Повесть о первой любви 18+

ХРОНИКА ПЕРВОЙ ЛЮБВИ.

"О любви немало песен сложено,
Я спою тебе, спою ещё одну…"
Вместо введения:

начало второй половины Х!Х века. В СССР вовсю разворачиваются грандиозные Сталинские стойки преобразования природы, крупные гидроэлектростанции, грандиозные оросительные системы. Для них потребовались специализированные кадры.
На основании постановления Совмина СССР от 1 марта 1951 года и приказа Министерства высшего образования СССР от 6 апреля 1951 года Одесский строительный институт был переименован в Одесский Гидротехнический институт.
1 сентября 1951г. институт с утра бурлил и шумел. Студенты только возвратились из отпусков и их эта новость ошеломила. Они метались по институту между деканатами, разбирались в новой структуре, определялись в факультетах, знакомились с программами и расписаниями занятий. Первое, ознакомительное занятие по новым факультетам, было назначено на 13 часов.

Глава 01. Знакомство.

Геня Ройзман был "на седьмом небе" от радости по поводу возвращения снова к морю. Перед Великой Отечественной войной и после неё до 1947 года, он - коренной одессит - жил в Приднепровске, небольшом провинциальном городе на Днепре, и все время мечтал о море. В 47-м он окончил школу и поступил в Одесский Гидрометеорологический институт на факультет океанологии. Что может быть интересней и ближе всего романтику и "бродяге". Но судьба распределилась иначе. После четвёртого курса, возвратившись из экспедиции по морским изысканиям в Одесском заливе, Геня узнал, что его и несколько однокашников приказом по министерству высшего образования исключили из Гидромета в связи с переводом в Одесский университет. Попытка выяснить причину перевода Гене не удалась. Учиться же на учителя географии, да ещё с потерей трёх лет ему вовсе не улыбалось. Волею судьбы он оказался в строительном институте.
В течение месяца Геня усиленно занимался и отлично сдал экзамены по всем недостающим предметам. В том числе таким сложным, как сопротивление материалов. Считалось, что после сопромата "можно жениться". По окончании третьего курса попал на гидротехническую производственную практику на строительство Аянского водохранилища в Крыму.
В общей суматохе Геня искал Юру, лучшего друга, чтобы поделиться с ним своей радостью. Юрий Токарев, сосед по койке в общежитии, ему здорово помогал в одновременном изучении прошлых предметов и понимании текущих. Но встретиться, как-то не получилось. К назначенному времени Геня вошёл в аудиторию, где должен был состояться ознакомительный урок. Аудитория оказалась пуста. Он уже собрался выйти, как вдруг увидел на фоне ярко освещённого солнцем окна силуэт невысокой стройной девушки. Её голова, обрамленная нимбом пушистых волос, ниспадающих на спину двумя тугими спиралями локонов, была поднята вверх. Она стояла на носках, пытаясь открыть наружную форточку. Высокий, слегка округлый лоб, через неглубокую канавку переходящий в небольшой чуть-чуть вздёрнутый нос, мягко очерченные губы и слегка упрямый подбородок, чётким профилем рисовались на, уже по-осеннему белесом небе. Сквозь просвечивающееся солнцем платье угадывалась аккуратная стройная девичья фигурка на красивых мускулистых ножках.
Наконец форточка открыта. Девушка повернулась, увидела Геню и протянула ему руку, оперлась и легко спрыгнула с подоконника. Её голова оказалась ниже его подбородка.
-Спасибо, – произнесла она, снизу глядя на Геню.
Он не ответил ничего. Он онемел от неожиданности, от внезапно нахлынувших непонятных чувств. Он тонул. Он тонул в огромных карих необыкновенных, лучистых, с лёгкой лукавинкой, глазах. Не смотря на то, что свежий воздух обвивал его, он чувствовал, что задыхается.
-Кто вы? – наконец с трудом, почти шёпотом выдавил он.
-Рая, а вы?
-Генька, - и, после короткой паузы, - Не удивляйтесь. Так меня действительно зовут. Меня так назвали в честь бабушки Гени. – произнёс он, когда заметил чуть приподнявшуюся от удивления бровь и лёгкую улыбку.
-Генька, ты тут? А я тебя везде ищу, где ты запропостился? – кричал Юрка, вваливаясь в аудиторию с кучкой возбуждённых студентов.
-О, Райка, и ты здесь? Как дела? - обратился к Рае и, не ожидая ответа, снова к Гене, - Ты уже занял нам места?
-Нет еще, не успел, – ответил Геня, не отрывая глаз от Раи. Но она уже приветствовала подругу Любу.
Геня знал Любу, она, как и он, была из Приднепровска, но училась на другом факультете.
-Ну, а ты определилась с нашими местами? - спросила Люба Раю.
-Да, вот, у окна, – показала Рая на стол рядом, - проходи, я сяду со стороны стенки.
В это время Юра хотел сесть за стол в соседнем ряду рядом, но стол уже оказался занят. Тогда он быстро сел за стол впереди. Положив на стул рядом кепку, закрепляя место для Гени.
Аудитория быстро заполнилась студентами. В дверях появился декан Виктор Прохорович. Геньке пришлось обогнуть почти весь ряд, что бы сесть на своё место, стараясь, по мере возможности, не выпускать из виду Раю. Наконец, он уселся и спросил у Юры:
-Откуда ты её знаешь?
-Кого, Райку? Так она с промстроя. А что, понравилась? Брось, тебе здесь не обломится. Во-первых, она Сталинская стипендиатка. Во-вторых, была старостой курса. В-третьих, поёт в институтской самодеятельности. И, наконец, на неё кинул глаз секретарь парткома института. На неё много зарились, но… пустой номер.
Генька ничего не ответил. Он не слушал, о чём рассказывал Виктор Прохорович. Генька потихоньку, через Юрино плечо неотрывно смотрел на Раю. Она заметила это и о чём-то зашепталась с. Любой. По взгляду Любы в их сторону, понял, что разговор идёт о нём, но демонстративно сделал вид, что внимательно слушает декана.
После окончания беседы, Геня хотел подойти к девушкам, и каким-нибудь образом продолжить знакомство. Но Юра ему такой возможности не дал.
-Ты знаешь, что для нас мест в общаге нет?
-Да, а что ты предлагаешь? Я хочу поговорить с девчонками.
-Никуда они не денутся, пошли. Я договорился с ребятами снять комнату. Здесь, совсем недалеко. Комната большая, на четверых. Ребята нас ждут, и мы идём договариваться с хозяйкой.
Тяжело вздохнув, Геня поплёлся за Юрой. А Рая и Люба уже были окружены группой однокурсников.
Оформление квартиры и переезд закончились не скоро, как очень хотелось Гене. С хозяйкой договорились быстро, но много времени ушло на получение и переноску из общежития кроватей, постельных принадлежностей и посуды, личных вещей. Сказать, что ребята очень устали, будет неправдой. Просто вся дневная суета и поток информации их утомил. Они быстро перехватили по паре бутербродов с чаем, и все завалились спать. Но заснуть ещё долго не могли, уж слишком много впечатлений. А Генькину голову не покидала картинка в окне и сама Рая. Необыкновенная непонятная волнительная радость наполняла его.
На следующий день и несколько последующих, знакомство с новыми программами, новыми преподавателями, оформление абонементов и получение необходимой литературы, прочие ткущие дела, не давали возможности переговорить с Раей. Кроме того, у Геньки откуда- то появилась застенчивость, если даже не трусость. Неудивительно, что изо дня на день он сам оттягивал более решительные действия. Хотя использовал любую возможность полюбоваться Раей. А вернее, он вообще не отводил от неё глаз, когда она находилась в поле зрения
Наконец все вошло в ритмичное русло, и Генька понял – дальше тянуть нельзя. В первый же день второй недели, после последнего урока догнал Раю около дверей и тихо спросил:
-Рая, можно задать вам вопрос?
От неожиданности она остановилась, подняла на него удивленные глаза:
-Да, конечно.
Геня на какое-то время растерялся и забыл от смущения о чём, собственно говоря, хотел её спросить. Замолчал. Ждала и молчала Рая. Мимо них прошли уже все студенты.
- Генька, так ты идёшь?- крикнул из коридора Юра.
Генька очнулся:
-Юрка, иди сам! – и повернулся к Рае.
Их глаза встретились. Генька увидел в её бездонных глазах калейдоскоп чувств и эмоций.
Рая давно ожидала этого момента. В последнее время она даже сердилась на нерешительного парня, который ей чем-то нравился. У Любы она уже получила некоторую информацию, о Гене, который не сводил с неё глаз. Она прекрасно понимала, что понравилась ему. То, что она симпатична и привлекательна Рая осознала лет в шестнадцать, когда уже оформилась, и у неё появились первые вздыхатели. Но с таким стеснительным и нерешительным парнем ей встречаться не приходилась. Генька ей чем-то сразу понравился, с первого момента их встречи. Его сильная рука, на которую она оперлась тогда, спрыгивая с подоконника, растерянные серые выразительные, не скрывающие восхищение ею глаза. Высокая спортивная фигура, длинная шея и аккуратная голова с красиво вьющейся густой волнистой шевелюрой её немного будоражили. И, по мере получения от Любы весьма скромной информации о Гениной жизни в Приднепровске, его истории с институтами и отношениях с девушками, возрастало любопытство. Она ожидала, что Геня вот-вот попробует с ней заговорить, и все же его обращение оказалось настолько неожиданным, что Рая растерялась.
-Так о чём Вы хотели спросить?
- Это скорей всего просьба, а не вопрос. Идёмте, и по дороге я попробую объяснить, почему я обратился именно к Вам.
Геня взял у неё портфель, и Рая удивилась, с какой легкостью она его отдала. Они вышли на улицу.
Первой заговорила Рая, обратив внимание на его нерешительность.
-Давайте на ты, я вижу, что официальные обращения связывает Вас, а мне хотелось бы Вашей искренности.
-Да, конечно. Я думаю, что Люба рассказала что-то обо мне и Вы, прости, ты, знаешь, что свою сознательную жизнь я прожил в провинциальном городке и
что в строительный институт попал случайно. Я, как будто бы, догнал вас по программе, но сейчас пошли предметы довольно сложные и без предварительной базы мне осваивать текущий материал тяжело. Мне сказали, что Вы, ты, могла бы лучше всех помочь мне.
-А Юра, а ребята в общежитии? Ведь они помогали тебе сдать начерталку и сопромат на пятёрки. Такими успехами мало кто может похвастаться.
Разговор завязался, и дальше Гене не трудно было объяснить, в чём именно только она может ему помочь.
К сожалению, оказалось так, что полностью определиться они не успели. Рая жила всего в двух кварталах от института.
-Ну, вот я и дома. Я поняла твою просьбу, однако, как ты мыслишь осуществить это практически? Кроме того, я чувствую, что ты не всё мне рассказал. Но мне надо сейчас идти на репетицию, давай договорим завтра, Пока!
-Пока! До завтра!
Рая кивнула.
Генька летел домой как на крыльях. Он задыхался от радости. Рая не только не отвергла его, а дала надежду на возможность дальнейших встреч. Его, долго вынашиваемый план, завязать с Раей отношения явно удавался.
Рая тоже была возбуждена. Ей льстило доверие этого провинциального парня. Ей нравилось руководить, и возможность воспитания взрослого мужчины была для неё необычной и соблазнительной. Кроме того, ей было приятно слушать Геню - говорил он легко, приводил интересные примеры, язык его был строен и правилен. Это говорило о наличие интеллекта, а, следовательно, сулило взаимную пользу. В результате, она, не менее чем Геня ожидала продолжения незавершённого разговора. Реальное знакомство состоялось.

Глава 02. Генька.

Гене в то время шёл 22-й год. Он был хоть и ординарный и даже безалаберный парень, но в какой-то степени обладал необычной импозантностью.
Высокий, 184 см, стройный, физически сильный, спортивный – в нём было много привлекательного. Густые тёмные естественно волнистые волосы были завистью многих девчонок. Высокий с уже небольшими залысинами лоб с тремя поперечными морщинками предполагал наличие ума и настойчивости. Глаза серые, небольшие, чуть прикрытые веками, смотрели обычно внимательно с некоторым прищуром, характерным для пониженного зрения. Нос ровный с мало заметной горбинкой у переносицы. Рот небольшой с чуть припухлыми губами, "вкусный для поцелуев". Твёрдый, несмотря на округлость, подбородок завершал лицо с правильными чёткими чертами. Шея, не массивная, по-женски слегка удлиненная, переходила в покатые, но широкие плечи. Мощная грудная клетка, характерная для спортсмена водного спорта (Геня действительно увлекался парусом, греблей, и особенно плаванием), узкая талия и длинные ровные ноги завершали фигуру. И ещё одна маленькая, но завидная для женского пола деталь – длинные музыкальные пальцы заканчивались удлинёнными аристократическими ногтями с белой естественной лункой в основании.
Родился Геня в Одессе у студентов второго курса Одесского Медицинского Института. Отец, Рувим Давидович, бывший портовый грузчик. Мать, Мина Яковлевна, бывшая трактористка из еврейской колонистской коммуны. Три младенческих года Геня тоже "учился" в Одесском медицинском. Родители жили в общежитии и вынуждены были его брать на лекции. После окончания института, как военнообязанные, родители три года служили в армейских госпиталях. После рождения братика Лёни, родители поехали по месту обязательной работы в небольшой провинциальный город Приднепровск, что располагался близ устья реки Днепр.
В Приднепровске Геня пошёл в школу. В первом классе он проучился ровно один день. На следующий день уже сидел во втором классе на одной парте с соседом по двору Шией Шолошем, Геня начал очень рано читать. Где-то к концу четвёртого года от своего рождения. Сначала тренировался на вывесках и уличных плакатах, а потом перешёл и к книгам. Когда в доме появилась библиотека, увлёкся русской и зарубежной классикой, собранной в дешёвой, так называемой "Копеечной библиотеке" в крупноформатных мягких журналах издательства "ЗиФ" (завод и фабрика). В домашней библиотеке их было около сотни. До школы Геня перечитал практически все наиболее популярные произведения русских классиков, приключенческие романы Жуля Верна, Фенимора Купера, Майн Рида. Больше всего он восторгался героями Джека Лондона, а своим кумиром для подражания избрал Мартина Идена.
В школе Геня ещё больше привязался к Шие, кроме совместной учёбы они играли в шахматы, занимались в модельном кружке, собирали марки, участвовали в дворовых играх.
С девчонками они контактировали мало. С ними им было неинтересно. Однако в четвертом классе Геня захотел подружиться с одноклассницей. Но Майя не реагировала на Генины попытки сблизиться. Вообще-то, Геня слабо понимал, что такое любовь. Из книг, он представлял это чувство, как наивысшую степень дружбы. Например, как с Шией. Поэтому, чтобы Майя поняла, что он хочет с ней дружить, углём на свежевыкрашенной панели школьного коридора огромными буквами написал: "Майя, я тебя люблю", надеясь, что девочка догадается кто этот "инкогнито". Неизвестно, узнала ли его Майя, но дирекция школы Геню вычислила быстро. На следующий день его с матерью вызвали в школу. После беседы, дома, он получил хорошую взбучку и за "любовь" и за чувствительную прореху в семейном бюджете - родителям пришлось за свой счёт перекрашивать панели.
Вообще-то Гене было не привыкать к физическим мерам воспитания за, не всегда качественное, выполнение домашней работы. У матери была тяжёлая рука. Но это наказание превосходило по жестокости все предыдущие. Правда, оно стало и последним в жизни Гени. После такой реакции взрослых Геня забыл о Майе и решил больше не связываться с представительницами противоположной половины человечества.
22 июня 1941 года началась война. Родители были призваны в действующую армию, а дети перешли жить к бабушке. Ребят, находившихся в городе на каникулах, срочно собрали в школу. Копали щели, оборудовали бомбоубежища. Когда начались бомбёжки, Геня с Шией записались в отряд самообороны. Они дежурили на крышах ответственных организаций и обезвреживали зажигалки. Три штуки были и на личном счету Гени.
13 августа Приднепровск оккупировали румыны. С их участием немецкое спецподразделение арестовало активистов и евреев. Часть их были тут же расстреляны. Погиб и Шия в душегубке вместе с более чем сорока, другими еврейскими подростками.
Бабушке с детьми и несколькими другими семьями, чудом удалось ночью незамеченными уехать из города в вагонах с оборудованием. Их вытащил ночью маневровый паровоз, который втайне отремонтировали мужчины этих семей. Более двух месяцев кочёвки по стране, и, наконец, город Ишим. К этому времени там уже действовал на базе бывшей МТС небольшой военный завод по производству миномётов и запчастей для танковых двигателей. Геня сразу же поступил на него работать. Сначала грохотовщиком в литейном цехе, потом токарем в механическом цехе, потом в лаборатории ОТК.
Завод работал в две смены по 12 часов. Большинство детей по домам не расходились. Для тех, кто оставался, в сборочном цехе выделили площадку. Там уложили матрасы и поставили большой стол. Из ближайшей школы приходили учителя. Геня довольно успешно экстерном получил свидетельство об окончании 6-го класса.
В начале осени 1942 года произошло событие, резко изменившее Генину судьбу. Военпред, подполковник Дьяченко Василий Дмитриевич, который получал продукцию завода, зашёл в ОТК для оформления документов. Каково же было его удивление, когда исполняющим обязанности начальника ОТК оказался Геня, тринадцатилетний парнишка. Начальник ОТК, пожилой Юрий Иванович Терехов в то время болел. Дьяченко узнал, что Генины родители на фронте, а он фактически содержит брата и неработающую бабушку и растрогался. У него самого в Полтаве во время бомбёжки погибла вся семья: мать, отец, брат, жена и двое детей.
Через небольшое время на завод пришёл пакет. В нём был офицерский аттестат, оформленный на Геню и, очевидно чисто случайно, бланк проездного литера. Аттестат Геня передал бабушке, и она по нему в военторге получала продукты, что было очень хорошим подспорьем
.К тому времени, Рувим, найдя адрес своих родных, вёл с ними оживленную переписку. Геня знал, что папин госпиталь дислоцирован в городе Кашин. Посчитав, что бабушка достаточно обеспечена, он принял авантюрное решение – поехать к отцу. Оформил липовую командировку, заполнил литер, скрепил его заводской печатью, изъял часть зарплаты и отправился в путь. До Кашина со всякими перипетиями, добирался более месяца. Но, к сожалению, отца уже не застал. Рувим с выделенной частью госпиталя перебазировался ближе к линии фронта. Гене туда путь был закрыт. Отец узнавши, что Геня дезертировал с завода, договорился о задержке его в Кашине. Кирилл Петрович – начальник госпиталя зачислил Геню в штат. Гене ничего не оставалось делать, как стать ездовым, "ассенизатором войны", как называли госпитальных кучеров.
В обязанности ездового входили вывозка отходов в "крематорий" (загородную яма, огороженную колючей проволокой, где всё это сжигалось), доставка воды и продуктов, периодические перевозки раненых с вокзала. Всё оставшееся время Гена проводил в палатах, помогал санитаркам, читал раненым книги и газеты, письма. Времени для учёбы не было.
Так прошёл год. На следующий год Гене значительно сократили обязанности и заставили в приказном порядке пойти в школу.
Весной 1944 года после убедительных успехов на фронтах, обеспечивших реальную победу над гитлеровской Германией, Мину, как мать двоих детей демобилизовали. Она забрала в Ишиме Лёню и приехала в Кашин. К тому времени Приднепровск был освобождён от немецких захватчиков. Семейный совет решил возвращаться домой.
Геня продолжил учёбу в мужской школе. Тогда было введено раздельное обучение. В 1945 году с бурной радостью встретили Победу. Ждали отца. Но Рувима с западного фронта отправили на Дальний Восток – началась война с Японией. Мина растерялась. Как быть? Работала она в поликлинике. Зарплата маленькая, явно не обеспечивающая нормальную жизнь семьи. Тогда Геня решил поехать в военное медицинское училище. Ведь у него было направление от госпиталя. Ближайшее было в Одессе. Успешно сдав вступительные экзамены, Гена был зачислен и направлен на курсы молодого матроса.
27 октября в Одессу на свидание с сыном приехал Рувим, ему удалось возвратиться домой. После радостной встречи и обменом самой актуальной информацией, отец спросил:
- Ты действительно хочешь стать корабельным лекпомом?
- Честно говоря, не очень, - после некоторого раздумья ответил Геня, - Но ведь можно будет учиться дальше, на врача?
- В твоей ситуации продолжение учёбы весьма сомнительное. Военное училище – это не техникум, После училища ты выходишь младшим лейтенантом, в лучшем случае лейтенантом и обязан несколько лет прослужить на кораблях или на берегу лекпомом. После чего тебя могут направить в академию. Но тут тоже не всё просто. При неудовлетворительной службе тебя в академию не пошлют, а при хорошей – хорошего специалиста жалко отпускать и ты надолго будешь всего-навсего лекарским помощником. Поэтому военным врачом надёжней всего стать после окончания института"
- Честно говоря, мне вообще не очень нравится медицина. Так что ты предлагаешь? Разве есть возможность отчислится отсюда?
- Не зря же я тебя спросил. Такая возможность есть. В руководстве училищем есть несколько моих однокашников, я могу с ними договориться. Ведь присягу ты ещё не принял?
- Тогда я согласен, - уверенно заявил Геня.
Октябрьские праздники Геня отмечал в Приднепровске с друзьями. Он даже не ожидал, что по нему действительно скучала, несколько поредевшая (в военные училища уехали ещё двое друзей), компания "камчадалов".
В десятом классе у "камчадалов" начались "парования". Праздники в школах отмечались смешанными группами – в мужскую школу приглашали девушек, а те, в свою очередь, приглашали ребят. Завязывались знакомства, образовывались постоянные компании. Сначала они базировались на дружбе, а к десятому классу у некоторых становились более близкие отношения с уединениями и даже с поцелуями. В Гениной компании девчонок приходилось на четыре девчонки аж восемь ребят. Он оказался вне списков "парующихся".
Получив аттестат зрелости, Геня поступил в Одесский Гидрометеорологический институт на океанологический факультет.
. Зима 1947 -48 года была голодной. Стипендия маленькая, к тому же получали от неё только половину. Вторую половину получали билетами восстановительных лотерей. Приходилось много подрабатывать грузчиками, истопниками, в массовках кинофильмов и в театрах. Хорошие заработки были за счёт спекуляций билетами на популярные в то время репарационные иностранные фильмы. Для этого по заявке профсоюза на групповое посещение, выкупались 3-4 десятка, билетов. С рук же распродавались более чем по десятикратным ценам. Так что на поиски подружек и ухаживание за ними времени абсолютно не было.
Правда, уже на втором семестре Геня завёл дружбу с Ирочкой. Симпатичная маленькая черноглазая одеситочка, его сокурсница, помогла ему, хоть и с третьего раза, но избавиться от "хвоста" по математике. После этого он стал какое-то время уделять ей. Но ничего путного из этого не получилось. В конце семестра она вышла замуж за другого сокурсника. Пригласив Геню на свадьбу, Ира объяснила ему, что соперник оказался более активным и напористым. На свадьбе Геня "с горя" впервые напился до потери сознания. Горевал он не долго. А недоверие его к слабому полу только возросло. Он дружил с девушками, но в этой дружбе не существовало даже маломальских попыток на сближение.
Мужчиной Геня всё-таки стал. Случилось это не по его инициативе и даже не по его желанию. А произошло вот что. Для студентов старших курсов мест в общежитии не хватало. Друзья Ириных родителей предложили Гене сторожить трёхкомнатную квартиру. Они уезжали в длительную командировку далеко на Восток. Для контроля, изредка приходила подруга хозяев Евгения - неприметная, малорослая, близорукая женщина 34-36 лет, мать четырнадцатилетней девочки.
Однажды вечером она пришла на очередную проверку, поздоровалась и спросила:
- Геня, ты не возражаешь против того, что я искупаюсь?
-Пожалуйста, я не вижу в чём проблема, – пожал Геня плечами.
- У нас отключили горячую воду.
- Почему Вы спрашиваете моего согласия, ведь Вы имеете больше прав, чем я.
-Ну, может быть, ты ждёшь гостей или тебе понадобится ванна для твоих фоторабот. Моё присутствие тебе не будет мешать?
-Да нет, не будет. Я не жду гостей, мне надо привести в порядок уже готовые фотографии.
С этими словами Геня пошёл в кабинет и занялся фотографиями. Фотографировал он давно. Отец привёз ему фотоаппарат с фронта. Геня иногда подрабатывал и этим, хотя о высоком качестве фотографий не могло быть и речи. Работал он с рентгеновской плёнкой и примитивными химикатами - качественные материалы были дорогими и дефицитными.
Через некоторое время он услышал:
- Геня!- громко звала его Евгения,- Геня! Подойди, пожалуйста!
-Да! Я иду, - подошёл к двери.
-Пожалуйста, дай мне полотенце, оно лежит в спальне на кровати.
-Возьмите, – приоткрыв дверь ванной, Геня протянул полотенце.
-Так я не достану, у меня руки заняты, войди и накинь его на меня.
Геня немного растерялся, но вошёл, прикрываясь развёрнутым полотенцем, чтобы не смущать женщину, и накинул его ей на спину. Не успел повернуться и выйти, как почувствовал руки на своей шее и прижимающееся мокрое тёплое тело. Дальше всё происходило, как в тумане. Он подхватил Евгению на руки и отнёс в спальню. Женщина легла, не разжимая объятий, опрокидывая Геню на себя. Что было дальше, не понимал, всё произошло как бы во сне и мгновенно. Даже не осознал произошедшего. Только потом ощутил опустошённость, растерянность, стыд и омерзение. Евгения шептала что-то успокаивающее ему на ухо, это было неприятно, Гена упёрся руками в подушку, пытаясь, освободится от её объятий. Наконец ему это удалось, вскочил и, подтягивая на ходу треники, убежал к себе. Быстро, в спешке, побросал свои вещички в чемодан и буквально удрал из дома. Больше он там не появлялся и Евгению никогда не видел.
Позже Геня неоднократно "прокручивал" всё происшедшее, но всё равно не мог понять, почему и зачем возникла близость. Ведь Евгения не только не нравилась ему, но была неприятна, как женщина, да и возраст её.… Как он совершил это вопреки представлениям о близких отношениях. Он считал, что такое должно происходить только с любимой. А как же мужчины ищут связи с проститутками? Он осуждал их, а теперь и себя, что опустился до такого же уровня.
Вскоре это событие забылось, оставив только чувство недоброжелательности к женщинам.
Таким образом, ко времени знакомства с Раей, Геня считался если не девственником, то уж "нецелованным" точно.

