В какой-то момент он почему-то обернулся и заметил вдруг, что не закрыл за собой дверь. Теперь он видел, что в прихожей на табуретке сидит отец, нагнувшись и охватив голову руками.

Серёжа сейчас не строил никаких догадок о том, как и почему папа так поступил с ним, он просто вдруг понял, что и ему сейчас ужасно плохо и тяжело. И всё же это ничего не меняло: ужасное решение принято.

А, может быть, так будет лучше? Он больше никогда никому не будет портить жизнь… Наверное, он достоин этого. Достоин навсегда остаться сиротой. Он был обречён на это с самого начала.

Такие мысли крутились у Серёжи в голове.

Конечно, он думал в этот момент и о том, чтобы сейчас же попытаться всё исправить. Ведь это он, он сам во всём виноват! Надо попросить прощения по-нормальному за все те беды и неприятности, которые он навлёк на новых родителей. И попросить дать ему ещё один шанс. Ради папы…

Но он не решился. "Слишком поздно, слишком поздно, - шептал кто-то лукавым голоском его сердцу. - Ты опоздал".

Весь день тогда он просидел на полу, глядя куда-то в стену, как ошарашенный.

Он и сейчас был как ошарашенный. Сидел на подоконнике и не замечал ничего вокруг. Временами приходил он в себя и оглядывался, пытаясь понять, где он находится. Повсюду сновали детдомовские ребята, иногда мимо проходили воспитатели. Трудно было привыкать опять к этой атмосфере: здесь ты - очередной подопечный, почти безликий, почти никто. Всем все равно, что ты думаешь и как ты себя чувствуешь. И от этого так тошно.

Ты остался один на один со своими бедами и переживаниями, тебе одиноко.

Наверное, так бы начал папа сейчас их привычный мужской разговор…

- А вообще, я переживу. Не первый раз это со мной, - подумалось вдруг Серёже. - Только как ты теперь без меня, па?

Конец