Просвистела вражья пуля

Где фонтан звенит,

Смертным хладом обернулся

Жар твоих ланит.

Полковник Ф. — я не вправе называть его полное имя — руководил одним учреждением, которому отец много раз оказывал услуги. Старый холостяк, Ф. иногда бывал у нас на обедах. Он принял меня в своей канцелярии, тесном, обставленном ужасной конторской мебелью кабинете в здании, где когда-то размещались конногвардейские казармы. Из окна открывался унылый вид на кирпичные трубы Арсенала.

— Потрудился бы ты обратиться ко мне раньше, Мартин! — с укоризной произнёс полковник.

Я промолчал, устремив взгляд в потёртый ковёр. Ф. вынул изо рта трубку и откашлялся.

Дышать не так легко, как это представляют себе те, кто никогда не опускался под воду. От длительного пользования кислородным прибором можно потерять сознание. Но держать голову над поверхностью больше нельзя — рыскает луч прожектора. Если тебя обнаружат, на твою могилу никто не придёт, потому что могилы не будет.

Без аляповатого грима и вычурного наряда, в обычном тёмно-красном платье с голубым и синим узором и круглой серой шляпке с кружевным бантом, «Фламмарио» казалась менее «пламенной», нежели на броских афишах «Передового театра», и гораздо моложе. К тому же она выглядела насмерть перепуганной. Большие овальные карие глаза на смуглом лице горели каким-то неестественным блеском, крылья носа трепетали, изящные пальцы выбивали дробь на подлокотнике кресла. Кончик длинной жёлтой сигареты беспрерывно вспыхивал — девушка делала частые и жадные затяжки.

Доктор Касис пристально взглянул на подошедшего к ограде его домика стройного молодого человека в мундире младшего лейтенанта флота. Породистые черты моряка казались знакомыми, но, несмотря на цепкую память, Касис не мог сообразить, где встречал его раньше.

— Доктор, я не знаю, что делать. Уже полтора месяца я пытаюсь избавиться от «Мино» — этой проклятой калоши. Нашлись два покупателя, в последний момент отменившие сделку, хотя я запрашивал четверть стоимости. Хотел сбыть на слом, однако и верфь тянет время из-за каких-то бюрократических штучек.

Она и скот губить умела,

И корабли пускать на дно,

И портить в колосе зерно!

— Прежде всего, доктор, я нисколько не верю в сверхъестественные силы и всякую чертовщину, которой... которую вы изучаете, — произнесла сурового вида пожилая дама с обрюзглым лицом и нервно бегающими глазами...

В глухую полночь из дома Хаиты выбрались две женщины, закутанные в войлочные плащи с башлыками. Босыми, чтобы не наделать ни малейшего шума, они крадучись побрели по погруженным во тьму переулкам в сторону рукава Мушара.

Айлин слыхала жуткие рассказы о чудовищах, но до сих пор ей не встречалось ни одно. При виде страшного гостя Хаиты, уставившегося на неё неподвижными охряными глазами, её обуял ужас. Девушка словно лишилась своего дара — передвигалась тяжело и неловко, то и дело сбиваясь с размера мелодии, руки вяло висели. К бренчанию инструментов примешивались насмешливые возгласы Хвен.