Глава 03 Рая.

Раина биография оказалась значительно скромней. Родилась она в 1930 году в семье колхозников в Тихоновке - отделении колхоза "Путь Ильича". Это было небольшая деревня, всего из 36-ти хозяйств. Отец Раи, Карп Петрович Тихонов был единственным сыном зажиточного кулака, имел надел около шестисот десятин земли. Держал 4 лошади, 6 коров, 5 свиноматок и порядка 200 голов овец. Жену Наталью Тарасовну, невысокую крепкую работящую девку, мать Раи, он взял из Заречанки.
В 1929 году при создании колхозов и раскулачиваний, чтобы не попасть под репрессии, Тихоновы вступили в колхоз и передали в общественно пользование всё хозяйство. В колхозе Карп работал конюхом, а Наталья дояркой.
В 1932-33 годах на Украине, после засушливого лета и бесхозяйственности молодых колхозов, разразился голод. Сёла и деревни пустели. Народ подался в города на заработки. Подался и Карп в Одессу. Родственники устроили его разнорабочим в депо, что на Второй заставе. Поселили Карла в жилом бараке на территории депо, обслуживающего пассажирские составы. Работа в депо было постоянно авральной. Устаревший и изношенный подвижной состав требовал ненормированных срочных работ, обеспечивающих расписание движения поездов.
Через два месяца, выпросив в общежитии семейный пенал, Карп привёз в Одессу Наташу с Раей. На следующий год их семья увеличилась – у Раи появился братик Петя. То ли потому, что Карп часто выпивал, то ли из-за голодного существования (даже льготная железнодорожная зарплата разнорабочего явно не обеспечивала нормальный семейный быт) Петя родился слабым ребёнком и в дальнейшем развивался медленно. По сравнению со сверстниками он был несколько умственно отсталым ребёнком. Через полгода после родов, Наталья пошла работать стрелочницей на подъездных путях промышленной зоны. Работа была не тяжелая, в режиме сутки через двое, она могла прибежать домой покормить ребёнка, а по ночам вязать. Вязаные изделия шли на базар в обмен на продукты и служили небольшим, но подспорьем. В течение дня Петя был на попечении четырёхлетней Раи. Игрушек у нёё практически не было. Несколько тряпочных кукол и самодельная, сделанная Карпом, кукольная мебель. Петя был для нее большой живой куклой.
Когда трёхлетнего Петю отдали в детский сад, Рая смогла больше времени уделить себе. Хотя и семейных забот добавилось - на ней лежала обязанность следить за порядком и чистотой в комнате. Кроме того, надо было помогать маме в шитье. От соседей им досталась старенькая с ножным приводом швейная машина "Зингер". Наташа научилась шить и научила Раю делать простые швы. А еще раньше вязать. Наталья, два "свободных" дня использовала для подработки прачкой и убирала квартиры. Аккуратная, ловкая, быстрая была популярна и имела постоянных клиентов. Общий семейный заработок уже позволял планировать съём нормальной квартиры. Но эти планы всё время откладывались из-за участившихся запоев отца. С каждым годом Карп пил всё чаще и больше. Нередкими стали случаи пьяного рукоприкладства. Доставалось иногда и Рае. Чаще всего, когда он заваливался на кровать, а Рая не могла успокоить плачущего Петю. Отец всё реже и реже приносил домой оставшуюся от попоек зарплату, а потом стал пропивать и Наташины доходы. К школе у Раи не было ни нормальной одежды, ни даже принадлежностей.
В 1938 году Рая пошла в школу. Полную школьную экипировку ей подарила тётя Галя, мамина сестра. Она жила недалеко от Одессы и частенько заезжала в гости. В школе Рая сразу же выдвинулась в передовые. Но была одна серьёзная проблема - с языком. В деревне говорили на украинском языке с большой примесью русского. В Одессе она общалась с соседями и с ребятами на улице суржиком - смесью слов украинских, русских, идишем - типичным только для Одессы. К школе она только знала буквы, но читать не могла. Надо отдать должное Рае. Быстро читать она научилась раньше тех, кто до школы умел читать по слогам. А вот избавиться от акцента ей было тяжело. Елене Викторовне, учительнице, нравилась настойчивая целеустремленная девочка.
Как-то, Елена Викторовна посетила Наташу и Раю дома. Её сердце сжалось. Мало того, что девочка жила в тесноте и нищете, её поразила сама атмосфера в общежитии. После этого она стала приглашать Раю к себе домой. После школы Рая либо занималась в продлёнке, либо была у Елены Викторовны. Та её помогала ей избавиться от акцента, учила правильному произношению. Для этого она заставляла Раю заучивать стихи и петь, приятный голос и музыкальные способности у Раи обнаружились на первых же уроках музыки. И, конечно, как можно больше читать.
В конце 1939 года Карпа призвали в армию. Больше он домой не вернулся. В семье Тихоновых несколько полегчало. Прекратились расходы на выпивку и опохмелку, да ещё добавилось некоторое количество денег по аттестату "кормильца". Наташа полностью освободила Раю от помощи ей и даже от того, что бы Рая забирала вечером Петю домой из детского сада, кроме дней дежурства. Рая использовала освободившееся время для чтения и большего общения со школьными подружками. В третьем классе уже говорила чисто, как на русском, так и на украинском языке и, наконец, стала получать отличные отметки. Табель за третий класс полностью состоял из пятёрок.
1941 год, война! Румыны быстро приближались к Одессе. В городе запаниковали. Экстренно началась массовая эвакуация оборудования предприятий и населения. Депо опустело. Наталья решила уехать к сестре Галине в Норовку. Сборы были недолгими. Почти весь скарб поместился в двух больших мешках для себя, одном поменьше узле для Раи и, приспособленном под рюкзачок, мешочек для семилетнего Пети. На тормозной площадке товарного поезда благополучно доехали до станции Сербка. До Норовки 21 км. На попутной подводе к вечеру добрались.
Галина с мужем Николаем встретили их приветливо. Как говорится "в тесноте, да не в обиде". Через несколько дней Тихоновы переехали в другой дом, который им предоставила для охраны, эвакуированная еврейская семья.
Фронт обошёл Норовку далёкой стороной. Там даже не слышали канонад обороняющейся Одессы. Никто не беспокоил жителей до начала сентября. За это время, бывшие колхозники не спеша собрали урожай и разделили всё колхозное хозяйство по домам. Кое- что досталось и Тихоновым. Им выделили корову, пяток поросят, десяток овец и несколько мешков зерна, овощи. Так что у Раи появилась забота - помогать матери содержать это хозяйство.
На первой неделе сентября в село приехали четыре грузовых машины с двумя десятками румынских солдат и легковушка с немецкими офицерами и переводчиком. Солдаты разошлись по хатам, собирая народ на площадь у сельсовета. Одновременно они арестовали 7 мужчин, учительницу и 3 еврейские семьи. Разговор был недолгим. Собственно говоря, и разговора-то не было. Переводчик переводил короткую речь офицера: " Пусть люди не волнуются. Великий Рейх освободил их от большевистского ига. Мы назначаем только нашу администрацию. Старостой будет Корзун Степан Андреевич. Вы его должны знать по соседнему селу. Он сейчас выберет себе помощника и назначит двух полицейских. Вы должны будете только в конце года отдавать налог 20% от дохода каждой семьи. Арестованные будут отправлены туда, куда следует, а вы должны зарегистрироваться в управе".
На следующий день "гости" погрузили в машины продукты и арестованных и уехали
Приближалась зима, а с ней и проблемы. Важнейшими из них были топливо, керосин, соль и спички. Топливную проблему решали всем селом. На хозяйственном дворе расчистили площадку, на которой сушили навоз, смешанный с соломой. Сухие лепёшки развозили по домам. Это было очень калорийное топливо. Для розжига сушили стебли кукурузы и подсолнуха, а по степи собирали курай – высушенные кусты перекати-поле.
За керосином и остальным дефицитом организовывали поездку на станцию. Это, собственно, и была основная обязанность полицаев. У них была возможность свободного перемещения и оружие для охраны телег.
А у Раи была своя проблема – она страстно хотела учиться. В селе была начальная четырехклассная школа. Там сохранилась часть библиотеки после изъятия "большевистских" изданий. Рая отобрала себе немного книг.
В конце октября в село из Одессы приехала учительница Мария Григорьевна и по своей инициативе организовала учёбу в школе. Мария Григорьевна собрала группу желающих учиться, и подключала старших ребят помогать младшим. Надо отдать должное Раиному упорству и тяге к знаниям. Она не ограничивалась привычной программой, а забиралась в программы старших классов. Если возникали проблемы, обращалась с вопросами к Марии Григорьевне. Та с удовольствием ей помогала. Ей очень нравилась эта симпатичная настойчивая до упрямства девчушка.
Так село Норовка пережила всю войну относительно спокойно. В 1944 году к 1 сентября по настоянию Раи, Тихоновы вернулись в Одессу. Не хотелось Наталье бросать обеспеченную жизнь, но она согласилась. В Одессе её сразу восстановили на работу и даже поселили в большую комнату в ведомственном доме железнодорожников. Это был дом барачного типа по планировке похожий на общежитие депо. Рядом в небольшой парковой зоне было конечное кольцо трамвая.
Раю после собеседования приняли в 7-й класс. Семья с трудом пережила тяжёлые годы восстановительного периода 44 – 47-ых годов. Рае приходилось подрабатывать почтальоном или посыльной. Кроме того, Наталья связалась с подругами проводницами. Периодически, она с Раей ездила к сестре в Норовку, загружались продуктами и передавали их через проводниц в Москву и в Ленинград. Те меняли на дефицитные вещи, а Наташа с Раей продавали свою долю на толчке.
Рая осознала, что нравится парням уже в седьмом классе. С ней пытались дружить и даже ссорились из-за неё. Это ей нравилось. Она даже научилась немного кокетничать и пользоваться своим успехом, правда, по-детски. Первое чувство влечения к сильному полу появилось в восьмом классе. Рая была более развита, чем большинство её сверстниц, и с каждым годом всё хорошела. Нередко она замечала вожделенные взгляды старшеклассников и ребят на улице.
В апреле 46-го года на одном из вечеров в клубе железнодорожников, где она пела в хоре, Рая познакомилась с Николаем, курсантом Мореходного училища. Морская форма очень привлекала девушек. Коля был на три года старше и ухаживал за Раей вполне по-взрослому. Паренек ей понравился. Высокий, стройный, со светло-каштановой шевелюрой, тёмно-зелёными глазами и тонкой талией. Только немного смутило Раю, что он буквально в третью встречу попытался поцеловать её. Она резко, с деревенской грубой прямотой и не совсем нормативными выражениями остановила парня. Но встречи продолжались. Вскоре Рая почувствовала, что Николай ей стал неинтересен и перестала ходить к нему на свидания уже на третьем месяце их знакомства. С ребятами из ближайшей мужской школы она дружила, но других отношений с ними не допускала. Рая ждала своего принца. И дождалась.
На выпускном вечере в школе, к ней подошёл парень. Особо выдающимся он не был. Весьма скромно одетый, коренастый, что создавало впечатление низкорослости, с круглым ещё детским лицом с очень симпатичными ямочками на щеках. Вроде совсем неприметный, но поразил он Раю удивительно умными глазами. Спокойная уверенность исходила от него мощными волнами. Он ещё не заговорил с ней, а Раю охватил непонятный трепет.
-Я знаю, Вас зовут Рая. А я - Владимир. Можно с Вами познакомиться?
-Мне кажется, что мы уже это сделали, - придя в себя, через несколько секунд ответила она.
- Ну, что же, тогда я приглашаю Вас на следующий танец. Меня ещё никто не опередил? - с очаровательной улыбкой и лучистым просящим взглядом, почему-то тихо произнёс он.
-Нет, - соврала Рая,- с удовольствием, - и вложила руку в протянутую Володей ладонь.
Они пошли танцевать любимое Раей танго. Вообще-то этот танец был запретным на школьных вечерах, как и фокстрот, и другие "эротические" танцы. Допускались только коллективные народные танцы венгерка, полька, па-де- патэрен, па-де грасс и тому подобные. А из парных танцев разрешались только вальсы. Но ведь это был выпускной вечер уже не детей, а зрелой молодёжи. Администрация скромно "не замечала" этого.
- Куда дальше? – после короткого молчания спросил Володя, - я имею в виду, учиться?
- Честно говоря, точно ещё не знаю. Мне хотелось бы поступить в консерваторию. Мне нравится петь.
- Прости меня, Рая, - сразу переходя на "ты"", не спрашивая, как это заведено, у неё согласия. - Я давно наблюдаю за тобой, тоже хожу в клуб железнодорожников…
- Почему-то я там тебя не видела,- перебила она Володю.
- А я не на танцы и вечера хожу, я подрабатываю в мастерской декораций. Учусь в строительном институте. Здесь я по приглашению моей сестры Сони.
-Это, какой? Пилерман?
-Нет, Сони Кореневой, - как бы представляя себя с некоторым ударением на фамилии, ответил он.
Рая, получала удовольствие от танца с Володей. Он танцевал умело и свободно, так, что было приятно и танцевать и разговаривать с ним.
-Так о чем ты хотел мне сказать? - продолжила она, когда уже шли рядом после окончания танца.
-А ты не рассердишься? – с лукавинкой спросил он её.
-Постараюсь, - уклончиво проговорила Рая тоном, не запрещающим говорить на любую тему.
-Я слышал не раз, как ты поёшь. Мне нравится твой голос и манера исполнения. Это не комплемент, – как бы заранее предупреждая Раю о том, что последует "но". И действительно Володя продолжил, - но у тебя нет техники, уж очень скромен диапазон твоего голоса, чувствуется домашняя наука. С такой техникой тебе конкурс не пройти.
Рая растеряно молчала. Пристально посмотрела в его глаза и растерялась от необходимости решать - обидеться и оттолкнуть этого, понравившегося ей парня, или продолжить знакомство с таким прямолинейным, откровенным и эрудированным человеком. Второе победило.
-Ладно, обдумаем это потом, - внутренне соглашаясь на дальнейшие встречи с ним.
Весь оставшийся вечер и ночную прогулку всей гурьбой по мало освещённому ещё, городу Рая была с Володей. Он с некоторой фамильярностью держал её за руку, изредка пожимая при не совсем скромных шутках в их адрес.
Дома уставшая Рая не могла заснуть, перебирая в памяти вечер, проведенный с Володей. "Любовь это, что ли? Ну что в нём я нашла? Почему он мне так нравится?"- задавала она себе вопросы. Юноша ей действительно понравился.
Месяц каникул пролетел незаметно, как один самый счастливый день. Они встречались ежедневно. Ездили по пляжам, ходили по вечерам в кино или где-нибудь в укромном скверике целовались и говорили - говорили – говорили, находя бесконечные разнообразнейшие темы. В результате Рая подала документы в строительный институт на факультет промышленного и городского строительства. Володя помогал ей готовиться к вступительным экзаменам. Рая получила надёжные проходные 25 из 25-ти возможных баллов. Зачисление Раи в институт отметили в ресторане с родителями. В воздухе веяло свадьбой.
Однако Рая не спешила. Сдерживало что-то непонятное, мешала какая-то неуверенность. С Володей было очень хорошо. Он ей очень нравился, но настоящая ли это любовь? Что-то в его поведении не удовлетворяло её. Чётко сформулировать это ощущение она не могла. Может быть, Володя не смог пробудить в ней женщину? Eго поцелуи были какими-то детскими. Сказать, что он не был темпераментным, нельзя, он неоднократно пытался добиться более близких отношений. Но Рая, то ли прочно охраняла свою девственность, то ли не чувствовала ответного желания. Да и рано ей было ещё связываться семьёй.
Разобраться Рая с Володей в отношениях не успели. 16 сентября 1948 года Володя был убит. Он, проводив Раю, слишком поздно возвращался домой и опоздал на трамвай. Жил он относительно недалеко, всего четыре остановки, но проходить ему приходилось через глухую тёмную улицу на Молдаванке. Там его после часа ночи убили и ограбили. Рая тяжело перенесла гибель Володи. Но это была не горечь потери любимого человека, а только друга. Напряженная, не совсем привычная институтская учёба не давала времени на долгие страдания. Нет, Рая не забыла Владимира, но глубокой раны не осталось, и он скрылся в памяти, как и многие другие приятные и страшные события в прошлой жизни.
В институте за Раей пытались поухаживать многие. Секретарь комсомольского комитета института, вскоре ставший молодым секретарём парткома. Виталий Крапивницкий больше года не подпускал к Рае никого, неоднократно предлагая ей руку и сердце. Он ей абсолютно не нравился ни внешностью, ни его наглостью. О его увлечении Раей знал весь институт, да он и не скрывал этого, наоборот, вёл себя так, что бы никто не смел становиться ему на пути. Только после того, как Рая предупредила, что расскажет на бюро о его наглых посягательствах, Виталий всерьёз испугался за свою карьеру и отстал.
Рая по натуре была лидером. Все свои успехи, достижения и внимание окружающих воспринимала, как само собой разумеющееся. Поэтому в отношениях с людьми она вела себя, как диктатор, зачастую не признавая правоту тех, кто не соглашался с ней или возражал. Её побаивались и друзья, и родные, и даже мать. Рая считала, что всегда права только она.
К моменту встречи с Геней девушка была избалована вниманием, знакома с мужской лаской, сохранив, как это ни странно для Одессы, девственность, Она чувствовала себя свободной и готовой, в конце концов, по-настоящему влюбиться.

Глава 04. Первый поцелуй.

Проводив Раю домой, окрыленный надеждой на приятное продолжение отношений, Геня пообедал в институтской столовой, помчался в библиотеку и взял на дом толстенный том "Истории музыки". Он понимал, что его познания в этом виде искусства мизерны. Придя домой, он читал эту, довольно скучную книгу допоздна. Но заснуть не мог, обдумывал план дальнейших действий.
Конечно, это была любовь с первого взгляда. Он чувствовал, что Рая не осталась равнодушной к нему. Но только одних чувств, что бы покорить сердце девушки было явно недостаточно. Геня лежал и мысленно развивал свою тактику.
Какими-либо преимуществами и даже равенством вызвать интерес к себе, явно не получится. Следовательно, надо действовать так, что бы вызвать хоть немного жалости. Женщины любят жалеть сильных мужчин. Ни в коем случае не демонстрировать свой истинный интеллект и распускать павлиний хвост. И ни в коем случае не выпендриваться перед ней.
Затем уговорить Раю стать его наставницей и попытаться быть чуть ли не гениальным учеником, на лету схватывающим её информацию. Прежде всего, надо серьёзно заняться учёбой, это необходимо, если хочешь стать "примерным учеником", надо "уметь" задавать правильные вопросы. Далее, максимально заполнить собой всё её время. И, наконец, для начала, надо повести Раю в оперный театр.
Гене стало немного стыдно за такие не совсем, даже, пожалуй, совсем не честные мысли в отношении понравившееся ему девушки. С чувством вины он и заснул.
На следующий день, он с половины восьмого утра уже дежурил недалеко от дома Раи. Как только он увидел её, чуть не побежал навстречу и забрал портфель. По дороге Рая успела скупо сообщить о матери, брате, о пропавшем без вести отце и о том, где была в оккупации. Всё это за 15 минут медленной ходьбы до института. После второй пары многие пошли в столовую, но Рая туда вообще не ходила. Она брала из дома пару бутербродов и термос с чаем или компотом. Гене очень хотелось остаться с Раей, но предвкушая долгий разговор с ней после занятий, пересилил себя и поплёлся за Юркой в столовую. Рая видимо почувствовала состояние Гени, и проводила его лёгкой понимающей улыбкой.
Разговор действительно получился очень долгим. У дома Рая забрала у Гени портфель и минут через двадцать вышла к нему. Гене эти минуты показались вечностью, он даже представлял, что она никогда не появится. Рая, разумеется, вышла,- уж очень заинтриговала вчерашняя короткая беседа. Сначала всё-таки появилась мысль - не выходить, Но какое-то непонятное чувство не позволяло вот так, сразу, подводить нового знакомого.
Сначала они обошли вокруг квартала. Затем уселись на скамеечке в парке у трамвайного круга. Но визг поворачивающих трамваев надоел, и они побрели в центр города, в сквер на Садовой улице, где нашли уединенную скамью напротив консерватории. Это обстоятельство позволило Гене начать запланированный накануне разговор о музыке. Он ещё очень мало успел прочесть, что бы развить эту тему. Просто был повод к рассказу о своих контактах с музыкой и повод пожаловаться, что он в этом вопросе полный профан. Этим он побудил, наконец, вступить в разговор Раю, которая до этого ограничивалась только вопросами. Так они проболтали часа четыре, пока девушка не захотела домой. Наталья Тарасовна, хоть и была дома, но свои домашние обязанности Рая должна была выполнять.
-А зараз кажи з ким и дэ ты була?1– улыбаясь, спросила Наташа, как будто очень этим озабочена.
- Это мой сокурсник. Он из Приднепровска, Любин земляк. Раньше он учился на другом факультете, и мы были незнакомы. Сейчас мы учимся вместе.
-Вин тоби до сподобы?2
- Не знаю, - немного подумав, нерешительно ответила Рая, понимая, что и мать, как и она, сомневается в искренности такого ответа,- он попросил меня помочь ему в освоении статики сооружений, - продолжала Рая, - до строительного он учился на океанолога, а там была только динамика.
- Та, нэ затуркуй мэни голову своими статиками и динамиками. Цэ шо, он радиотарелками займався?3
Рая расхохоталась. Вот уж никак она не могла себе представить, что раздел физики о движении может ассоциироваться с чёрными дисками радио, называемыми так в народе
- Та, ни, це про морэ,4- потеряв от смеха языковую ориентацию, она перешла на украинский язык, на котором часто разговаривала с мамой. Наташа предпочитала говорить на родном языке
- Хайный хлопець, я бачу шо вин хоче статы твоим хахалем. Ты йому дуже до сподобы. Дывысь дочка, шоб не попасты у халэпу. Вин гарный, алэ дуже простый. Як його зваты?5– спросила Наташа
-Геня.
-Шо?! Шо цэ за бабське имя?6
- Это так его назвали в честь бабушки. Не знаю почему, - продолжала она, - но мне нравится.Непривычное и необычное имя, произносить его легко и приятно, оно мягкое и ласковое.
-Э, дивка, ты шо, закохалася вже?7
- Та ни, мамуся, мы знайомы усёго тильки дви добы.8
----------------------------------------------------------------
1.А теперь скажи с кем и где ты была?
2.Он тебе нравится?
3. Та не забивай мне голову своими статиками и динамиками. Это что, он радио занимался?
4.Та, нет, это о море.
5. Приятный парень, я вижу, что он хочет стать твоим ухажёром. Ты ему очень нравишься. Смотри дочка, как бы не попасть в неприятность. Он красивый, но очень простой. Как его зовут?
6. Что? Что это за женское имя?
7. Э, девушка, ты что, влюбилась уже?
8. Та, нет, мамочка, мы знакомы всего две суток.

На следующий день она уже сама встречала его, отдала портфель, но говорить они предпочитали на текущие институтские темы, оставляя личное на вечер. Генькина тактика пока работала прекрасно.
Вечером продолжался разговор о жизни каждого из них до знакомства и Геня подробно рассказал, в чём конкретно нужна Раина помощь. Это касалось, прежде всего, текущей учёбы. Затем заговорили об искусстве. Кроме музыки, он считал необходимым совершенствоваться в изобразительном и театральном искусстве.
На третий день он попросил Раю задержаться в аудитории и помочь разобраться с формулами. Она усердно стала объяснять. Гена быстро "понял" её и стал для примера рисовать эпюру для конкретных условий. Тут "учитель" растерялась. Расчёт при предоставленных заданием нагрузках не составлял проблем. А, об определении самих нагрузок Рая и понятия ещё не имела. Это была маленькая Генина ловушка. Ему захотелось показать не только свои "проблемы", но и, что "он не лыком шит". Невольно это ему удалось, Рая посмотрела на него своими огромными, ставшими "квадратными" от изумления, глазами. Он с улыбкой глядел на неё и, опередив вопрос, сказал:
- Я же тебе рассказывал, что в Гидромете я изучал динамику. Думаю, что и тут нас будут вынуждены учить этому. Скорее всего, на курсе гидродинамики. Кстати, её преподаёт мой бывший директор Гидромета. Его, как и нас, почему-то уволили, но только в этом году.
- А за что его уволили?
- Он, как и я, толком не знает. Официально его перевели в наш институт, как профессора гидрологии, для подготовки специалистов, которым предстоит осуществлять великие сталинские планы. Но сам он думает, что в нашей судьбе определённую роль сыграла инвалидность пятой группы.
- Он, что, инвалид? Я ничего не пойму. Какой же ты инвалид? Ты мне об этом ничего не рассказывал. Генька, не морочь мне голову! Ты чего лыбишься?
Геня, улыбался, любуясь игрой эмоций на её лице.
- Собственно говоря, что тебя так смутило? - наконец спросил, выдержав длинную паузу, - ты что, никогда не слышала об инвалидности пятой группы? – и рассмеялся её оторопелости.
-Я знаю только три группы инвалидности. А о четвёртой и даже пятой никогда не слыхала. Генька, ты меня разыгрываешь? – то ли вопросительно, то ли утверждая, сказала она и впервые потрепала его волосы.
На какую-то секунду как будто испугалась. От прикосновения по руке, разливаясь по всему телу, прошла волна нежности. Ей дико захотелось прижать его голову к груди и целовать лукавые глаза. У Раи перехватило дыхание, и она резко отдёрнула руку, сдерживая это новое, впервые в жизни охватившее ее чувство. Генька уловил её замешательство, но не успел понять и продолжил:
- Никакого розыгрыша. Всё правильно. Настоящей инвалидности существует только три группы. А пятая – это "инвалидность" по номеру пятого пункта в паспорте
- Какому? – она уже вернулась к реальности и даже попробовала вспомнить, что же это за пункт в паспорте.
- Не мучайся, не вычисляй. Это о национальности.
- Причём здесь национальность? – продолжая ничего не понимать и, начав немного раздражаться из-за этого, уже требовательным тоном спросила Рая.
- К "инвалидам" пятой группы относят евреев.
- Это почему же? - уже заинтересованно сказала она. Чувство раздражения исчезло, его сменило любопытство.
- Ты действительно никогда не слышала этого? – удивился Геня.
- Первый раз слышу это от тебя. Объясни, почему это?
- Из-за антисемитизма, - посерьёзнев, произнёс Геня и в его серых глазах появился тёмный стальной блеск с грустинкой.
Рая поняла, отвела взгляд и долго сидела задумавшись. Рой воспоминаний закружился у неё в голове. Она вспомнила пренебрежительное, насмешливое и даже злобное отношение к евреям у некоторых из её окружения. В себе самой она тоже ощущала какое-то недоверие к этой странной нации, ведь евреи были смешными и негативными героями всех одесских анекдотов. Вообще-то она ведь жила в самом, что ни на есть, заеврееном, городе, где идиш слышался на каждом шагу. Где и знаменитая одесская лексика и выговор, созданы именно, благодаря евреям.
Знала она и о гонениях на евреев и о черносотенных погромах. Но всё это было для неё чисто теоретической информацией. Общаясь с конкретными людьми, Рая никогда не задумывалась об их национальности и ко всем относилась только в зависимости от того, что они заслуживали. Вокруг неё, особенно в старших классах, а тем более в институте было больше евреев, чем других национальностей. Со всеми была в дружеских отношениях. Со всеми участвовала в различных мероприятиях. Но это были "свои" евреи. К ним у неё не было никаких отрицательных эмоций. А вот те, что на улицах, на рынках, в магазинах? Те - совсем другие евреи. Она не была антисемиткой, но какую-то настороженность, на генетическом уровне, испытывала к ним с детства. В Норовке было пять еврейских семей. Взрослых трудолюбивых евреев уважали, к старикам прислушивались, а детей обзывали жыдятами. Там она удивлялась, почему румыны и немцы в первую очередь спрашивают о евреях и, если находят, сразу арестовывают. Все знали, что румыны и немцы уничтожали евреев, но это было где-то далеко, не на глазах.
-Ладно, пошли. Ты разобрался с эпюрами? - Уже спокойно, по-деловому спросила Рая.
- Да, большое спасибо. Куда сейчас?
- Домой, я проголодалась.
- Идём, - он сложил в Раин портфель тетради и книги.
Шли они, как всегда, медленно. Но больше молчали. Щекотливый разговор в какой-то степени отдалил их. Он продолжался у каждого в голове, вызывал какие-то ассоциации, воспоминания, о которых говорить не хотелось. Так, перебрасываясь пустыми фразами, вопросами, не требующими ответов, дошли до Раиного дома и прохладно распрощались.
Геня, глядя вслед удалявшейся, ставшей ему самой дорогой, фигурке, почувствовал тоскливое продавливание в груди и грусть отчаяния. Рая тоже шла, растерянная. Она хотела оглянуться, попросить её обождать, вернуться к нему. Но не решилась. Постояв еще немного против опустевшего входа, Геня поплёлся домой. Его встретил Юра.
-Генька, за тобой приходили. Ты чего на тренировки не ходишь?
- А какой сегодня день? – отряхиваясь от грустных мыслей, спросил Геня.
- Среда. Давай, шлёпай, Серёга приходил всего минут пять тому. На, поешь по дороге, - подал пакет с бутербродом и парой пирожков и вытолкнул на улицу. Геня обо всём забыл и помчался в Дюковский сад. Там, в пруду была оборудована спортплощадка для пловцов с дорожками и вышкой. Он действительно в суматохе первых дней и постоянных мыслях о Рае совсем забыл о тренировках. А ведь на носу был финал года и куча соревнований. После тренировки поехал в город, в филармонии купил абонемент и отправился в оперный. Там пришлось подождать помощника режиссера "по кадрам", распорядителя контрамарками. А пока посидел в кафе-мороженом, наслаждаясь огромной порцией его любимого и самого дешёвого фруктового мороженного. Две контрамарки с трудом выцыганил, под обещание поработать в какой- то опере на революционную тему. А с трудом, потому, что в субботу было первое выступление, приехавшего на гастроли московского знаменитого баритона Большого театра Рейзина в опере "Чио-Чио-сан".
Утром, Геня, стараясь превратить процедуру встреч в привычную систему, ожидал Раю у её дома. Он напрасно волновался. Рая довольно весело и благосклонно встретила его и они, уже как обычно, не спеша отправились в институт. Девушка провела неспокойную ночь, испытывая грусть от непонятного сухого расставания с Геней. Ей хотелось бы ещё поговорить с ним, но что-то вроде, вообще-то свойственного ей, ощущения принципиальности и гордости, не позволило даже оглянуться. "… Оглянуться, чтоб посмотреть, не оглянулся ли он…" Её ожидал скучный вечер наедине с собой. Мать была на дежурстве.
- Что с тобой? - поздоровавшись, спросила Рая, видя Генино радостное возбуждение. - Что-то случилось?"
- Да! Ра-ая, - заикнулся на полуслове, хотел выговорить ласково "Райчонок", - у меня есть маленькая новость, даже две! С какой начать?
- С любой, судя по твоему виду, они обе хорошие.
- Но одна хорошая для меня, а вторая, возможно ещё лучшая, но для тебя.
- Начинай с хорошей.
- После нашего позавчерашнего разговора я купил абонемент в филармонию на цикл лекций по музыке.
- Молодец, честно говоря, я от тебя такого не ожидала. Это очень хорошая новость и для меня. У меня тоже есть такой абонемент, будем ходить вместе. –
И тут же поймала себя на мысли "Не чересчур ли я даю ему повод для ухаживаний. Ой, чувствую, что репетиторством мне не отделаться". Но, стараясь не выдать этой мысли и немного напрягшись, спросила этаким наивным голосом:
- А вторая, которая для меня?
Геня остановился, встал перед ней и торжественно, с церемонным видом, заявил:
- Раиса Карповна, я приглашаю Вас в субботу на 7 часов 30 минут вечера в Одесский оперный театр, на оперу "Чио-Чио-Сан" с участием Рейзина", - последнее слово он произнёс с особым выражением.
- Ой! Генечка, не может этого быть! Не верю! Это невероятно! Это не вероятно! – она сделала шаг к нему в порыве обнять и расцеловать. Но сдержалась. Только блеск огромных лучистых глаз выдавал её безмерную радость.
В оперном театре Рая была всего два раза. Один раз смотрела с Володей балет "Щелкунчик" и один раз, на первом курсе с коллективным посещением по удешевлённым ценам, слушала "Евгений Онегин". Немножко придя в себя, произнесла:
- Как это? А что я надену? Ведь у меня ничего нет для театра.
- Идем по контрамаркам. Не переживай, оденешь, что получше. Ведь мы идём слушать оперу, а не на показ мод, - успокаивал он её.
- Много ты понимаешь! - с этими словами они уже входили во двор института.
Рая забрала портфель, быстро догнала Любу и сходу стала ей хвастаться. А Геня с Юрой отправились в столовую.
Вечером быть вместе им не удалось. Рая, наконец-то пошла на репетицию. А у Гени была ещё военная подготовка, которая предназначалась только для мужского состава и проходила после общих занятий. Пообедав, они с Юрой пошли в библиотеку делать домашнее задание
. Репетиция у Раи закончилась раньше "военки" и она ушла. \Проявить инициативу и пойти к ней домой без приглашения Геня не решился.
В пятницу Рая не могла уделить Гене время. Ему пришлось проводить ее домой и планировать свой вечер без неё. Он отправился на дополнительную тренировку – в воскресение было соревнование на первенство института. А дома его ждала толстая "История музыки". Он уже с интересом читал статьи об операх. Суббота в институте пролетела в радостном напряжении. После занятий, впервые за эту неделю, Геня не провожал Раю. Договорились, что он придёт к ней домой. Наконец, всё-таки дождался этого события. Пока все шло по его плану. Хотя, если говорить честно, Геня о нём не думал, но и не забыл.
Генин гардероб был весьма скромен. У него был только флотский костюм – брюки клёш, фланелька и китель. Было ещё несколько рубашек, в основном летних. Зимой он ходил в свитере под кителем. Ни пальто, ни тёплой куртки, ни шапки у него не было. Готовясь в театр, выгладил брюки и китель, пришил подворотничок. Сначала он собирался надеть фланельку, но передумал – это была его повседневная одежда, а китель он одевал только в неординарных случаях. Тем более что Рая его в кителе ещё не видела. Под китель выбрал единственную белую рубашку, к счастью постиранную и выглаженную. К четырем часам Геня не выдержал, выпросил у Юры пятёрку (Юра был казначеем и ведущим их совместное хозяйство), и помчался.
Рая представила Геню маме и Петру. Его усадили за стол и предложили чай. Девушка подошла к нему и тихо спросила на ухо:
- Ты собираешься в этом в театр?
Геня кивнул.
-У меня больше ничего нет.
Рая пожала плечами и скрылась за перегородкой. Установилась напряженная тишина. Наталья Тарасовна возилась с чайником, Петя сидел на своей кровати и что-то читал. Геня осмотрелся.
Большая комната на два окна. Справа у входа была имитация кухни. Стол с примусом и керосинкой и электроплиткой. Рядом умывальник с зеркалом с полочкой туалетных принадлежностей. У стены напротив Гени стоял диван с тумбочкой и торшером. Рядом большой бельевой шкаф. От его дальнего торца шла высокая ширма из плотной ткани. За перегородкой, что смог увидеть Геня в щель в занавеске, стояла кровать с небольшим столиком, над которым висел стеллаж с книгами и тетрадями. На столе стояла настольная лампа и небольшое зеркало с флакончиками, коробочками и прочей женской мелочью. Геня понял, что это уголок Раи.
Чайник закипел. Наташа спросила, какой чай он любит, крепко заваренный, с сахаром в чай или вприкуску. Говорила она с ярко выраженным украинским акцентом, смягчая согласные и путая ударения. Голос её был мягок и чем-то очень напоминал Раин, только был чуть-чуть грубее. Наташа поставила перед Геней стакан в железнодорожном подстаканнике, тарелочку с несколькими ломтиками твёрдого сыра, хлебницу с тонко нарезанными ломтиками серого хлеба, сахарницу с пиленым сахаром и блюдце с домашним вишнёвым вареньем.
. Наталья Тарасовна налила себе чай и подсела сбоку к Гене. Помешивая ложечкой в стакане, она внимательно его рассматривала. Затем, почему-то стесняясь, спросила:
- Так Вы Геня? - Тот согласно кивнул,
- А чего это Вас так назвалы?
- У меня есть бабушка Геня со стороны отца, вот в честь неё меня и прозвали.
- А батькы у Вас е?1
- Да. Отец, мать и младший брат Лёва
- А как зваты Ваших батьку и маты?2
- Отец - Рувим, мать - Мина.
- Мама, так я ж тебе говорила, - послышалось из-за ширмы
- А ты донька не встривай, колы тебя не просють, - отрубила Наталья и, обращаясь к Гене, продолжала, - А дэ воны живуть?3
- В Приднепровске. - Его забавляла манера Натальи каждый вопрос начинать с "А".
- А дэ цэ, я чула, цэ далэко?4
- Да, всего 200 километров отсюда, в устье Днепра.
- А! Так це за Мыколаевым. Там я була, алэ дали николы не издыла5- она попыталась ещё расспросить Геню, но тут вышла Рая и, она встала, уступая ей место.
Рая не села, а поправляя свои и без того пышные локоны, спросила:
- Как я выгляжу, так можно идти в театр? Тебе не будет стыдно со мной? Ведь я говорила, что у меня нет ничего для театра, - смущённо затараторила.
Геня сидел с отвисшей челюстью и с неожиданным восторгом любовался Раей. Действительно на ней было простенькое ситцевое платье, с модными тогда расклиненной юбкой и оборочками на коротких рукавах фонариком. Белое платье с крупными коричневыми квадратами, обтягивающее её красивый, чуть-чуть великоватый для её роста, бюст, широкий пояс из этой же ткани, выделял её почти осиную талию. Простенькое платье ширпотреба шло ей, как никакое бальное платье лучшего кутюрье мира. Рая увидела восторг в глазах и застывшей позе Геньки, не смогла сдержать кокетливой улыбки и радостно сделала несколько оборотов перед ним. Накинула на плечи большой серый пуховый платок крупной самодельной вязки – по вечерам уже было прохладно, - и пошла к выходу.
==================================================================== 1.А родители у Вас есть?
2. А как звать Вашего отца и мать?
3. А ты, дочка, не вмешивайся, когда тебя не просят… А где они живут?
4. А где это, я слышала это далеко?
5. А, так это за Николаевом. Там я была, а дальше никогда не ездила.

В театр было ещё рано, и они решили не спеша пойти пешком. По дороге немного посидели в "Львином" сквере, что на Дерибасовской у летнего театра. В театр всё равно пришли рано. Всего несколько человек ходили по фойе, рассматривая афиши и портреты артистов или росписи потолка, Геня повёл Раю по лестницам. Широкие мраморные лестницы с Балясным ограждениями со скульптурами, с росписью по стенам и потолкам поражали своей красотой. Геня часто бывал в театре и не раз с удовольствием бродил по нему. Рая же рассматривала и восторгалась всем, как впервые. Они поднялись на галёрку - полутёмный зал смотрелся, как какое-то чудо света.
- Гень, где мы будем сидеть?
- Видишь барьер, отделяющий партер от бельэтажа? Вот там.
Рая только шумно выдохнула.
Они спустились, медленно проходя по этажам от одной лестницы до другой. Буфеты ещё были закрыты. Геня оставил Раю у портретной галереи, а сам пошёл искать тётю Нюру, билетёршу партера, его благодетельницу. Через некоторое время вернулся. Рая стояла в уголке пилястры, рассматривая зрительниц, и чувствуя себя Золушкой. Геня понял это. Подошёл и ободряюще сказал
- Не тушуйся. Ты красивей всех их вместе взятых. Посмотри, как на тебя оглядываются мужики
Рая и сама уже это заметила. Успокоилась, напряжение спало,
Когда раздался первый звонок, Геня повёл Раю к дверям в зал и предупредил:
- Не входи, пропускай всех, жди меня.
Он зашел в небольшую дверь недалеко в торцовой стене. Прозвучал второй звонок, а Геня не появлялся. Рая опять заволновалась. Но вот он вышел с двумя табуретками, в сопровождении пожилой билетерши. Она подала Раё программку и театральный бинокль. Геня всунул в ладошку тёти Раи трояк.
Как только погас свет, Геня взял Раю за руку и, пригнувшись, пошёл быстро в зал, она инстинктивно тоже пригнулась и почти бежала за ним. У центрального прохода Геня поставил табуретки, посадил Раю и сел сам. В этот момент рампа осветилась и полилась музыка увертюры. Когда раскрылся занавес, девушка благодарно глянула на Геню, прижалась к нему. Он ответно прижался к ней. Так они и сидели.
Антракт. Рая вышла, как пьяная. Казалась, она не видит перед собой ничего. Геня держал ее за руку. Они прошли на второй этаж в буфет. Найдя в углу свободный высокий столик, Геня, оставил Раю сторожить его. Зашёл за стойку буфета и, кивнув буфетчице Соне, положил на полочку последние два рубля. Два стакана, бутылку крюшона и пару пирожных на блюдце бережно поставил на столик.
- Ой! Заварные, мои любимые! Вот спасибо! – обрадовалась Рая.
Геня в душе был доволен не только тем, что угодил Рае пирожными, но и тем, что они остались без копейки денег и будут вынуждены домой идти пешком. Во второй антракт они поднялись на третий этаж, где в фойе были расставлены диваны и кресла для отдыха. Именно там дамы демонстрировали свои наряды и украшения. Геня с Раей уместились на маленьком пуфике между пилястрами. Гена был к публике равнодушен, Рая же с женским любопытством и не без чувства зависти рассматривала всё это богатство, удивляясь, как это сохранилось в такой тяжелый период.
После спектакля, Рая, закутавшись в платок, и Геня, застегнув китель на все пуговицы, не спеша, пошли домой. Вечер был довольно прохладным, и Рая тесно прижалась к Гене. Он не очень восторгался оперой – от постоянного пения он уставал. Ему больше нравились оперетты. Рая же не могла успокоиться. Она была в восторге, не столько от либретто, сколько от музыки и исполнения, особенно арий.
Так они дошли до знакомого скверика, и одновременно сели на скамейку. И тут Раю прорвало. Она обычно говорила спокойно, почти медленно, старательно выговаривая слова, как бы сколачивая из них фразы, а тут затараторила, выражая свой восторг. Высказывала мнения, пересказывала эпизоды, не ожидая ответов, говорила, говорила, говорила.
Геня слушал её, сначала внимательно, а потом отвлекся. Он чуть сверху смотрел на, вздрагивающую под ухом жилочку и ему страстно захотелось её поцеловать. Он сдерживался, пока не понял, что Рая уже заканчивает свой монолог. Она заговорила медленней. И тогда Геня не выдержал и прикоснулся губами к шее, под ухо, в ту самую ямочку, где пульсировал жилка. Рая резко на полуслове замолчала. Какие-то секунды осознавала что происходит. Затем медленно отклонилась и стала поворачиваться к Гене лицом. Он сидел напряженно, склонив голову, не шевелясь, и их губы встретились. От первого прикосновения оба растерялись.
Геня первым прижался к её губам в поцелуе и почувствовал её ответное движение. Не отрывая губ, обнял Раю за плечи и прижал к себе. Затем медленно кончиком языка коснулся её губ, почувствовал, как она вздрогнула. Тогда решился лизнуть её по зубам и почувствовал, как бы выталкивающее, давление её языка. Они оба замерли. Но тут Рая, легко ударив его по плечу, отклонила голову. Он отпустил ее, а она, как рыба, выброшенная из воды, открытым ртом хватала воздух. Геня понял, что немного переборщил.
.- Генечка, пойдём.… Не надо, - шептала она, Но Геня медленно повернул Раю к себе лицом, - не на…- не успела она закончить слово и снова прильнула к его губам.
После второго поцелуя Рая подняла голову, а он прижался губами к шее. Девушка обхватила его голову руками, опёрлась подбородком на неё и засмеялась нервным дребезжащим, но счастливым смехом. А Геня целовал и целовал её шею и кусочек груди, открытой неглубоким вырезом платья.
- Генечка, пожалуйста, дорогой, хватит, - отстранила она его голову, но тут же сама снова впилась в его губы. После нескольких поцелуев, Геня встал. Она обняла его за шею, а он её приподнял и на весу обменялся с ней еще несколькими поцелуями. Они какое-то время ещё постояли, в объятиях друг друга.
-Пошли, дорогая, уже и правда поздно, - присмотревшись к часам, - второй час, мать волноваться будет. Да и у меня завтра, даже уже сегодня соревнования. Придёшь?
- Обязательно, родной.
Геня поправил на ней платок, взял за руку и они быстро дошли до её дома. Но расставаться они явно не спешили. Они уселись на подоконник и ещё, уже не спеша обменялись лёгкими, чуть щекотными, нежными, но более возбуждающими поцелуями. В щели двери виден был свет из комнаты, За дверью послышался шорох. Рая быстро соскочила с подоконника, чмокнула Геню то ли в щеку, то ли в нос:
-Пока, Генчик! До завтра!
-До сегодня, - поправил он, но Рая его уже не услышала, она тихо прошмыгнула в незапертую дверь.
Геня, прислушиваясь, постоял какое-то время. В комнате раздавался неразборчивый шёпот. Очевидно, мать журила непутёвую дочь. Возбуждённый и радостный он побежал домой, надеясь бегом успокоить себя и утомить для быстрого засыпания.
Рая же молча, выслушала мамины упрёки, разделась и нырнула под одеяло:
- Мам, не ругайся, выключи свет, я устала и хочу спать. Завтра поговорим.
Но заснуть она долго не могла, перебирала в памяти весь вечер, начиная с прихода Гени. Самые разнообразные чувства накатывались на неё при всяком вспоминаемом моменте. Особенно разноречивы были мысли о том, как она разрешила Гене поцеловать её и почему она получала удовольствие от его ласк. "Почему" – она поняла чётко – из благодарности за доставленную колоссальную радость посещения театра. А вот "как" могло произойти всё именно так, объяснения так и не нашла. Рая понимала, что для обыкновенной благодарности это чересчур. Объяснить это любовью, она тоже не решалась. Чувства к Гене у неё ещё не определились. Он очень нравился ей, но никак не соответствовал представлению о её "принце". Девушка была ещё не знакома с сущностью любви. Пыталась объяснить это физиологией, зрелостью взрослой женщины – заканчивался 21-й год жизни. Но эта причина её не удовлетворяла. Так, растерянная, счастливая, взволнованная и уставшая от всего вечера, Рая заснула.

Глава 04. Такая она - эта любовь.

Солнечное утро разбудило их обоих почти одновременно. Геня чувствовал себя бодрым, отдохнувшим, готовым к сегодняшней борьбе. Быстро умылся, оделся, позавтракал и трусцой пробежался сначала к Рае. Постучал. Ему открыла Наталья.
-Рая ще спыть.
- Пусть спит. Наталия Тарасовна, напомните, пожалуйста, Рае, что соревнования начинаются в десять.
- Ага, Геня, - не смогла не улыбнуться, произнося такое непривычное имя, - скажу! – уже вслед прокричала она.
В Дюковском парке на спортплощадке он был уже в половине девятого. Большинство команды уже собрались. Минут через десять начали разминку. Затем ребята сделали друг другу массажи и в ожидании начала уселись на скамьях для зрителей.
Наконец вынесли судейский стол и все 8 судей появились на плоту. Через короткое время первая шестёрка вышла к стартовым тумбочкам. Первый заплыв на 100 метров на боку задержался всего на 5 минут.
- Приготовиться! – спортсмены встали на тумбочки, - На старт! - пригнулись для толчка, - Марш! – подал команду стартовый судья. Шесть блестящих на солнце тел пролетели несколько метров и плюхнулись в воду.
В следующем заплыве на 100 метров шли "кролисты". За ними "брассисты", а за ними "на спине". Завершались все соревнования, как правило, эстафетами. В эстафетах на 100, 200 и 400 метров участвовали команды из 4 человек, по стилям.
Генин первый заплыв на 100 метров брассом, по жребию, был пятым.
Рая не спешила вставать. Она проснулась в хорошем настроении, и ей не хотелось вылезать из-под одеяла. Через полчаса, мать позвала детей к завтраку. После завтрака, Рая не спеша привела себя в порядок. Ей незачем было торопиться. Она знала, что Геня плывёт не первым и у неё есть куча времени дойти до парка. Да и находился он совсем близко. Спуститься с горки и перейти дорогу. Знала она и о том, что соревнования продлятся долго. Поэтому соорудила себе бутерброды и термос чая, уложила в пустой портфель, несколько минут покрасовалась перед зеркалом и в начале одиннадцатого вышла из дома.
Первая шестёрка уже финишировала, а Раи всё не было. Геня начал волноваться. Вернее ещё не волноваться, пока только тревожиться. Только после третьего заплыва, когда ему уже надо было идти раздеваться, он увидел между деревьев Раину красную, вязанную ею самой, кофточку. Он успокоился и зашёл в раздевалку. Пока Геня раздевался, тренер давал ему наставления, напоминая, о возможных ошибках. Геня в пол-уха слушал его, думая о Рае.
Это были, как он считал, несерьёзные соревнования. Он хорошо знал достоинства и недостатки своих соперников, и свою тактику в борьбе с ними.
Рая не нашла Геньку на трибунах, где он обещал её встретить. Болельщики, а это были в основном их однокашники, к которым она подсела, сказали, что Генька уже в раздевалке.
Наконец их заплывы объявили. Ребята заняли свои места. "Приготовится!" Генька взобрался на тумбочку, увидел Раю, махнул ей рукой. "На старт и марш!" слились у него в одну команду. Он только присел и без задержки резко оттолкнулся от тумбочки. Уже в полёте он испугался, что сорвался в фальстарт. Вынырнув, он не услышал тревожного свистка и рванул вперёд. За счёт прыжка он выиграл несколько сантиметров и решил их не уступать. Геня был стайером и по своему спокойному сангвиническому характеру и по выносливости. Спринтерские дистанции доставались ему с трудом. В официальных больших соревнованиях он в этих заплывах выступал редко
Но сегодня у него был мощный стимул – присутствие Раи. При ней он не должен проиграть. Первую половину до поворота, он шёл первым, перед поворотом, он почувствовал, что сил на мощный толчок, у него мало. Краем глаза увидел, почти что рядом, своего главного соперника - Костю. И решил использовать новый приём поворота, не боковым разворотом, а нырнув у самого щита и после толчка развернуться, до выхода на поверхность. Такой поворот уже применялся в зарубежных соревнованиях и ему Геню научил, ещё в прошлом году киевлянин, мастер спорта международного класса Сергей Сташенко. Тренер не советовал пользоваться этим приёмом. За него могли дисквалифицировать, как за нарушение стиля. В брассе стиль судился строже, чем в других видах спортивного плавания. Геня в долю секунды увидел, что контрольный тренер следил за пловцом через две дорожки от него и решил рискнуть. Поворот получился блестящий. Геня оторвался от Кости почти на голову. Он успокоился, и перестал суетиться, после поворота, как будто появилось второе дыхание. К финишу он пришёл первым. И только подтянувшись на руках у финального щита, и, откинув назад мокрые волосы, услышал шум трибун. До следующего заплыва оставалось более часа. Геня обтёрся полотенцем, оделся, завернулся в сухое полотенце и вышел. Рая ждала его у выхода. Она ладошками взяла его виски, потянула к себе, поцеловала и спросила:
-Это для меня? - Геня оторопело кивнул и сам поцеловал Раю. Все вокруг "ничего не заметили". Они пошли по аллеям. Геня рассказывал, как это всё у него получилось. Ведь сотку, он выиграл впервые.
В выигрыше двухсотки и четырёхсотки ни он, ни тренер, ни судьи не сомневались. Проиграл Геня только в эстафетном заплыве. В его команду попало два слабака. Компенсировал Геня этот проигрыш триумфом показательного внеконкурсного заплыва баттерфляем на 100 метров, за что Рая подарила ему ещё пару восторженных поцелуев.
Геня проводил Раю домой. По дороге и, не долго, на подоконнике они обменивались впечатлениями о соревновании. Несколько раз, при удобном случае прерывали разговор и целовались. Но эти поцелуи хоть и вкусные Геню не возбуждали. Рая это чувствовала и, хотя хорошо понимала – Геня устал, где-то в душе зашевелилось недоверие. "Он добился своего и я ему уже не нужна" – она гнала эту мысль от себя, но поцелуи стали скупыми. Расстались они быстро.
К себе домой Геня пришёл голодный и уставший до беспредельности. Юры не было. В съедобном арсенале кроме куска хлеба и страховых консервов - ничего. Геня немного подумал, какую коробку вскрыть. Крабы вкусные, но ими не наешься. Килька в томате будет посытнее, но поднадоела. Решил открыть банку американской тушёнки. Этот, уже дефицит, хранился только для аварийной ситуации. Чайник ещё был тёплый. Честно разделив тушёнку пополам, Геня после скромного ужина, свалился в кровать. Заснул он почти мгновенно.
Наутро, он как штык, бодро встречал Раю. Церемониал встреч и проводов становился обыденным явлением. Раю бы удивило и встревожило его отсутствие на "рабочем" месте у её ворот. Прошла всего неделя, а соседи уже подшучивали над Раиным телохранителем. Сначала это её смущало, даже попросила Геню не встречать её. Но для Гени ее просьба в одно ухо вошла – в другое вышла. Да и Рае на самом деле это нравилось, и она быстро научилась отшучиваться. Вот только мать бурчала:
- Нэгарно це, дивчина. Люды думають бог зна шо. Хай вже в хату заходыть, чим на вулыци ховатись.1
Но Рая не решалась приглашать его утром в дом, стесняясь утреннего беспорядка, наводить который при нём ей было стыдно. А вставать раньше обычного не хотелось. Правда, Геня это и сам понимал, поэтому он не зашёл бы, даже если бы ему это и разрешили.
Свой первый выходной лень они провели вместе до вечера. Сходили в художественный музей, в котором, как ни странно, до сих пор никто из них не был. Пошатались по городу и закончили отдых в кино. Да нет, ещё почти два часа на подоконнике.
Жизнь начала входить в обыденное русло. Свободное время вне института они старались быть вместе. В институте они вели себя, как обычно. Они не пересаживались, во время перемен каждый занимался своим. Домой они выходили вместе и нарушался этот порядок только в те дни, когда у них были свои индивидуальные мероприятия. У Гени это была военка, и тренировки.
Иногда случались и подработки. Чаще всего грузчиком в порту. На эту работу было выгодно ходить. Старые опытные грузчики имели свои секреты "порчи" тары. Контейнеров, кранов и подобной техники в порту ещё не было. Разгрузка и погрузка продуктов производилась только вручную. У заказчиков имелась определенная норма потерь при этих операциях. В пределах этой нормы грузчики и пользовались этими "потерями". Для мешков в нужном месте были нужные гвоздики, которые "почему-то" рвали мешки и тюки так, что бы максимальное количество содержимого оставалось. Это содержимое распределялось между членами бригады. Ящики "падали" так, что нарушалась только упаковка, у бочек "почему-то" спадал только один обруч и клёпки расходились не более чем на несколько сантиметров. Свою долю грузчики прятали в потайные места. Собственно говоря "резервы" и НЗ ребят пополнялись в основном в результате таких работ. Кроме того, оплата была либо деньгами, либо талонами в портовую столовую. Последнее было предпочтительней - двумя порциями могли плотно наесться три человека. В наборе судков с ручкой кроме столовской еды проносилась и доля "потерь". Для таких подработок было не грех и лекции пропускать, но старались работать чаще по ночам.
У Раи, кроме репетиций, была свои общественные дела, плюс работа – она несколько раз в неделю убирала квартиры клиентов вместо материи.
Все остальное время, куда входило выполнение домашних и курсовых работ, подготовка к зачётам и экзаменам, походы в кино и филармонию, даже в театры, когда Геню приглашали в массовки, они были вместе. Вечерами старались уединиться хоть на короткое время для ласк. Вместе учились друг у друга целоваться, находить наиболее чувствительные возбуждающие места, с трудом удерживая страсть.
Первую стипендию за сентябрь Геня уже отдал не Юре, а Рае. Из-за этого между Юрой и Геней состоялся серьёзный конфликт. Ссора постепенно забылась, но холодок остался. Каждый из них, в отличие от прежних времён, проводил всё время самостоятельно. Дружеское общение соблюдалось только в пределах института. Такая же ссора произошла и у Раи с Любой, но скорее из-за девичьей ревности или зависти. С этих пор Геня чаще стал бывать в Раином доме, частенько обедал и ужинал в её семье.
Девушка всё больше и больше привыкала к Гене. В дни разлуки она скучала по нему, но всё ещё не могла никак определиться: Генька просто нравится ей, или она его уже любит. Когда они были вместе – сомнения улетучивались.
Генька же всё больше и больше влюблялся в Раю. Пытался найти в ней хоть какой-то изъян - но не мог. Он восторгался всем: умом, фигурой, красотой, манерой разговаривать, умением держать себя независимо и гордо. Каждое её ласковое слово расслабляло его, он мечтал о возможности пожертвовать ради неё чем-нибудь. Генька страстно любил Раю - дороже неё никого не было. Он радовался этой любви и был счастлив, что у него она есть.
Однако ни Рая, ни Геня не решались, даже в пылу страсти произнести слово "люблю". Рая пока не чувствовала в этом необходимости, а Гене казалось, что сказав ей о любви он может потерять девушку. Каким-то непонятным образом он понимал, что Рая ещё не определилась в своих отношениях к нему и если, естественно, после объяснения в любви, он будет просить руки и сердца, она может отказать, дать ему тыкву, чувствовал, что Рая ещё не готова стать навсегда его.
Время летит быстро, особенно для счастливых людей. На носу зимняя сессия. Всё больше и больше времени требуется уделять подготовке. Геня уже совсем забыл о своей тактике. Все, так или иначе, происходило, как он планировал, но не потому, что он это старался делать, а потому, что это стало естественной потребностью.
Знания Гена воспринимал для реального использования в будущей практике. Рая же относилась к ним чисто теоретически, Она не планировала работать на стройке. Мечты уносили ее в теоретическое будущее – аспирантура, наука, учёные звания, своя школа. Разный подход к учебе создавал как бы своеобразный тандем. Геня нуждался в объяснениях формул, графиков, законов, а Рае предлагал примеры практического их использования. Девушка считала себя грамотным репетитором, но поражалась Гениной способности не просто усваивать науку, но и применять разъяснения практически. Ей это доставляло удовольствие, и удовлетворяло её гордыню. Чего-чего, а этого ей занимать было не надо. Но и она, Раина гордыня, Гене нравилась.
Только в вопросах искусства он действительно значительно уступал Рае. Поэтому он все-таки проштудировал " Историю музыки", а вот практически применить новые знания, как ни старался, Геня не мог – музыку он воспринимал душой и не мог объяснить, почему одна нравится, а другая нет. Были пробелы и в понимании театрального искусства. Он любил театр, но не знал, как совместить судьбы героев сцены и реальную жизнь. Геня даже участвовал в выступлениях студенческого театра, но успехов не добился. Когда-то, ещё в школе он пробовал сольные выступления в жанре детской декламации, на подобии популярной тогда Рины Зелёной. Зрители принимали его на "бис", а его самого это не удовлетворяло. Аналогичная ситуация была и с изобразительным искусством. По этим темам ему без помощи Раи было не обойтись.
Короче говоря, у них хватало тем для бесед, рассказов, обсуждений. Пока всё обходилось без конфликтов. Они оба сумели, и говорить и слушать. Даже споры проходили мирно, не вызывая раздражения. Геня даже удивлялся сам себе. По натуре он был нетерпелив, мог перебивать собеседника, если улавливал суть его мыслей. Часто горячился, доказывая свою правоту. У Раи он учился сдержано выслушивать и спокойно высказывать свои соображения. Если он чувствовал, что она не права, он возражал, как бы извиняясь за то, что он думает иначе. Вести с Раей разговоры в умеренном тоне он научился быстро, после только одной попытки поспорить с ней в своей манере. Рая обрезала его резко и, не очень стесняясь в выражениях. В этот момент она, как показалась Гене, потеряла почти всю свою привлекательность. Повторений таких ситуации вовсе не хотелось.
Приближался Раин день рождения. Перед Геней возникла проблема подарка. Долго перебирал варианты, но большинство из них, если не сказать все, оказывались нереальными. У него просто на желаемые подарки не хватало денег.
Помог случай. Однажды утром, проснувшись, увидел в солнечных лучах, переливающуюся всеми цветами радуги, перламутровую пуговицу от Юриной парадной рубашки. И тут Гена придумал! Прежде всего, он выбил серединку между дырочками. Затем отправился на барахолку и за пару рублей купил старую брошку в виде скрипичного ключа, в которой на пересечении петелек были вмонтированы два стеклянных страза. Затем, при помощи наждака и напильника придал пуговице форму сердечка, а диаметр отверстия подогнал под "брильянт". Осталась одна проблема – устройство крепления петельки для цепочки. Юра посоветовал пойти к часовому мастеру. Там Гене не только вклеили страз, но из тонкой позолоченной проволочки сделали петельку, да ещё и отполировали торцы сердечка. Получился симпатичный кулон, как будто из натурального перламутра морской раковины. Золотистая подложка под стеклом придавала оригинальный блеск его граней.
Недорого обошлась ему и посеребрённая цепочка. В маленькую коробочку из-под часов постелили синий бархат и завязали бантик из синей шерстяной нитки. Получился вполне приличный подарок.
Когда Геня подал Раё этот подарок с букетом гвоздик, стоимость которых намного превышала стоимость интригующего подарка, Рая аж взвизгнула и впервые при матери и гостях расцеловала Геню. Он вынул кулон и одел ей на шею. Смотрелся он здорово, и Раиной радости не было конца.
Этим подарки не закончились. Заранее Геня написал в Москву тёте Саре, папиной двоюродной сестре, которая работала в театральной кассе, и попросил приготовить на последнюю декаду января билеты в театры. Два года назад Геня уже провёл в Москве зимние каникулы и посвятил их театрам. Такой сюрприз он хотел преподнести и Рае. Своей идеей он поделился с Натальей Тарасовной. Она не возражала, тем более что имела право, как железнодорожница, на бесплатный проезд. К Гениному подарку Наталья приложила билет в Москву на 21 января. Рая не знала, как их всех благодарить, счастью её не было предела.
Новый 1952 год отметили у Раи дома. Гостей было немного. Подруга Натальи, проводница Варя, Люба и Юра. Генька с Юрой принесли бутылку шампанского, а Варя бутыль молдавского сухого вина. Поставили и ёлочку. Маленькую, реденькую, с весьма скромными украшениями из конфет, печенья и дюжиной свечек. Главное, что настроение было у всех хорошее, несмотря на недавние ссоры друзей. Пели песни и пробовали танцевать под собственные мелодии.
Сессия прошла блестяще. Для Раи это было обычно. Геня же впервые с удивительной лёгкостью упятерил зачётку.
Не забылся и маленький эпизод в личных отношениях с Раей. Однажды, сидя возле Раи, Геня склонился и положил голову ей на колени. Потом приподнял носом лёгкую блузку, выпущенную из юбки, и легко губами прикоснулся к животу. Рая молчала. Беспрестанно целуя, он повернул голову и увидел её грудь без лифчика. Грудь у неё была плотная, девичья, не трясущаяся даже при беге. Геня стал целовать всё выше и выше, приближаясь к розовым холмикам. И только когда он поцеловал краешек груди, Рая засмеялась и придавила Генину голову к коленям, так что к соскам подобраться он не успел. Сдвинув с его лица ткань, Рая осыпала его поцелуями. Продолжать заниматься они не могли. Только через некоторое время, когда в комнату зашёл Петя, они оторвались друг от друга.

Глава 05. Первые размолвки.

Итак, сессия позади. Впереди почти две недели отдыха. Начались сборы. Собственно говоря, сборы – сильно сказано. Как говорится "всё своё ношу с собой". Но небольшой чемодан всё же заполнили. Большую его часть была занята обычной дорожной снедью. Стандартный ассортимент: пару варёных кур, десяток варёных яиц, около двух десятков картофелин в мундире, десяток жареных бычков, несколько солёных огурцов, буханка хлеба и спичечный коробок соли. Чай с сахаром было принято покупать в вагоне. Остальное - сменное бельё, пару Раиных платьев и туфель, Генины рубашки, туалетные принадлежности. Общий вес не более 10 кг. В кармане у Раи - она министр финансов - несколько сот рублей и два билета, один в Москву, второй - обратно. А Геня? А Геня решил ехать "зайцем".
Опыт безбилетных проездов у него был. Начался он с трамваев. Студенту платить в трамвае – позор. Днём, когда много пассажиров, можно и повисеть на ступеньке. При малом количестве пассажиров, у Гени был свой метод для бесплатного проезда. В Одессу он приехал в военной форме, оставшейся ещё из госпиталя. Короткая, на ширину ладони ниже офицерского ремня, гимнастёрка, собранная сзади петушком – шик солдата ветерана. Галифе и обмотки над американскими альпинистскими ботинками на трёхслойной, из бычьей кожи, подошве. На гимнастёрке были нашиты две ленточки - желтая и красная, - определяющие ранения. И ещё у Гени была черная кожаная перчатка. Перед тем как зайти в вагон, он надевал её и держал чуть согнутую руку вроде, как протез.
В поезде без билетов он ехал из Донецка в Днепропетровск и из Днепропетровска в Одессу. Сейчас Гене было проще. Наталья предупредила проводницу и просила "присмотреть за детьми". Сказать, что Геня не волновался, будет неправдой. Он всё время был настороже. Попасться без билета – это был не только штраф, весьма чувствительный для их бюджета, но и вероятность высадки. Лично его такой вариант не очень беспокоил – можно доехать и следующим, а вот как Рая сама в Москве?
Для нее это было первое такое далёкое путешествие. Как ни странно, но она немного побаивалась. Смущало длительное присутствие рядом в плацкартном вагоне большого количества незнакомых людей. Волновало, как она будет спать в таких условиях. И, конечно же, беспокоилась за Геню. Как он ни хорохорился, чувствовала его напряжённость. Но через пару часов она уже "вписалась" в новую обстановку.
Познакомившись с соседями, Геня сразу предупредил их о том, что едет без билета. Он рассудил, что люди, как правило, негативно относятся к нарушителю, но если же они в курсе дела, то обязательно станут на защиту "зайца" в случае его поимки контролером.
Когда, по дорожному обычаю, соседи стали готовиться к еде, он предложил Рае пройтись по поезду. Ему нравилось бродить по вагонам и наблюдать поездной быт пассажиров от общих, до мягких спальных вагонов. Геню возбуждали шумные грохочущие перестуки колёс на стыках в тамбурах, после относительной тишины в вагонах. Раю же первые несколько переходов испугали. Она старалась не подавать вида, но Геня чувствовал это по её напряженной руке, за которую её вёл, и растерянности в глазах.
Под вечер Геня пригласил Раю в ресторан. Она и в городе-то была в ресторане только один раз, а в поезде - это было для неё просто фантастическое событие. Вечером ресторан был полон, играла музыка, люди громко переговаривались. Обстановка создавала особый праздничный настрой. Это Рае было в новинку. Они сначала решили, что закажут только чай с бутербродом - голодными они не были. Но быстрый уход им никак не импонировал. Гулять, так гулять! Они заказали салат, полпорции супа харчо, сосиску с пюре (самые дешёвые блюда в меню) и бутылку сухого вина. Сидели долго, не торопя официантку приносить очередное блюдо. И ели они тоже не спеша, наблюдая за интересными посетителями. После, в тамбуре, долго обменивались впечатлениями, пока соседи готовились ко сну. Рая легла спать на верхнюю полку, а Гене после недолгого шептания и нескольких поцелуев, пришлось забраться на самый верх, на багажную полку. Свободных мест в вагоне не оказалось. Оба они - радостные и возбуждённые - ещё долго не могли заснуть.
Москва их встретила солнечным морозным днём. Рая ещё перед отъездом поставила условие, что устраиваться у Гениных родственников категорически не будет. Она не могла объяснить причину такого решения. Где-то в глубине души Рая считала, что её отношения с Геней ещё не настолько определённы, чтобы демонстрировать себя перед родственникам. Поэтому они договорились с Николаем Соболевым, их однокурсником, что остановятся у его родителей в Подмосковье. Геня заскочил на работу к тёте Саре за театральными билетами, и они отправились на Рижский вокзал.
У Соболевых был маленький домик в небольшом селе. Это была старенькая рубленая изба пятистенка. Жилая комната была занята матерью с дочкой, а гости разместились в кухне, наполовину занятой огромной русской печью. Рая спала на столе, а Геня устраивался на ночь под столом. Им очень понравилась хозяйка, мать Николая, Екатерина Фёдоровна, приятная радушная женщина и его старшая сестра Мария, которую они за всё время почти не видели. Да и хозяев такие гости, которые рано уходили и очень поздно возвращались, не очень стесняли.
На следующий день начались походы по Москве. Москва ошарашила Раю своей многолюдностью и суетой. Метро восхитило красотой и вначале насторожило непривычностью эскалаторов, замкнутым пространством тоннелей. Геня побывал в Москве уже два раза. Первый - в 48-м на зимние театральные каникулы после первого семестра первого курса – подарок родителей. Второй, совсем недавно, в 51-м, для выяснения причин отчисления из Гидромета. У него тогда было много времени знакомиться с достопримечательностями Москвы и просто с городом. Невольно он стал гидом Раи. И тем самым совершил первую в их отношениях ошибку. Он не учёл, а, вернее, забыл об амбициозности Раи, её стремлении к лидерству и максимальной самостоятельности. Забыл то, чем воспользовался для сближения с ней и за что теперь поплатится.
На пятый или шестой день они шли в музей изобразительных искусств перед вечерним посещением театра им. Пушкина. Геня рассказывал Рае о выставке подарков Сталину к семидесятилетию. Проходя по Крымскому мосту, Рая спросила, указывая на колокольню Ивана Великого, возвышающуюся над почти скрытыми стенами Кремля:
- Это кремль?
- Да, нет, это колокольня…- не успел закончить фразу Геня.
Рая же, не дослушав Генин ответ, тот же вопрос задала прохожему. Тот автоматически утвердительно кивнул головой.
- Эх, ты, знаток, - с каким-то злорадством и некоторой издевкой произнесла Рая в адрес Гени.
Геня неприятна была эта пренебрежительная реплика и обидно, что, не дослушав его ответ, Рая обратилась к кому-то там прохожему. Он остановился и отвернулся, чтобы успокоиться. Прошло не более минуты, но когда он оглянулся – Раи и след простыл. На мосту было не так уж много прохожих, и Рая не могла среди них скрыться. Мост длинный, а они остановились как раз на середине. Но в обе стороны Раи видно не было. Геня пробежал до конца моста - безуспешно. Тогда он бросился в обратную сторону, добежав почти до входа в парк им. Горького, и там не нашел. Геня растерялся от такого невероятного явления и расстроился от такой дурацкой ситуации.
У музея Раи тоже не было. Что делать? Попасть внутрь он не мог - Рая оставила его без денег и без билетов. Было начало пятого, а к семи в театр. Примерно, с час Геня ходил по городу. Зашёл в вестибюль Ленинки, немного отогрелся. Было не очень холодно, но без Раи его познабливало не столько от холода, сколько из-за глупой ссоры. Вернулся в музей ждать Раю. Он подумал, что Рая скоро оттуда не выйдет, уж очень интересная выставка. И оказался прав. Рая появилась только в начале седьмого. Гена направился к ней, но девушка сделала вид, что не видит его и прошла мимо, отвернувшись. Тогда Геня произнес ей вслед:
- У меня нет денег и билета в театр!
Рая как будто не услышала его и вышла на улицу. Вахтёр, глядя на Геню, понимающе развёл руками. Присев на скамейку у входа, Рая достала из сумочки билеты, не спеша разделила их и молча, протянула один комплект Гене. Потом встала и быстро пошла на остановку приближающегося троллейбуса. Геня успел только заметить, что Рая села не на тот маршрут. Следующим правильным троллейбусом он поехал в театр и появился там чуть раньше Раи. Когда она подошла к раздевалке, он, молча, помог ей раздеться, она приняла эту помощь, взяла номерок и прошла мимо, как будто Гени просто не было.
Про себя Геня решил, что волей-неволей они будут вынуждены заговорить, сидя рядом. Поэтому не спешил с объяснениями. Рая же, не без злорадства, принципиально "не замечала", Генину растерянность. Она была не только обижена, но и зла, на то, что Геня оставил её одну в незнакомом городе. Причём в своей правоте она была уверена и даже не пыталась засомневаться
Каково же было расстройство Гени, и маленькая злая радость Раи, когда оказалось, что их места не рядом, а через проход. К тому же ещё рядом - по откидному стулу. В нормальной ситуации "пристроенный" зритель с удовольствием поменялся бы с Геней. Но теперь, "коса нашла на камень". Молодые люди оба упрямо отдалялись друг от друга. В антрактах Геня сидел, не выходя в зал. А зачем? Пригласить Раю в буфет он не мог - денег-то у него не было. Ей тоже не хотелось выходить, но все же вышла, и одиноко прохаживаясь по фойе, вспоминая, как Геня исподтишка смотрел в её сторону, а не на сцену, даже чуть пожалела его.
Во втором антракте, Рая не встала с места, в глубине души, надеясь, что Геня всё-таки обратится к ней. Но теперь Геня демонстративно вышел. И сделал непоправимую ошибку. Рая теперь по-настоящему на него разозлилась и избавилась от, хоть и слабой, жалости. Она умела демонстрировать свою гордость и упрямство уязвлённого самолюбия. Спектакль "Золотая карета" им обоим не понравился, несмотря на участие в нём знаменитостей. Обсуждать его не хотелось.
После спектакля оба повели себя, как поссорившиеся дети - вышли врозь и разъехались врозь. Рая расспросила у прохожих, как проехать к Рижскому вокзалу, села в нужный троллейбус и потеряла Геню из виду. А Геня, как сыщик, следовал за ней, не выпуская Раю из поля зрения. В поезд они сели в разные вагоны. Всю дорогу, не видя Гени, девушка размышляла, куда он мог подеваться и к каким родственникам податься. Рая пыталась не думать о Гене, но это плохо удавалась и она только больше злилась и на него и на себя.
Геню она увидела только, когда вышла на тропинку к селу. Услышав скрип снега под ногами следующего за ней человека, Рая оглянулась и в свете полной луны узнала его. Рой разных мыслей и чувств охватил её. Сначала это было удивление, затем благодарность, что всё-таки он здесь, с ней, хоть и в ста метрах сзади. Она даже опять испытала чувство жалости и замедлила шаг, надеясь, что Геня её догонит. Но тут же жалость сменилась недовольством - и Геня замедлил шаг. Двойственность чувств по отношению к нему раздражала и, скорей всего, именно это вызывало гнев на виновника такого раздвоения.
Длинная трёхкилометровая узкая тропинка к селу проходила через большое поле мимо какого-то сарая или склада. Из-за него вышли две фигуры, и направились им навстречу. Раю охватил холодок страха. Заволновался и Геня. Он ускорил шаг и даже немного пробежал, чтобы до встречи с незнакомцами оказаться с Раей рядом. Подойдя ближе, они увидели двух девушек, спешивших очевидно, на последний поезд в Москву. Геня уступил им тропу и набрал полные ботинки снега. Пока он вытряхивал снег из штанин, Рая ушла вперёд. Дверь ей открыла полураздетая Мария:
-Входите, Я уже ложилась спать, когда услышала стук калитки. А где Геня?
- Сейчас зайдёт. Он немного задержался, отряхивает снег.
-Ладно. Я пошла. Мама спит. Там на припечке стоят пирожки, мама сегодня напекла. Под "барыней" ещё горячий чай. Может, хотите молока, соседка принесла вечерней дойки? Вон на подоконнике в бутыльке, - с этими словами Мария юркнула в свою комнату.
Рая не спеша разделась. Постояла немного у двери, прислушиваясь, идёт ли Геня, взяла с полки стакан, налила молока, выпила с пирожком. Посидела несколько минут в раздумье, почему Геня не заходит, не ополаскивая стакана, налила чай. Только положив в него сахар Рая, увидела, что чай мутный. Махнула рукой и выпила такой, какой есть. Подошла к окну, но разглядеть ничего не могла - стёкла покрывали снежные узоры. Приоткрыла, выглянула во двор. Гени не было видно. Обидевшись, заперла дверь, выключила свет и нырнула под одеяло. Сразу заснуть ей не удавалась. Она продолжала ждать Геню, то злилась, то ругала себя за то, что перегнула палку. Затем, убедив себя, что вероятнее всего Геня уехал в Москву к родственникам, и, вспомнив, что завтра она идёт в Большой театр, Рая заснула.
Геня вошёл во двор, но почему-то в дом не пошёл. Он прижался к столбу ворот и ждал. Ждал, что Рая его окликнет и позовёт в дом. Напрасно. Морозец крепчал. Он почувствовал, что ноги начали мёрзнуть. Вспомнил, как обморозил их в Кашине.
Зимой 43-го года он напросился пойти с группой выздоравливающих солдат на лыжах в лес за дровами. До лесосеки было около 20 километров. Туда Геня пришёл нормально, хоть и с трудом, старался не отставать от группы. Научиться ходить на лыжах как следует, ещё не успел. В лесу, чем мог, помогал солдатам - обрубал ветки, складывал их в стороне, поддерживал огонь в костре. Обедали лесорубы не без водки. Налили немного и Гене, хмеля он не почувствовал. В сумерках отправились домой. И вот тут-то Геня уже не имел сил выдерживать темп. Через каждые два-три километра, кто-нибудь останавливался, ожидал Геню и тащил его на буксире. До реки они дошли уже в темноте. Хорошо, что небо было чистое, и лунный свет освещал лыжню. Но Геня всё равно частенько падал, Когда перешли на другой берег, ребята ушли в госпиталь. Какое-то время Геня ещё пытался догонять их, но на полдороги скис. Лыжи разъезжались на скользкой колее. У него не хватало сил даже выбраться из нее. Кое-как он, буквально дополз до дверей конюшни, а постучать уже не мог. Снег в сапогах растаял, и мокрые портянки замёрзли в широких голенищах кирзовых сапог. Лыжные палки примёрзли к ладоням. Гена стоял у дверей и плакал. Слёзы на шинели замерзали сосульками. Неизвестно, что было бы с ним, если бы Трезорка лаем не разбудил конюха дядю Герасима. Тот открыл дверь, попробовал втащить Геньку внутрь, но мешали лыжи. Палки упали сами. На них остались маленькие лоскутки примерзшей кожи с ладоней. Герасим внес Геню в теплую комнату, ножом вспорол голенища, не снимая сапог, всунул Генькины ноги в таз с холодной водой. Вот тут только Геня почувствовал дикую боль в ногах и жжение ладоней. Когда портянки стали мягкими, Герасим стащил сапоги, заставил выпить полстакана самогона и уложили Геню под тулуп. Боль поутихла и он заснул. Через неделю с ног и рук сняли повязки. На руках образовались коросты, а с ног сползли лоскуты почерневшей кожи.
Воспоминание промчалось в течение нескольких минут. Генька приглашения не дождался. Когда свет в окне погас, он развернулся и побежал на станцию. Последний поезд в Москву уже давно ушёл. На деревянной платформе одиноко торчала будка билетной кассы и несколько спаренных скамеек посредине. Три тусклых фонаря еле освещали платформу. Геня посидел немного после пробежки, пока его не "сдул", окатив снежной пылью, промчавшийся состав дальнего следования. Он начал прыгать по платформе и заметил у спуска внизу скамейку, занесенную снегом. Сугроб образовал над скамьёй козырёк. Геня залез под него, лёг, скрутился калачиком и впал в дремоту. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не оклик милиционера.
- Кто такой? Документы есть? Почему тут?
Геня подал паспорт и студенческий билет:
-Да вот, не успел на поезд в Москву. Провожал девушку.
- Парень, ты что, не соображаешь, спать на морозе! Ты ведь мог так и не проснуться.
- Да откуда мне знать-то, я ведь с югов, - пытался пошутить Геня.
- Ладно, пошли, не реагируя на Генину шутку, скомандовал милиционер.
-Куда это, в отделение?
- Отделение далеко. Идём, - милиционер пошёл в сторону будки, - заходи. Первый поезд будет только в половине пятого. Посиди здесь. Я включу плитку. Тепло не будет, но и не замёрзнешь. Брать тут нечего. Билеты и деньги кассирша забирает домой. С телефоном не балуй. В город ты по нему не выйдешь, а неприятностей не оберёшься. Я домой, мне ещё на следующую станцию зайти посмотреть надо. Будь здоров! - И милиционер захлопнул за собой дверь.
Из мебели в будке был только столик под закрытым окошком и стул. Электрическая плитка стояла в углу между двух стеночек насухо сложенных кирпичей. Через несколько минут Генька разомлел и тут только увидел под штаниной кровь. Замёрзшей кромкой брючины ему порезало кожу. Боли он не чувствовал. Вышел на платформу, набрал немного снега в платок. В будке снег растаял, Геня смыл кровь и завязал рану. Какое-то время он умудрился даже подремать.
В начале пятого пришла кассирша. Она не очень удивилась Генькиному присутствию. Очевидно, он был не первый и не последний опоздавший пассажир. Гене очень не хотелось выходить из будки, но, никуда не денешься, пришлось. Приближался поезд. Кассирша в окошко крикнула ему:
- А билет!
Геня только прощально махнул рукой, открыл дверь ближайшего, ещё тормозившего вагона и вскочил в него. В вагоне сидело не более десятка дремавших пассажиров. Геня улёгся на скамейку и задремал. До Москвы его никто не потревожил. Минут сорок он трамваем и троллейбусом добирался с Рижского вокзала до Смоленской площади. К тёте Саре он пришёл, когда все уже встали и завтракали. Ни тётя, ни Валя, её дочь, троюродная сестра Гени. почему-то не удивились ни его приходу, ни его весьма неприличному виду. И только во время чаепития спросили, что случилось и что собирается делать дальше. Геня кратко рассказал всё, что произошло. Спросил, может ли он отдохнуть у них, ему в театр только вечером. Ему постелили Валину кровать, и ушли, тётя в свой театральный киоск, Валя в институт. Геня разделся и свалился в кровать.
Разбудила Геню Валя:
-Ну, как, выспался? Не вставай, не вставай, отдыхай, - Валя остановила его попытку встать, - а теперь расскажи мне всё подробно и не только о сегодняшней ночи, мне всё очень интересно.
Геня начал рассказывать обо всех своих приключениях и перипетиях. Продолжая слушать его, Валя стала готовить еду. Геня, не прекращая рассказ, встал, оделся и сел к столу. Жареная картошка с яйцами дразнила его забытым ароматом. Слюнки мешали ему говорить. Наконец- то за полторы недели он нормально поел. Валя рассказала, что у неё тоже произошли изменения. Со своим дружком, курсантом лётного училища она рассталась. Ушла и из компании сына министра финансов Зверева. Ей сейчас не до этого. На носу государственные выпускные экзамены – она оканчивала финансово – экономический институт.
Где-то, вначале четвёртого Валю позвали в коридор к телефону. Через несколько минут она вернулась.
- Извини. Мне надо срочно бежать. Когда я приду, не знаю. Ты обязательно дождись маму. Она обещала сегодня прийти раньше. Обычно в шесть часов у неё забирают деньги и приносят билеты на следующие дни. В театр ты успеешь. Тут ходьбы-то всего минут двадцать, а с "Маяковки" доедешь на метро один пролёт и за десять минут…- тараторила она, одеваясь, и, не окончив фразы, выскочила за дверь. Геня порылся на полке среди книг, нашёл какие-то рассказы не очень известного писателя и стал читать. Тётя Сара пришла в половине шестого. Принесла какую-то снедь.
- Я тут кое-что принесла, сейчас сварганю ужин, Геня, а ты куда собираешься?
- Так мне в театр к семи надо.
- В какой?
- Сегодня в Большой, на "Риголетто".
- Так тут же рядом совсем,
- Мне надо пораньше, а на метро у меня денег нет. Всё у подружки.
- Тогда возьми бутерброды. Я сейчас быстро сделаю и денег дам.
Тётя Соня действительно быстро разрезала пару свежих французских булочек, смазала их маслом, нарезала чайную колбасу и уложила её в булки по свёрнутому ломтю. Завернула всё в газету и с тремя рублями подала Гене.
Рая проснулась немного позже обычного. Геня всегда вылезал из-под стола до появления Екатерины Фёдоровны в кухне. Сегодня будить её было некому. Екатерина Фёдоровна уже возилась у печи.
- Лежи, лежи. Мне пока стол не нужен. Я сейчас сварю кашу, позавтракаем. Ты любишь гречневую кашу? А где Геня? - спросила она через пару минут.
- Он вчера остался в Москве, навестить родственников,- немного растерявшись от того, что говорит неправду, ответила Рая.
И только тут подумала "А действительно, где Генька? Куда он мог вчера подеваться?" Страх начал медленно вливаться в неё. Она прикинула, что в Москву уехать он не мог, не успевал на последний поезд. Во двор не заходил, отставал от неё метров на пятьдесят. Что же могло с ним случиться?
С такими мыслями она соскочила со стола и убрала постель. Умылась и взяла сумочку достать гребень. И тут увидела деньги. "Господи, так ведь он без денег. Я забыла дать ему деньги. Билеты, дура, отдала, а про деньги забыла". Завтракала она без аппетита, не смотря на то, что каша из печи была удивительно вкусная. После завтрака, Рая совсем растерялась. Как быть? Что делать? Где узнать, что с Генькой? Из-за своего волнения она стала злиться. Сначала на себя. А потом на Геньку – "Сам виноват, нечего было выпендриваться. Скажите, пожалуйста, обидели его. Кто кого ещё обидел?" Рая пыталась убедить себя в своей невиновности, слабо и неуверенно оправдываясь. Наконец, совсем запутавшись в своих чувствах, мыслях и эмоциях решила ехать в Москву. Мария Фёдоровна собралась на станцию и проводила Раю до поезда.
На Белорусском вокзале она спустилась в метро и доехала до центра. Вышла на "Октябрьской площади" и пошла в сторону Кремля. Дошла до дверей ГУМа и не могла не зайти в знаменитый универмаг. Там забыла про всё на свете от изобилия и разнообразия товаров, от красоты самого здания, от сверкания витрин и зеркал. По ГУМу бродила несколько часов. Купила себе только дешёвенькую ниточку бус из цветного чешского стекла. Долго рассматривала кухонные электроприборы, которые увидела в первый раз и не могла определить их назначение и использование. Наконец, уставшая от ходьбы по лестницам и переходам, Рая зашла в буфет рядом с фонтаном. Взяла уже привычную чашку с разбавленным сгущенным горячим какао и бутерброд с сыром, села на обрамление фонтана и поела.
Из ГУМа вышла на Красную площадь. Обошла её по кругу. Заняла очередь в мавзолей. Очередь начиналась в Александровском саду и продвигалась медленно. Только к четырём часам, буквально перед закрытием, все же прошла вокруг саркофага. Затем, пошла искать театр. Прошла по Охотному ряду мимо театра до площади Дзержинского и не могла не зайти в "Детский мир". Только погреться. Но погреться и не походить по сказочным отделам игрушек, развлечений, детской одежды было просто невозможно.
Все это время Рае было не до мыслей о Гене. Сказать, что она совсем не думала о нём, будет неправдой. Без него рядом она ощущала пустоту, не с кем было поделиться впечатлениями, поговорить обо всём увиденном и прочувствованном. Вспоминая Геню, она терялась в догадках, становилось тягостно от неизвестности, и Рая уже не знала, кого винить, а кого оправдывать. Единственная надежда была на театр.
Пришла она вместе с первыми зрителями. Разделась и медленно пошла, знакомиться с театром. Почти сразу, начиная с вестибюля, она стала разочаровываться, сравнивая с Одесским оперным.
Геня увидел Раю почти сразу в просвете балясин лестничного ограждения и не решился, да и не хотел подходить. Он следовал за ней, всё время на дистанции, но так, чтобы не потерять из вида. Так, медленно они поднялись на последний этаж, билеты у них были на галёрку. Рая часто оглядывалась, смотрела в просветы между этажами, явно пытаясь увидеть Геню. А его это забавляло. Он уже успокоился, почти уверенный, что сегодня они помирятся. Его уверенность поддерживало знание воздействия на Раю музыки и пения. Тем более, она должна будет подобреть от "Ригалетто" – одной из самых популярных опер.
Ещё не было звонка, когда Рая поднялась в галёрку определить место. Затем подошла к барьеру, рассматривая полутёмный ещё зал, редких зрителей, отделку зала и притушенные люстры. "Да, это не наш театр – подумала Рая с гордостью за примечательность родного города,- наш намного пышней".
Геня вошёл в другую дверь и наблюдал за ней из-за колонны. Рая снова вышла в фойе галёрки, пытаясь увидеть Геню. А он сел на своё место. Прозвенел второй звонок. Рая прошла к своему месту, не обращая внимания на соседа слева. Вдруг, её что-то как будто толкнуло в бок. Она повернула голову.
- Ты откуда здесь?! Как?! – пораженная чуть не вскричала Рая, улыбнулась от своего глупого вопроса и радости, что он, наконец, рядом, целый и невредимый.
И тут же волна возмущения захлестнула её. Сколько же можно над ней издеваться?! Мало того, что она сутки переживала за него, так он с ней ещё шутки шутит. Погас свет. Первые звуки увертюры отвлекли её от желания всё это высказать противному Геньке. А он молчал. Сидел и молчал. Слушал музыку краем уха и ждал, что же будет дальше. Он понимал состояние Раи. Сам уже не раз обвинял себя и за обиду, и за потерю Раи там, на мосту, и за молчаливое преследование и за возврат на стацию и, действительно, неуместную в подобной ситуации, шутку. В паузе после увертюры, во время открытия занавеса он тихо, почти на ухо прошептал:
- Пожалуйста, прости меня, Райчёнок.
Господи, с каким же нетерпением она полтора дня ждала этих слов. Она была благодарна, за то, что Геня принял на себя всё, в чём она подспудно считала виноватой себя, и за то, что не стал ни оправдываться, ни объясняться. Как будто гора свалилась с плеч. Но Рая не выпрямила плечи от облегчения, а молча, пригнулась, прижалась к нему, подсунув голову ему под подбородок. Гена легко поцеловал её в макушку, легко, так, что она этого не почувствовала. Они полностью отдались музыке и событиям на сцене.
Дослушали оперу, в антракте съели бутерброды. Как будто бы и не было этих сложных часов, ехали домой, обсуждая увиденное и услышанное. И, как обычно устроились спать. И только после того, как Рая легла, Геня скатал матрас, подложил себе под колени и поцеловал Раю. Она обняла его за шею, и они целовались, целовались, и целовались долго и счастливо. После самого длительного поцелуя она отдышалась - спать! Оба уснули почти одновременно.
Однако этим прекрасным финалом конфликт не завершился. Уже в поезде, когда они возвращались. Геня снова ехал без билета. Ничего не предвещало беды. В вагоне с ними познакомился Григорий, курсант высшей мореходки, парень из соседнего купе. Ему явно нравилась Рая, и он нагловато пытался ухаживать за ней. Геня никак не реагировал на его притязания и делал вид, что он полностью спокоен и настолько уверен в Рае, что не видит повода для ревности. Встревожился он только после того, как Григорий пригласил их в ресторан, и Рая согласилась, при условии только послушать музыку. В их планы такое мероприятие не вписывалось из-за полного отсутствия денег. Питанием на дорогу их укомплектовала Екатерина Фёдоровна. Оплатить они могли разве только чай, ну может быть ещё порцию салата. Геня отказывался, но Рая смогла его уговорить. Они взяли с собой домашние пирожки к чаю. Григорий вежливо, со слащавой, как казалось Гене, улыбкой, открывал перед Раей двери вагонов. Геня плёлся за ними. Его очень смущала эта щекотливая ситуация.
Геня заказал только чаи, скрепя сердце, с лимоном. Григорий же заказал бутылку вина и комплексную мясную закуску. Надо отдать должное Рае, она остановила Григория и заявила официантке:
-Только одну порцию, пожалуйста.
Григорий попытался настоять на трёх, Но Рая жёстко повторила:
- Одну, только ему, - указывая на Григория.
Тот сдался. Разлив вино в три бокала он предложил их своим собеседникам. Геня и Рая отказались. Настроение упало у всех. Дождались чай. Выпив, Рая положила два рубля и встала. Они с Геней пошли к себе в вагон. Григорий появился примерно через час. Он был слегка пьян. Сразу, подсев к Рае, он стал ей что-то рассказывать, но соседи по купе его прервали и попросили освободить полку. Рая с Григорием вышли в тамбур. Геня постелил ей постель на верхней полке, вышел к ним и сообщил Рае об этом. Она поблагодарила, пожелала Григорию спокойной ночи и с Геней вернулась в купе и легла. Геня тоже взобрался на багажную полку. Заснул он быстро. Через какое-то время проснулся, не понимая, что его разбудило, и почему он волновался. Посмотрел вниз и увидел причину. Возле Раи стоял Григорий и что-то ей шептал, поглаживая плечо. Рая внимательно его слушала. У Гени перехватило дыхание. Он решил сначала прислушаться к разговору, хоть и чувствовал смущение от этого. Но что-либо услышать мешал перестук колёс. Долго так лежать и ждать он не смог. Кашлянул и свесил голову. Они увидели его - Григорий отдернул руку, а Рая, чего Геня никак не ожидал, смутилась.
Рае всегда нравилось нравиться. Приятны ей были и ухаживания Григория. Она хорошо видела мрачное настроение Гени. Но это только подстёгивало её пококетничать с симпатичным морячком. Она считала это забавой. Рае было немного жаль, что она отказалась от угощения Григория и, что, только пожалев Геню, ушла из ресторана. Поэтому, когда Григорий через некоторое время, подошёл к Рае и разбудил прикосновением к плечу, она не удивилась, как будто ждала его.
- Гриша, что случилось?- спросила она Григория, прекрасно понимая причину его поведения.
- Ничего особенного, - ответил Гриша, не отпуская её плеча, - просто мне из-за тебя не спиться и я захотел с тобой поговорить.
- Геня спит?
- По-моему да, и даже похрапывает. Рая, почему вы отказались от моего угощения. Как ты считаешь, вы обидели меня?
- Никто не собирался тебя обижать. Просто, мы в Москве поистратились. Москва любит деньги. Геня ведь едет "зайцем", у нас даже на билет не хватило, а до стипендии, ой, как долго.
_- Понятно. А что вы делали в Москве?
Девушка только начала рассказывать, когда сверху появилась Генина голова. Рая была уверена, что Геня в полумраке ночного освещения не увидит её смущения.
- Ладно, идите спать, Григорий, - перешла она на официальный шёпот и повернулась к стенке, как будто не заметив Геню.
"В конце концов, почему я не могу поговорить с человеком? – думала она, - чем я, собственно говоря, обязана Гене? Я ему пока не жена".
Гена увидел, как ушёл Григорий. Несколько минут смотрел на Раин затылок. Лёг на спину, но заснуть не мог. Поворочался, тихо спустился с полки и долго стоял в тамбуре, прижавшись лбом к холодному стеклу окна. Сна ни в одном глазу. О чём он думал? Он обдумывал свои отношения с Раей.
Геня очень любил Раю. В этом он не сомневался ни на секунду. Но почему он об этом не говорит ей? Почему не узнает от неё, как она к нему относится. Может быть его любовь безответна? Его мучили сомнения и условный рефлекс недоверия к женскому полу. Несмотря на, казалось, близкие отношения с Раей, на то, что она разрешала ласкать себя и ласкала его, сомнения Геню не покидали. Они подтверждались и конфликтом в Москве, и кокетством Раи с Григорием. Гена ревновал, понимая, что ревновать не имеет права. Как быть? Как быть дальше? Как ему вести себя с Раей? Что от неё можно ожидать? Вопросы возникали друг за другом. Найти на них ответы у него не получалось.
В Одессу они приехали поздно утром. Григорий ехал с ними в трамвае, и пытался поговорить с Раей. Она, молча, слушала его и редко и скупо отвечала. Геня даже не прислушивался к их разговору. Только под конец, когда Рая сказала Григорию свой адрес, у него защемило сердце. Сошёл Григорий на две остановки раньше, близко от экипажа мореходки. Геня отвёз Раю домой, доложил Наталье Тарасовне о благополучном прибытии. Наталья приготовила к их приезду праздничный обед и даже с вином. После обеда Геня отправился домой, предоставляя Рае самой рассказать матери о поездке. Он дико хотел спать после бессонной ночи. На вопросы Юрки он не отвечал, обещая рассказать всё потом, и сходу завалился в постель.
Утром следующего дня, Геня, как обычно, встретил Раю у её дома. По дороге она рассказала о реакции мамы и Пети на её путешествие. Обыденная жизнь восстановилась.
Что бы окончить историю Генькиных страданий, надо рассказать о финале отношений с Григорием. В конце недели, Геня с Раей должны были идти в филармонию. У Раи была репетиция, и они договорились, что после встретятся в консерватории. Однако Гена напрасно ждал девушку – Рая не пришла.
Геня отправился к ней домой. Там никого не было, дверь была заперта. В окнах темно. Наталья Тарасовна была на дежурстве, Петя – неизвестно где. Геня немного покрутился возле дома и, дождавшись прихода Петра, который ничего о местонахождении сестры не знал, отправился к себе. Но даже часа, не выдержал и помчался обратно. Было уже десять часов, а Раи дома не было. Он не стал ждать в комнате, вышел на улицу, уселся на скамью трамвайного сквера. Примерно через полчаса увидел две фигуры, которые вошли в калитку. В одной он узнал Раю. Он мог бы узнать её даже за километр и, наверное, даже в полной тесноте. Рядом с ней шел высокий мужчина.
Они зашли в дом. В окнах появился свет. Геня не выдержал, поднялся на цоколь и, держась за отлив, посмотрел внутрь. Зашла Рая, а за ней Григорий. Сердце у Геньки екнуло и замерло - это был настоящий удар. Чего-чего, а такого от Раи он не ожидал. Геня спрыгнул. Он не мог, не хотел следить за ними. Сделал несколько кругов вокруг квартала, рисуя себе всякие "картинки". Проходя очередной раз мимо светлого окна, не выдержал и снова заглянул. Гришка (так, со злостью, Геня называл про себя нежеланного гостя) сидел напротив окна, рассматривая что-то, скорей всего, альбом фотографий. Рая стояла на коленях за углом стола, к Гене профилем. Она низко склонилась к альбому и, как казалось Гене, касалась лба Григория. Геня пошёл на следующий круг. На каком-то очередном проходе мимо дома он увидел, что свет в окнах погас. Никто из калитки не выходил. Тогда Геня зашёл во двор, приоткрыл дверь в коридор и увидел их на подоконнике. На "нашем" подоконнике! Он снова не стал ни прислушиваться, ни наблюдать чем они занимаются. Вернулся на скамью напротив калитки. Геня не ревновал Раю. Да, ему было горько и обидно, но злился он не на Раю, а на Гришку. В голове вертелась одна мысль - зайти и врезать ему!
Вообще-то, Генька не любил драк и почти никогда в них не участвовал. Как-то в восьмом классе его агитировали заняться боксом. Он пошел на тренировку, но бокс ему не понравился. Однажды Борис, его дружок, попросил помочь ему в тренировке, побыть "грушей". Геня согласился, и в одной неудачной атаке соперника, попал Боре в лицо. Он навсегда запомнил это, очень неприятное ощущение - бить человека по лицу. И никогда не бил. Возможно, сказалось и то, что ему частенько доставалось от матери, довольно больно, и не всегда в нужное место.
Наконец, Гришка ушел. Генька глянул на часы, было начало двенадцатого. Как быть? Ему очень хотелось зайти к Рае и поговорить об этом эпизоде. Выяснить – это было первое свидание и следует ли ждать очередных? В то же время он понимал, что в таком лихорадочном состоянии, этого делать нельзя, но и домой его ноги просто не несли. И тогда он решился. Несколько раз глубоко вздохнул, полностью расслабился, как его учил отец. Раз тридцать повторил про себя: "Я спокоен. Я абсолютно спокоен. Все нормально. Я ничего не видел и ничего не знаю. Я спокоен". Это помогло. Геня пошёл к дому, постучал. Рая ещё не успела лечь. Она, молча, не спрашивая, кто, так поздно явился к ним, открыла дверь и, увидев Геньку, растерялась. Геня это заметил. "Неужели она подумала, что Гришка вернулся?" – пролетело у него в голове. Но тут же он дал себе команду " Я спокоен!". В распахнутую дверь он увидел, что Пётр не спит, а сидит на своей кровати и что-то пьёт.
- Здравствуй, Рая! Извини меня, что я так поздно. Что случилось? Почему ты не пришла в консерваторию? Я приходил, но у вас никого не было дома. Я начал волноваться, не мог заснуть. Вот и набрался смелости заявиться к тебе.
- Так поздно? У нас всё нормально.
- Ого, уже двенадцатый час! – глянул Геня на часы, - Прости, я не сообразил. Для меня эти часы пролетели так незаметно. Но всё- таки, почему ты не пришла?
- Подожди минутку, я что-нибудь накину. - Рая прикрыла дверь пред его носом.
Геня сел на подоконник. Ему показалось, что он ещё теплый.
Рая вышла быстро, закутавшись в свой серый пуховый платок, села рядом. По её поведению, Геня понял, что она догадывается, о том, что он видел её с Григорием.
И он действительно был прав. Для Раи появление Гени оказалось неожиданным в такое позднее время. Стук в дверь вызвал у неё только мысль, что это вернулся Григорий. Они ведь не договорились о следующем свидании. Рая сердилась на Геню, за собственное смущение. Она сразу догадалась, что Геня знает о её свидании. Скрывать, выкручиваться, обманывать, не хотела, да и не могла, а точнее, даже не умела. Ее, правда, удивляло довольно спокойное состояние Гени. Это вызывало сомнение в её выводах. Она помолчала, ожидая Гениных упрёков. Но он, молча, ждал ответа на свой вопрос.
- Геня, прости. Я не хотела. Так получилось, случайно.
Геня вздрогнул, когда услышал от неё "прости". Это было в первый раз за полгода их отношений. Ему стало намного легче, видимо потому, что он ведь её ни в чём и не винил.
- Он, - не называя имени Григория, тем самым подтверждая, что Геня знал, с кем она была,- пришёл к нам на репетицию и пригласил меня в кино. Я не знаю, почему так получилось, но я согласилась. У нас было время до начала сеанса, и мы немного побродили. После кино проводил меня домой, попросился в гости. Мамы сегодня нет, дома был только Петя. Я его и впустила. Мы смотрели фотографии. За некоторые он тебя даже похвалил. Но разговора о тебе не было,- чуть-чуть соврала Рая, - вот и всё, - закончила она свой короткий рассказ и наконец-то повернула голову в его сторону и снизу попробовала заглянуть в глаза.
Геня сидел спокойно, равнодушно слушая её. Он даже немного расслабился после нескольких часов волнений, переживаний и неприятных фантазий. Продолжать этот разговор, уточнять какие-нибудь детали, не хотелось. Он хотел спать.
Раю немного обидело его равнодушие. Но она поняла причину Гениного такого состояния и почувствовала в душе тепло благодарности за такт. Рая прижалась к нему, как бы для того, чтоб согреться. Геня не сдержался и по привычке поцеловал в ямку под ухом. Вот только поцелуй был не такой. Рая ещё попыталась смягчить Геню, подсунув голову ему под подбородок. Геня как бы опёрся на её макушку, но не поцеловал волосы. Так, молча, они просидели несколько минут. Первым прервал молчание Геня:
- Ладно, Райчёнок, мы оба устали сегодня. Идём спать, - он приподнял подбородок, и встал. Рая встала рядом и вдруг, обняв Геню, прошептала:
- Его никогда больше не будет, - и крепко поцеловала в губы. Такую инициативу она тоже проявила в первый раз. Геня даже не успел ответить, Рая убежал, а он поплёлся домой.
На самом деле рассказ Раи был далеко не полон. Григорий действительно пришёл на репетицию, но не случайно. Дни и время занятий он узнал от Раи ещё в поезде, когда шептались перед сном. Билеты он тоже взял заранее, почему-то не сомневаясь, что Рая пойдёт с ним безоговорочно. Ему было о чём рассказывать. Она слушала его, изредка перебивала вопросами. Но Рае не нравилась его манера говорить. Он часто употреблял слова-паразиты, фразы строил коряво. Чувствовалось, что мало читал. О музыке, о театрах, о живописи с ним говорить было бесполезно. Однако он и не скрывал, что это его не интересует и всем видам искусства предпочитает только кино. И ещё Раю немного коробили рассказы о его любовных похождениях.
В кино их места оказались в самом последнем ряду. Рая уже сразу поняла примитивный намёк. С Геней они всегда сидели, как можно ближе к экрану, у него были проблемы с глазами.
Как и следовало ожидать, когда погас свет, Григорий придвинулся к Рае и попытался её обнять. Рая сняла его руку и посоветовала успокоиться. Григорий не обращал внимания на фильм. Через несколько минут, он взял Раю под руку и что-то зашептал ей на ухо. Рая толком не поняла, о чем он шептал, и довольно резко, даже грубо, осадила его. Через какое-то время Григорий опять сделал попытку сближения, положил ей руку на бедро и попытался погладить ногу. Рая звонко шлепнула его по руке. Больше Григорий её не трогал. Но Рае надоело смотреть неинтересный фильм и напрягаться в ожидании очередной выходки Григория. Она встала, и они вышли. Григорий видимо понял, что Рая не из тех, с которыми легко флиртовать. Здесь предстояла долгая осада.
Григорий взял Раю под руку, и они направились домой. В этот раз больше говорила Рая. Коротко, отрывками она рассказала об основных периодах своей биографии. Ей понравилось, что Григорий умеет слушать. Он почти ничего не говорил, но своим молчанием подбадривал Раю к продолжению повествования. К дому они оба подошли в хорошем настроении. Пётр уже был дома и открыл им двери. Рая вошла, за ней, не спрашивая разрешения, зашёл Григорий. И тут она вспомнила, что Геня попросил разрешения зайти в дом более чем через неделю прогулок. Бестактность Григория ей не понравилась. Образовалась затяжная пауза. Рая прошла к столу, молча села и стала следить за гостем. А тот прошелся по комнате, увидел на комоде фотографии, осмотрел те, что висели и стояли, заметил фотоальбом.
- Можно? – наконец прервал тишину Григорий.
- Да, пожалуйста, - автоматически произнесла Рая, в этот момент сравнивающая его с Геней. Разница между ними её поразила. В сравнении с грубоватым, нахрапистым, бесцеремонным Григорием, Геня показался каким-то слабаком, нерешительным и, даже, трусливым парнем. Гришина напористость ей даже нравилась. Это был уже мужчина, а не юноша Геня. Рая умом понимала, что даже уважать Григория она не может, но против женского естества устоять не могла.
Тем временем Гриша взял альбом, подсел к Рае и раскрыл его. Всматриваясь в незнакомые лица, стал расспрашивать о них. Рая наклонилась посмотреть, но альбом был далековато. Она стала на колени, их головы сблизились, и она уловила запах, запах мужчины, ей до сих пор незнакомый. Это возбуждало Раю. Захотелось принюхаться, почувствовать запах не только волос, но и тела.
Вероятно, именно в этот момент Геня и увидел их в окно.
У Раи состояние возбуждения было недолгим. Она спохватилась, когда Гриша обратился к ней:
- У тебя много любительских фотографий. Кто их делал, Петя? Я заметил фотопринадлежности.
- Нет, Геня. - Вдруг Раю охватил стыд, "А ведь я предаю Геню",- про себя подумала Рая, - Уже поздно, - вслух сухо обратилась к Грише, - Пора спать,
Бесцеремонно перед носом гостя закрыла альбом, отнесла его на место и направилась к двери. Гриша пошёл за ней.
-А ты знаешь, там были неплохие фотографии. Ты на них мне очень даже понравилась.
Рая почему-то вышла за Григорием в коридор. Это подбодрило ухажера, он сел на подоконник и шлёпнул ладонью рядом. Рая послушно села. Гриша стал планировать их будущее. Сказал о том, что у него ограничена возможность отлучаться из экипажа и им надо согласовать время встреч, рассказал о правилах в училище и экипаже. Рае стало прохладно. Гриша заметил это, обнял, повернул девушку к себе и неожиданно поцеловал. Поцелуй был неприятным, сухим, жестким, даже немного болезненным. Рая пыталась отстраниться, но он держал её крепко. При повторном поцелуё она укусила его губу. Он отстранился, оттолкнул и обозвал её оскорбительным словом. Рая хотела дать пощёчину, но не стала. Быстро зашла в комнату, хлопнула дверью и закрыла её на ключ. Она была возмущена, но не могла избавиться от чувства притяжения к Григорию. Она ждала его извинений. Поэтому, когда раздался стук в дверь, не сомневалась, что это Григорий.
Генина же реакция на сложившуюся ситуацию, впервые вызвала у Раи, ране незнакомое, чувство жгучего стыда.
Действительно, Григорий больше никогда не встречался на их пути. История с ним быстро забылась, и всё вошло в обычную колею.

Глава 05. Апогей.

Время летело почти незаметно. Всё было обычно: и совместные занятия, и тренировки, и репетиции, и филармония и театры и кино, и долгие, долгие посиделки на подоконнике. Изменения были лишь в том, что Геня большую часть времени проводил у Раи дома. И Наталия Тарасовна, и Пётр привыкли к его присутствию. Он иногда завтракал и почти всегда обедал и ужинал в семье. Ни они, ни Геня, ни разу не вели денежные подсчёты или расчёты. Если Гене нужны были карманные деньги, он старался их заработать, или не стеснялся попросить их у Наталии Тарасовны или у Раи. Свой же весь доход, который состоял из стипендии, помощи Гениных родителей и случайных, становившихся всё реже и реже, заработков, он отдавал Рае.
Время шло, а никто из возлюбленных так и не решался объясниться. Рая из-за сомнений в отношении своих чувств, которые изредка подогревались мамой. Несмотря на то, что Геня нравился, его еврейство не давало ей покоя. Искоренить этот бытовой антисемитизм было невозможно. Геня же не решался тоже из-за неуверенности, но не в своих чувствах/ у него по этому поводу никаких сомнений не было/, а вот Раины? Долго эта неустойчивость продолжаться не могла.
Однажды, в апреле, в самый расцвет весны, вечером, Геня сел с Раей печатать фотографии. Этим они занимались часто. Он перенёс свою "лабораторию" к Рае. Портативный увеличитель, кюветы, красный фонарь, рамки, химикаты и прочую мелочь держал в коробке и прятал под Петину кровать. Работали они обычно на кухонном столе. Там рядом находилась мойка. Всю подготовку Геня выполнял сам. Рая активно участвовала только в печатанье. У неё откуда-то был очень хороший художественный вкус. Недаром говорят, что если человек талантлив, то он талантлив во всём. Она подсказывала компоновку фотографий, их оформление. Чувствовала, где и как осветлить или притемнить, какую группу или портрет взять в овал, а какую в рамку с уширенными чёрными полями. Обрезкой Рая тоже занималась. Одни фотографии она обрезала фигурным резаком, другие прямым. Где-то она оставляла широкие поля, а где-то полностью обрезала без полей. Вроде мелочи, но готовые фотографии после её обработки имели свой особый шарм.
В этот вечер работы было много. Накануне Гене попался большой групповой заказ. Работа была скучноватой, в основном тиражирование всего нескольких сюжетов, но в большом количестве. Рая до конца не досидела, поцеловала Геню и ушла в свой закуток. Окончил работу Геня уже за полночь.
Наталья Тарасовна была на дежурстве. Петра тоже не было. Он был в командировке на преддипломной практике в Белгород-днестровском.
Геня зашёл к Рае. Она лежала на спине, до подбородка укрытая лёгким одеялом.
- Всё закончил? Ты собираешься уйти?
- Вообще-то надо, уже поздно. Но мне не хочется.
- Ладно, оставайся, Спать будешь на Петиной кровати. Сядь рядом.
Геня сел. Наступила небольшая пауза. Геня наклонился и поцеловал Раю в губы. Она, как бы потянулась к нему. Тогда Геня подсунул руку ей под голову и поцеловал, как обычно в ту самую, любимую ямочку под ухом, затем ухватил губами мочку уха и стал ее ласкать.
- Ой, щекотно, Геньчик, дорогой мой.
Генька отпустил ухо и начал бешено целовать её лоб, глаза, нос, подбородок и, наконец, добрался до губ. Их обоих трясла крупная дрожь. Рая тоже целовала везде, где только успевала. После затяжного поцелуя, переводя дыхание, Генька стянул одежду и остался в одних плавках. Лег рядом и стал целовать ей шею, присосался к ямочке у основания ключиц и, сдвинув одеяло, спустился к груди. Рая была без лифчика, и он сначала целовал просто плотные девичьи холмы, а потом ухватил небольшие соски. Рая целовала его голову и трепала шевелюру. Прикосновения к соскам заставили её напрячься, крепче сжать его голову и затихнуть. А он, руками сжав груди, пытался носом и языком протиснуться между ними. Рая тихо застонала. А Геня стал опускаться ниже: живот, пупок, трусики... Подбородком он попытался их стянуть и уже почувствовал щекотку первых волосков, но тут Рая приподнялась, сжала его голову обеими руками и потянула вверх.
-Не надо, Генюшка, не надо, не сейчас. Потерпи.
Геня поддался и, медленно, целуя все подряд, стал подниматься наверх. Снова пупок, а вот и грудь, а вот и ямочка у ключиц, а вот и её губы. Снова затяжной поцелуй и:
-Родная, любимая! Райчёнок, мой дорогой! Господи как я тебя люблю!- громко шептал он ей возле уха, целуя заветную ямочку, - Люблю! Люблю! Люблю!
При первых его словах Рая растерялась, затем её охватил дикий восторг. Она не дала Гене договорить. Приподнялась, охватила его шею, прижалась сначала в поцелуе, а потом, откинувшись, так же громко зашептала ему в ухо:
- Наконец! Господи, как долго я этого ждала, родной мой, любимый и я очень, очень, очень, слышишь, очень тебя люблю.
Затем опрокинула Геньку на спину и стала, также как он, целовать его тело. Он тоже не пустил её далеко и притянул к себе. Вытянувшись рядом, они снова слились в длинном поцелуе.
Затем Рая откинулась на подушку, положила голову ему на плечо, а рукой стала гладить ему грудь, живот. Когда она не спеша стала опускать руку ниже, он одним движение развязал тесёмки плавок. Они уже дано стали ему тесны. И тут Рая почувствовала что-то необычное плотное и упругое. Она охватила это ладонью и приподнялась и, пыталась рассмотреть при слабом свете красного фонаря. Она, конечно, знала в чём разница между мужчинами и женщинами. И видела у маленького Пети, но у взрослого мужчины - первый раз. Поэтому было понятно и ёё удивление и древнее, как мир, женское любопытство. Она ощутила подвижность кожи и попробовала оттянуть её вниз. То, что она увидела, её поразило и она, как маленький ребёнок стала играться. Долго баловаться у нее не получилось. Геня вдруг вытянулся, изогнулся, как будто судороги свели его спинные мышцы, а Рая почувствовала на пальцах что-то тёплое и густое.
- Что это?! – громко, с ноткой брезгливости, вскрикнула она,
А Генька уже охватил, зажал и вырвал у Раи, вскочил, сделал пару шагов к умывальнику, бросил ей полотенце… помылся в раковине. Голый, в чём мать родила, подошёл к кровати и сел, обхватив голову руками.
Рая почувствовала неловкость за свой тон. Погладила его по спине:
- Прости меня, пожалуйста. Ведь я не знала. Не сердись, дорогой мой.
Генька лёг рядом и снова стал покрывать Раю поцелуями.
- Не надо, Генуль, не надо.
- Я не буду родная. Я тебя очень люблю. Давай поженимся.
Рая на какое-то время оторопела. Она ожидала этого предложения давно и терпеливо. Но оно всё равно застало её врасплох. Какое-то время она лежала под ним, одной рукой прикрывая плотно сжатые ноги, а другой гладила его волосы. Наконец, выдохнула:
-Давай, - но тут же, как окаменела. - Геня, пусти, пора спать, я устала. Ты знаешь сколько времени?
- Нет. Сейчас посмотрю. Спасибо, огромное тебе спасибо, родная моя, любимая, - он ещё несколько раз поцеловал её. Встал, голый вышел в комнату, - ого, уже половина четвёртого, скоро рассвет.
Геня сел на кровати, надел плавки, крепко поцеловал девушку и отправился спать. На выходе он оглянулся: Рая лежала на спине, натянув до подбородка одеяло, и только глаза, блестящие в красном мареве, смотрели на него спокойно и, вроде как, умиротворенно.
Лежал он тихо и спокойно, но заснуть не мог. Рае тоже было не до сна. Она снова и снова перебирала всё, что сегодня произошло, и не знала, как ей быть. Нет, она не жалела, что дала согласие Гене на женитьбу. Но, в конце концов, это было в пылу страсти. Рая считала, что сохранила за собой право на отказ. В то же время восторгалась благородством Гени. Ведь так близко всё было! Она чувствовала готовность к близости с ним, и страстно хотела, что бы это произошло. Она хотела наконец-то стать женщиной и понять в чём радость соития. Понимала и то, что Геня тоже дико хотел её. Она видела, она осязала это желание. Что её удержало, понять не могла. Как один из вариантов ответа, она считала - Генькино мужество и его любовь. Именно желание сохранить её до первой брачной ночи удерживало его. Поэтому он так безропотно отказался от реального финала. Ведь, несмотря, на то, что она плотно сжимала ноги, если бы он продолжал ее целовать и поцеловал там - она раскрылась бы. И опять, будто чёрная кошка пробежала в душе: а любит ли она Геню так же? Не обманывает ли она себя и его? Рая ни на минуту не сомневалась, что Геня её любит сильно и честно.
Он тоже переживал заново всё, что произошло. С самого начала, несмотря на желание, Гена не собирался овладеть ею, Он бы этого не сделал, если бы даже Рая захотела ему отдаться. Он любил и берёг любимую. За время их отношений, он уж изучил Раю и был уверен, что она сейчас жалеет, что так поспешно пообещала ему стать его женой. Испытывая огромную радость, что наконец-то сказал Рае самое своё заветное и получил её поддержку, ответной любви он не почувствовал. Нет, не потому, что она ограничила его ласку, и не потому, что она не сдержала во время самого интимного момента своего раздражения, и даже не потому, что она каким-то официальным тоном отправила его спать. Он просто не мог объяснить - почему. Об этом, возможно, говорили какие-то, ещё не известные людям, биотоки. И он ещё раз, в который, уже трудно посчитать, дал себе слово: до первой брачной ночи домогаться Раи не будет. В этом она может быть уверена. Приятное возбуждение и, длящееся ощущение её тела на его губах, убаюкало его...
Разбудила их Наталья. Она вернулась с дежурства и подозрительно смотрела на обоих. Её немного успокоило то, что они спали врозь. Не сомневалась, если бы что-то произошло, то застала бы их вместе. И ещё она увидела шпагат, натянутый от ручки окна к стойке ширмы, увешанный многочисленными, ещё влажными фотографиями, Генька, вероятнее всего работал допоздна, Рая бы такого не выдержала.
Рая вскочила сразу, а Геню пришлось будить. Позавтракать они уже не успевали. Схватили по бутерброду и побежали в институт.
Вечером никуда не пошли. Решили рассказать Наталье Тарасовне о своём решении пожениться. Рая на какое-то время отогнала свои сомнения. Наталья благословила их, но без особого энтузиазма. После обеда, более похожего на ужин, девушка вышла проводить Геню. Они оба хотели выспаться. С оптимистическим настроением они расцеловались на прощание.
Когда Рая вернулась, мать её немного огорошила:
- Так ты, доню, усэ ж таки решила выходыти за нёго?
-А разве мы не ясно тебе всё сказали"
- А колы свадьба? - не отвечая Рае, продолжала спрашивать мать,- ой, доню, не наробыш ли ты беды? Ведь вин еврэй, а ци люды ой яки ненадёжни. Он вже довив своим батькам? – от волнения смешивая русские и украинские слова.
- Нет, не успели, Завтра.
- А може почекаетэ? Всэ це надо обдумати, швыдкисть тут ни до чого.
-Ладно, мама, мы пока его родным говорить не станем. Я его попрошу об этом.
Рая передала просьбу матери пока ничего не сообщать родителям. Геня удивился. Рая объяснила просьбу, выяснением сначала маминой возможности сыграть свадьбу. Геня не возражал. Но приближался день его рождения и он хотел, что бы кто-нибудь приехал познакомиться с Раей, её семьёй и совместно обсудить всё. Через несколько дней Геня с Раей вместе пошли на телефонную станцию и сообщили о своём решении.
Ко дню рождения приехала Мина. Устроили небольшой приём без всяких гостей. Всё было нормально, хотя не обошлось без неприятного казуса. Геня открывал шампанское, которое, хоть и пытались остудить, было тепловатым. И нечаянно облил Рае платье. А ведь к приезду такого ответственного гостя она надела своё самое лучшее. Реакция Раи была чересчур грубая, в достаточно крепких выражениях, хотя можно было ее понять. Геня, как мог ласковей попросил прощения и попытался успокоить Раю. Она поняла неуместность горячки, что-то буркнула и переоделось. Неприятность была заглажена, но Мине это не понравилось.
Регистрацию и свадьбу решили проводить в Приднепровске. Мотивировалось это, прежде всего, тем, что у детей уже было направление туда на производственную практику. Да и условия для свадьбы были гораздо лучше. Кроме того, отпадёт необходимость приглашения большого количества однокашников, что в Одессе неизбежно.
Когда Геня провожал мать ночевать к её фронтовой подруге, она выразила своё неудовольствие. Геня понимал, что это недовольство определялось не поступком Раи, а реакцией свекрови на будущую невестку. Мина поняла самостоятельность Раи, её жестковатый характер, и чувствовала, что с такой невесткой ужиться будет не просто. Но отговаривать Геню от принятого ими решения не стала. С тем и уехала.
На дальнейшие отношения Гени и Раи маленький инцидент, вроде бы, не повлиял. Началась зачётная и экзаменационная сессия, и всё остальное сдвинулось на второй план. Наконец, зачётки у обоих заполнились заслуженными пятёрками. Можно собираться на практику и готовиться к запланированной свадьбе. Мина оставила немного денег для свадебного платья. О кольцах она тоже позаботится. Казалось бы, что всё в порядке, ничего не предвещало каких либо препятствий к счастью молодых. Но не тут-то было.

Глава 6-я и последняя. Разрыв.

После чётвёртого курса молодые ребята должны были пройти месячную военную подготовку в воинской части, приём присяги и получение офицерских званий. Производственная практика для мужчин начиналась после этого мероприятия, а девушки могли проходить двухмесячную практику в удобное для них время. Наши молодые решили, что Рая поедет на практику в Приднепровск сразу после проводов Гени на военную службу. Свадьбу планировали сыграть к концу Гениной практики, а сентябрь, месяц каникул, посвятить свадебному путешествию. Казалось, лучший план придумать невозможно.
Наступил день отправки призывников в Белгород - Днестровский, в сапёрный полк, где будут проходить сборы. В институтском саду ждали машин. Они немного задержались. И эта задержка оказалась катастрофической для Гени.
Рая на несколько минут зашла в деканат.
- Гень! – позвала она, - иди-ка ко мне!
Он отошёл от группы ребят и подошёл к Рае.
- Что случилось? Что с тобой? Чему ты радуешься, Райчёнок?
- У меня хорошая новость. Я на практику еду в Ленинград. В деканате появилось одно свободное место. Представляешь, какая везуха, - Рая радовалась, как маленькая девочка подаренной красивой кукле.
А у Гени оборвалось сердце:
- Дорогая, а как же все наши планы?
- Ты знаешь, что я подумала. Я буду дома ждать тебя. Ты приедешь, мы распишемся, и я поеду на практику. Ты поедешь в Приднепровск, а после приедешь тоже в Ленинград, и это будет наше свадебное путешествие. Правда получится здорово?
- О чём ты говоришь? А как же все подготовка к свадьбе? Если ты очень хочешь в Ленинград, мы поедем туда вместе в свадебное путешествие. Пожалуйста, я тебя очень прошу, сдай направление. Если ты не хочешь сама ехать в Приднепровск, дождись меня здесь. Ну, пожалуйста.
- Генечка, ну, Генечка, хороший мой, любимый, пойми и ты меня. Такая возможность бывает редко. Я давно мечтала поехать в Ленинград. Если тебе не нравится мой план, можно придумать новый.
- Рая, неужели ты не понимаешь, что мы потеряем друг друга. Я на коленях прошу тебя, откажись от Ленинграда. Обещаю тебе, мы обязательно туда поедем, но не сейчас, - Геня стал перед ней на колени, и целовал ей руки. В голосе была мольба.
Рая даже немного растерялась. Ей невозможно было даже представить такое – отказаться от Ленинграда, и в то же время до слёз стало жалко Геню. Она попыталась поднять его и поцеловала в губы. В это время послышался шум машин и команда "Становись!". Геня быстро чмокнул Раю куда-то около носа и побежал. Крикнул уже из машины:
- Передумай, прошу!
В шуме проводов Рая не разобрала, что именно крикнул Геня. Радость от изменения места практики и одновременно искреннее Генино отчаяние смутили, и она в который уже раз засомневалась в любви к Гене.
Наталья восприняла новость с какой-то радостью и облегчением.
- Ну вот, доця, усе стане на свае мисьце. У тэбэ е час добре помиркуваты. Можэ цэ усе до кращого?1
- Мамочка, о чём ты говоришь. Я ведь люблю Геню. Меня волнует его страх потерять меня. Неужели так может получиться. Ма, ну что мне делать?
- Миркуй доцю. Миркуй.2
Генька ехал с тяжёлым настроением. В голове вертелись мрачные мысли. Даже на поддевки ребят, он не обращал внимания.
Сборы проходили в усиленном режиме. Ребята уставали. Не было ни выходных, ни праздников. За месяц они должны были пройти трёхмесячную программу. Геня написал Рае несколько писем, но не получил ни одного ответа
===================================================================.
1. Ну, вот дочка, всё станет на своё место. У тебя есть время хорошо подумать. Может это всё к лучшему?
2. Думай дочка, думай

К ребятам приезжали гости. Ждал в гости любимую и Геня. До Белгород-Днестровска поездом всего два часа, а у Раи бесплатный проезд. Но она не приезжала. И только через три недели, ребята сказали, что Рая уехала в Ленинград.
Рая первое время много думала о Гене, об их отношении. Первому его письму она обрадовалась. Но, кода прочитала его, ей стало обидно. Вначале он писал, что скучает и ждёт её в гости, а затем стал упрекать, в том, что она так поступила с практикой. Эти упрёки ей не понравились. Она рассердилась на Геню за то, что он упрямо не хочет её понять. Поэтому она и не ответила. Второе письмо было посвящено ходу службы. Это её не очень интересовало. Она ждала более ласкового и интимного письма. Геня же не хотел об этом, Он обиделся на отсутствие ответа. Рая решила его проучить и снова не ответила. В третьем письме были упрёки за её молчание. Но у Раи в это время изменились планы с отъездом, и она просто не успела написать. Четвёртое письмо Рая уже не получила.
Несколько дней Рая просто отдыхала. Правда, она ещё чувствовала отсутствие Гени. Ведь сколько времени он ежедневно встречал её у порога, как о многом они говорили. А сейчас пустота.
Но однажды к ним заехала Галина. Привезла целый ящик только-только поспевших помидор, и рассказала, что в Москве и Ленинграде они стоят сейчас очень дорого. Проводники, которые возят туда овощи, а оттуда привозят мужские рубашки, женские кофточки и прочие вещи, хорошо зарабатывают.
Когда она уехала, Наталья завела с Раей такой разговор:
- Слухай, дивчина, а може ты поидеш у свий Лэнинград зараз? Навищо тоби чекаты на Геню. Встыгнете зустритыся и писля. Ничого з вами не станэ, а гроши нам не заважают, да и тоби воны знадобяться для шлюбу. Галына пообицяла нам привозыты помыдоры та огиркы. Навище проводницям выплачуваты зайве. Ты там поторгуеш, та купыш шо треба. Га?1
- Ладно, мам, подумаю. А взагали ты дило кажеш.2
Думала Рая не долго. На пляже за два дня до этого разговора она встретила сокурсника Славу, освобождённого от воинской службы. У него тоже практика должна быть в Ленинграде, и он скоро собирается ехать. Рая решила ехать с ним. Надежда оформила ей билеты, смоталась в Норкино, привезла два ящика помидор. Договорилась с проводницей и собрала Раю в дорогу. Так Рая, неделю не дождавшись Геню, поехала в Ленинград.
После сборов Геня заехал к Наталье. Она рассказала ему всю эту историю. Он ей ничего не сказал, только спросил адрес, куда писать. Наталья дала ему письмо, только накануне пришедшее от Раи. Та писала, что помидоры все проданы, она купила некоторые вещи для продажи в Одессе и передаст их уже
1. Слушай, девушка, а может ты поедешь в свой Ленинград сейчас? Зачем тебе ждать Геню? Успеете встретиться по-том. Ничего с вами не станет, а деньги нам не помешают, да и тебе они понадобятся для свадьбы. Галина нам обе-щала помидоры и огурцы. Зачем проводницам выплачивать лишнее. Ты там поторгуешь и купишь что нужно. А?
2. А вообще ты дело говоришь.
3. привозить огурцы и помидоры. Зачем проводницам выплачивать лишнее. Ты там поторгуешь и

знакомой проводнице. Геня переписал адрес. Он знал, в какой организации она будет проходить практику. Там же должны были быть ещё несколько ребят.
Не с очень хорошим настроением Геня приехал в Приднепровск. Его приезду все обрадовались. Ещё бы, впервые после пяти лет учёбы сын и брат приехал домой на такой большой срок. Отсутствие Раи их удивило. Ведь они получили телеграмму, о совместном приезде и приготовили праздничную встречу. Геня удивился - никакой телеграммы он не посылал. Определить подделку было не сложно, почтовый штемпель был устаревшим. Да и шрифт был пишущей машинки. Лёня быстро раскололся, что желая вкусненького, он и состряпал телеграмму.
Практику Геня проходил в СМУ-9 Минморстроя, на строительстве причала, большого пожарного водохранилища для портового элеватора и батопорта на верфи железобетонного судостроения. В СМУ были проблемы с инженерными кадрами и Геню назначили мастером - сменным дублёром прораба, с соответствующим окладом. СМУ работало в три смены из-за срочности ввода в эксплуатацию батопорта для выпуска, заканчивающегося строительством плавучего дока. Он согласился работать во вторую и в третью смену. В свободные смены он работал опалубщиком - бетонщиком с оплатой по нарядам.
На первую зарплату, а она была довольно приличная по тем временам, ему заказали хороший бостоновый костюм и габардиновый макинтош, купили фетровую шляпу, шелковую рубашку и галстук. Таким образом, к свадьбе он должен был быть настоящим франтом. Вторую зарплату он отправил Рае на покупку свадебных нарядов.
Переписка с Раей была довольно скудной. Он отправлял ей огромные письма на 8-10 страниц с описанием своей работы и своей любви к ней. От Раи за два месяца он получил всего четыре письма, а если быть точным - записки. Но он ещё не отчаивался. Знал, что есть люди, которые не любят и не умеют писать письма, Рая относилась к последним.
Писать о торговых делах она не хотела, знала, как к этому относится Геня. В одной из записок она хотела похвастаться, как она зарабатывает на свадьбу. В ответ она получила 2000 рублей. Сумма, намного превышающая её доход от двух месяцев торговли. Следует отметить, что чувства к Гене за столь долгую разлуку чуток охладели. И Рая стала отвыкать от него. Тем более что в Ленинграде появился не один вздыхатель, Особенно, среди соседей по торговле на рынке. Там она проводила почти всё своё время. На практику в морской порт на строительство складов она появилась всего несколько раз скопировать чертежи. Зачли ей практику, скорей за красивые глаза, чем за трудовые успехи. В связи с успешной торговлей, Рая задержалась в Ленинграде после окончания практики ещё на две недели. Домой приехать она была должна всего за несколько дней до начала занятий. О чем она сообщила Гене.
Геня тоже продлил практику - был предпусковой аврал и его попросили ещё поработать. Объект сдали в эксплуатацию досрочно, и пусковые испытания проводили уже с выпуском на воду готового дока. По этому поводу был банкет после торжественного митинга, на котором вручали грамоты и премии. Геня получил полуторную премию, и как мастер и как рабочий. Эта сумма составляла почти трёхмесячную зарплату – немногим больше 5000 рублей.
Накануне приезда Раи, Геня мотнулся в Одессу, встретить её. Он поехал в своей повседневной одежде. Новую парадную форму он оставил для свадьбы. Переночевал у Натальи Тарасовны. Пети уже защитил диплом, успел отдохнуть и уехал по направлению на работу на пристанционный элеватор в Знаменке. Наташа рассказала о схеме их торговли и дала почитать письма от Раи. Она, очевидно, забыла о содержании, по крайней мере, двух из них, иначе бы она Гене их не дала. А может быть, даже наоборот. Наталья могла специально дать их Гене по своим мотивам. О, женщины, кто знает меру их лукавства?!
В основном, все письма содержали отчёты о получении груза и отправки товара. В нескольких Рая расхваливала Славу, который много ей помогал и как грузчик, и в очередях за вещами. В одном из писем она написала матери, что встретила интересного человека и, возможно, подружится с ним.
А в следующем Геня прочёл, и невольно запомнил эти несколько строк наизусть: "Ты спрашиваешь, как я отношусь к Гене? Сейчас не знаю. Я ему очень благодарна за всё, что между нами было и за деньги, что он прислал. Я ему купила в подарок тёплый свитер, а то он мёрзнет в своём кителе. Люблю ли я его? Сейчас я в этом сомневаюсь. Мама, я наверно останусь в Ленинграде ещё на пару недель. В Приднепровск я не поеду, а о свадьбе поговорим потом"…
У Гени было двойственное состояние: с одной стороны, он с нетерпением ожидал встречи с Раей, с другой стороны, его грызла обида и уязвленное самолюбие. Он понял бы и простил Рае сомнения, тем более что и раньше их чувствовал. Но у него была надежда, что всё станет на свои места, когда они создадут семью. Гена не ожидал такого коварства, как отказ от, уже оговоренной со всеми, свадьбы. Всю ночь он ворочался на жесткой Петиной койке и определял свои дальнейшие действия. Вариантов было тьма тьмущая, вплоть до фантастических. У Гени хватало воображения.
Рая, лёжа на качающейся полке вагона, под мерный перестук колёс представляла себе встречу с Геней и думала о Викторе, заместителя начальника Одесского высшего мореходного училища, с которым судьба её свела в Ленинграде. Он был там, в командировке и встретился с ней в порту.
Рая быстро приняла его ухаживание. Пошла с ним в ресторан, где чудесно провела вечер. Наконец, посетила с ним Эрмитаж и Русский музей. Впечатлений для рассказов хватало.
Виктор на машине отвёз её груз на рынок, быстро реализовал его оптом и повёз Раю по городу. Девушка просто не могла не быть ему благодарной. За эти несколько дней, что он уделил ей, она почувствовала, насколько нищенские были развлечения с Геней. Влюбилась ли она - Рая не знала, да и пока не думала об этом. Она только пока оценивала нового поклонника. Виктор был на несколько лет старше, почти ее роста и физически для мужчины довольно хлипкий Рае же больше нравились мужчины высокие и сильные, как Геня. Виктор уезжал раньше Раи, на прощанье они расцеловались. Его поцелуй не вызвал у Раи каких-либо эмоций. Он был " невкусный". А её поцелуй, как ей казалось, не содержал никаких обязательств и обещаний.
Рае мешало чувство вины перед Геней. "Подумаешь,- уговаривала она себя,- ну так сыграем свадьбу позже и в Одессе, в кругу друзей". В какой-то там захолустный Приднепровск, особенно после Ленинграда, ей абсолютно не хотелось. Встречи с Виктором она не считала чем-то серьезным: так, эпизод. О скромной переписке с женихом Рая даже не думала. В общем, она не видела причин для серьёзного конфликта. Но и особой радости, тем более восторга, от предстоящей встречи с Геней не испытывала.
Встречать Раю Гена поехал вместе с Натальей. Рая передала маме увесистый пакет и буквально вывалилась из вагона в объятия Гени. Пока они целовались, проводница отдала Наташе Раин чемоданчик. Нацеловавшись вдоволь, Геня взял весь багаж, и они отправились домой.
Дома их ждал ранний обед, даже с бутылкой вина. Рая разобрала вещи и раздала подарки. Матери она - красивую кофточку и сумочку. Гене подарила красный свитер, машинной вязки. Геня удивился. Рая знала, что красный цвет он не просто не любил, а почти ненавидел. Он с трудом даже переносил свет фото-фонаря. Но, разумеется, с восторгом поблагодарил и расцеловал Раю, и тут же одел свитер. Вечер прошёл с длинными рассказами о Ленинграде.
На следующий день Рая попросила съездить на пляж, соскучилась по морю. Тем для разговоров у них хватило сполна. Народа в сентябре было мало, и их болтовне и ласкам никто не мешал. Казалось, наступил прочный мир. Но это только казалось. До катастрофы оставалось всего несколько часов.
Геня всё время испытывал какое-то напряжение. Как будто все было, как прежде, но в Раином поведении проскальзывала фальшь. Он не решался начать разговор о прочитанных в письме строчках - отказа Раи от свадьбы. Понимал, что поездка в Ленинград и задержка почти на все каникулы явились результатом именно такого, изменившегося её решения.
Раю смущало, что она неискренна с Геней, она не привыкла скрывать от него истину. Она вообще не умела обманывать. Но рассказать Гене о своих сомнениях и о событиях в Ленинграде тоже не решалась. Присутствие на пляже нескольких посторонних, как бы послужили причиной сдерживания их чувств. На пляже побыли недолго. Надо было ехать домой, ожидались гости.
В честь приезда Раи в гости пришла только подруга Варя, та самая проводница, что участвовала в товарных операциях. Выпили немного вина, и после подробного Раиного рассказа разделились на группы: Геня с Раей беседовали о чём-то своём, подруги о своём. Однако молодые невольно прислушивались к разговору старших
Разговор Наташи с подругой, в основном, крутился вокруг торговых операций. От Гени не ускользнуло упоминание о том, что Раю за товаром привозил на машине весьма импозантный молодой человек, который проявлял к ней повышенное внимание. Вполне возможно, что Рая задержалась в Ленинграде из-за него.
Рая напряглась, когда увидела, что Геня насторожился. Какие-то незначительные реплики Наташи тоже смущали их обоих. Серьёзный разговор назревал. Его оба ждали и оба боялись начать.
Рая молчала, потому, что знала о своей неправоте, но никак не хотела это признать. Гордость? Нет, скорее самолюбие и упрямство. Геня же боялся узнать подробности Раиных похождений. Он уже понимал, что семьи у них не будет и хотел сохранить хотя бы дружеские отношения, к которым уже привык. Но первым начинать разговор он не хотел. Гена считал, что Рая должна всё объяснить и расставить по местам, хотя знал, что Рая первой не начнёт, ему придётся рано или поздно решиться на объяснения. Однако гордость, и упрямство откладывали все неприятности на потом.
Вечер затянулся и, когда уже стало поздно, Рая с Геней пошли проводить гостью. На обратном пути они проходили мимо "своего" скверика с "их" скамейкой. До этого, как обычно, Рая шла, прижавшись к Гене, и он подбородком опирался на её макушку. У скамейки они приостановились. Рая вдруг, неожиданно, попросила поцеловать ёё. Геня немного растерялся, попытался что-то сказать, чуть замешкался… Рая не стала дожидаться. Она стремительно вырвала руку, резко повернулась и быстро пошла к дому. Геня оторопел. А дальше? Дальше повторился московский сценарий. Всё внутри Геи взбунтовалось. В конце концов, он мужчина или тряпка. Догнать, догнать и потребовать объяснений.
Но он этого не сделал. Он просто поплёлся за ней. Так, с интервалом в десяток метров, они дошли до дома. Рая постучала в дверь, а он остановился у дверей коридора и стал ждать. Ни Рая, ни Наталья его не позвали. А ведь знали, что ему некуда идти.
На вопрос матери, где она потеряла Геню, Рая что-то буркнула в ответ, заскочила в свой отсек, упала на кровать и разрыдалась - нервы не выдержали. Мать молча смотрела на неё.
- Как мог? Как он мог так поступить? Он оскорбил меня! Он унизил меня! - Почти кричала Рая сквозь слёзы и рыдания.
Через некоторое время она успокоилась, разделась и забралась под одеяло. Наталья следила за ней и на её "Спокойной ночи", снова спросила про Геню.
- Я ничего о нём говорить не хочу. Не зови его, - остановила она мать, когда та направилась к двери, - я его видеть не хочу.
- Ой, дивка, та хиба можно так. Чоловика на вулици бросыты! Куди вин пидэ?1
- Это его дело, - Рая немного подумала, - ладно, зови. Только ничего ему не говори.
- Так його нэма,2 - через несколько минут поисков, сообщила Наталья.
- Никуда он не денется. Завтра всё выясним. Утро вечера мудренее.
- Дывысь, доню, тоби выднише,3 - тяжело вздохнула Наталья, покачала головой, закрыла дверь и тоже легла спать. Завтра ей на дежурство.
А Гена петлял по городу, не глядя, куда идёт. Как он, наконец, оказался на Приморском бульваре не помнил.
И тут возникла шальная мысль: уехать. Уехать домой в Приднепровск. У него до занятий было ещё четыре дня. По Потёмкинской лестнице он спустился в порт. Зал ожидания был полон. На улице тоже были заняты все скамейки. Многие устроились прямо на земле. Геня невдалеке за углом увидел большую двухколёсную тачку с соломой. Устроился в ней и даже немного задремал. Если бы у Раи был телефон, он, конечно, позвонил бы. Но телефона не было.
Вечером Геня уже был в Приднепровске. Его приезда ждали и задали только один вопрос - о Рае. Что Геня мог ответить? Не будет же он всем рассказывать о случившемся. Поэтому он махнул рукой. Больше о Рае не говорили.
Назавтра Рая более ни менее спокойно ждала вечера. Чуть волновалась, даже радовалась, что с серьёзный разговор откладывается. Она уже приняла решение, что пока не будет выходить за него замуж. Лучше ещё подождать. Авось сомнения уйдут. Но полностью рвать с Геней она не собиралась.
Когда вечером он не появился, у Раи защемило в груди. Начались самые страшные предположения. Она пошла к Варе, маминой подруге, начала звонить по больницам, по отделениям милиции. Безрезультатно. Объявлять в розыск Рая не могла. Сначала она растерялась, а затем растерянность сменилась злостью. В конце концов, причина - в нём самом. Она не виновата. Она просила внимания, ласки, а он ей, ей, которую, как он говорил, так любит, отказал!
Оставим Раю в одиночестве разбираться в сложностях ее внутренней жизни.
До начала занятий оставалось ещё несколько дней. Гена посвятил их чтению. Оказывается, в этом году он совсем не читал беллетристику и проголодался по ней. Не думать о Рае, он конечно не мог. Его грызла совесть, из-за своего, явно, не лучшего поступка. Почему он решил проверить Раю? Он толком объяснить даже себе не мог.
Разыскав Любу попросил обязательно предупредить Раю, что 29-го он будет вечером в Одессе и, если будет возможность, подыскать ему квартиру или угол. Люба сначала удивилась: она знала, что Геня и Рая женятся и, логично, что он будет жить у Раи, тем более что Петя уехал. Жених не стал вдаваться в подробности, а что-то промычал о не уточненных сроках свадьбы.
29 сентября Гене немного не повезло. Погода выдалась совсем дрянная. Штормовой, редкий для этого района, юго-восточный ветер гнал почти пятиметровую волну и прижимал судно к берегу. Геня больше всего волновался за целость огромного, почти пудового арбуза, который он вёз Рае в подарок. На нём он выскреб рисунок рожицы, так, что с одной стороны она улыбалась, а перевёрнутая – плакала. Арбуз он сохранил, но теплоход прибыл с опозданием больше, чем на четыре часа. С каким настроением в такую погоду встретит его Рая! Он почему-то не сомневался, что она будет его встречать.
С каким же удивлением, в тусклом свете портовых фонарей он увидел на причале две девичьи фигуры под зонтом. Первой его мыслью было - Люба и Рая! Но уже при швартовке, он увидел, что это не они. Одна была ниже Любы, другая - выше Раи. И только когда он спустился к трапу, узнал Катю и Валю, своих однокурсниц, подруг-одесситок. Оказывается, они узнали о Генином прибытии от Любы, которая обратилась к ним за помощью в поиске квартиры и сообщила им, что Рая очень зла на Геню и встречать его не собирается. Геня, на всякий случай ещё шарил глазами, надеясь увидеть Раю среди встречающих. Напрасно. Тогда Геню охватил азарт. Ну, что ж, не пришла – сама виновата.
-Девчата, ловим такси. Кидаем вещи и - в ресторан. Гулять, так гулять! Я приглашаю!
Вещи они отвезли к Вале, она жила ближе всех, и Геня мог переночевать у соседа. Не отпуская такси, Гена быстро переоделся в свой свадебный наряд и, этаким настоящим одесским фраером предстал перед подружками. Столько комплементов он не слышал, наверное, за всю свою жизнь.
-Ну, как? Со мной не стыдно идти в ресторан? - с этаким самодовольным гоголем прошёлся перед девчатами. Чего греха таить, Генька сам себе нравился в новом наряде.
- В "Приморский" - скомандовал Геня водителю.
Этот ресторан был наиболее популярным среди студентов. Там они встретили своих однокашников и заняли столик.
- Девчата, выбирайте всё, что вам понравится. Бутылку полусухого шампанского и всё, что они закажут, - это уже, этаким купеческим тоном, обратился Гена к официанту.
Настроение у всех было прекрасное. После нескольких часов на пронизывающем ветру молодежь разомлела в тепле ресторана. У Геньки, правда, всё это время на сердце кошки скребли, но после бокала шампанского, стопки водки и пары бокалов вина, "кошки" разбежались.
Гуляли до закрытия, танцевали. Группы перемешались. Во время танцев, ребята удивлялись, как и где Катя и Валя подцепили Геньку. А как же Рая? На первый вопрос девушки отвечали, а на второй только пожимали плечами. О Рае Геня не произнёс ни слова, даже имени не называл,
К ночи шторм совершенно утих, и все решили идти пешком, благо жили недалеко. Геня проводил девчат и завалился спать. Вино кружило голову и только, когда он лёг, отчаянная тоска охватила его. Он понимал, что совершил большую глупость, может быть, непоправимую. Заснуть не мог. Он повторял на все лады Раино имя, он бредил ею…
Проснулся Геня поздно. Посидел на кровати, раздумывая, в чём ему идти к Рае - в обыденном, или в парадном костюме? Выбрал второй вариант. И совершил очередную ошибку: шёл каяться и просить прощения, как на праздник.
Рая с утра уже всё знала. Причин, для поспешной передачи такой информации было сколько угодно и у кого угодно.
Нет смысла подробно описывать их встречу. Рая была в бешенстве. Она даже не пустила его в дом, а открыла дверь и на пороге высказала всё, что только могла. "Сволочь, подлец, падонок. скотина "– это были самые "ласковые" слова из всех, которыми Рая награждала любимого Генечку. Вылив на него такой "ушат помоев", она не дала Гене произнести хоть слово и резко захлопнула дверь. Острая боль от удара дверью по плечу была незаметной по сравнению с болью душевной. Геня остолбенел. Он даже представить себе не мог какой "великолепной" лексикой владела Рая. И ещё он был поражён Раиным видом: растрёпанные волосы, скривившееся красное от злости лицо, сжатые кулаки, какой-то неряшливый кухонный халат и её огромные, самые Генины любимые глаза, уродливо выпученные и извергающие бесконечный гнев.
Геня не верил, что это Рая, его Рая, которой он восторгался целый год. Он не сразу пришёл в себя. Какое-то время постоял растеряно перед дверью, сделал несколько глубоких вздохов и понемногу вышел из шокового состоянии. Гена был готов к негативной реакции на его появление, ожидал бурю упрёков и даже злость. Но такое…
Рая стояла с другой стороны у двери. Она тяжело дышала и от волнения и от крика. И вдруг, увидела себя в зеркало над умывальником, испугалась и не поверила глазам своим. Это ли она? Вдруг, невольно подумала: "А Генька ли это был?" Она не сомневалась, что это был его стук в дверь. Как натянутая стрела ждала этот стук ещё с вечера. Но первый посетитель был не он, а только источник информации о нём. Она ещё больше разозлилась. Время шло. И вот, наконец, он. Сердце учащёно заколотилось. Открыла дверь, и, как только увидела его лицо, вдруг всё внутри неё взорвалось. Его макинтош и шляпа ещё больше раздражали её, хотя глаза застилала пелена ярости. "Неужели я обругала чужого человека?" ещё раз засомневалась Рая. Появилось желание открыть дверь, убедиться, что это Геня, вернуть его, поговорить. Но услыхала только удаляющиеся шаги. его шаги. Она узнаёт их всегда.
А Генька раздавленный и опустошенный брёл от её дома
Надо было искать квартиру. Его ведь пустили только на одну ночь.
Вспомнил! Катя говорила, что у её дяди освободилась комната на Молдаванке. Геня поехал договариваться с дядей, отвёз вещи и снова поехал к Рае мириться.
Любимая даже не открыла ему дверь. Только прокричала, чтобы он убирался подальше – им не о чем говорить.
"Ладно, чёрт с ней (это было его самое "страшное" ругательство). Я пришёл к ней объяснить всё и помириться. Не хочет, не надо! Пока!" - бормотал он сам себе.
Нет, он не обиделся на Раю. В конце концов, её реакция вполне объяснима. Он, наверное, в подобном случае, тоже психанул бы. Но такую лексику никогда бы себе не позволил. Он вообще не любил ругаться ни с кем. Ему как-то удавалось жить без конфликтов. С Раей, с безумно любимым человеком, он поругался впервые в жизни. Почему-то он все-таки считал, что именно поругался, а не был отруган.
С такими мыслями он отправился к Кате с Валей. Не объясняя ничего, сообщил, что у него есть свободный вечер и пригласил отметить конец последних институтских каникул. Снова вечер провели в ресторане, правда, несколько скромней.
На следующий день Рая в институте не появилась. После второй пары, Геня отправился к ней домой. Открыла ему Наталья.
- Здрастуй, Геня, дэ цэ ты був? Хиба можно так? Рая захворила. Вон на диване. Вы тут побалакайтэ, а я пиду по хлиб, - Наташа накинула куртку и вышла.
- Рая, мы можем поговорить? Что с тобой? – Гена подошёл к девушке.
- Не о чём нам с тобой разговаривать. Я не могу говорить с таким…! – Рая возбуждалась и горячила себя.
- Не надо так. Прошу тебя, выслушай. Давай разберёмся, - униженно просил Геня, пытаясь успокоить Раю.
Но тут она в ответ вскочила с кровати и обрушила на него опять град ругательств
- Пошёл вон отсюда! - закончила она, исчерпав, очевидно, весь запас своего лексического багажа и снова легла на диван.
- Рая! Я понимаю твоё недовольство. Может быть, ты и права. Но кто тебе дал право так со мной говорить?! – возмутился Геня.
- Ты ещё говоришь о правах! Я сказала - вон! Убирайся, я с такой сволочью говорить не хочу, - и Рая отвернулась к спинке дивана.
-Будь здорова! Пока! Не вижу смысла сейчас что-либо тебе объяснять.- Геня выскочил за порог.
Раи не было в институте почти месяц. Геня за это время ещё четыре раза ходил к ней. Она уже так не ругалась, но каждый раз, любая попытка Гени хоть как-то объясниться, снова распаляла её и Рая выгоняла его из дома. Ему казалось, что если бы она хоть раз упрекнула его, то можно было бы конфликт разрешить. Но Рая ни разу ни в чём его не обвинила, ни разу не высказала своих претензий, не говоря уже о выслушивании объяснений. Только ругалась. В последний раз он даже не виделся с Раей. Наталья довольно грубо, что за ней никогда не водилось, заявила Гене, что ему здесь делать нечего. Он понял – это конец.
Рая действительно болела из-за Геньки. Когда Люба рассказала, что с Генькой всё в порядке, она обрадовалась. Но обида заполнила её всю, до каждой клеточки. Такие нервные перепады, вывели её организм из равновесия. Сначала стала болеть голова, при резких движениях появлялось головокружение. Пропал аппетит, сон. Самый мощный стресс с ней случился при появлении Гени. Рая думала, что уже исчерпала своё недовольство и возмущение. Даже появилась надежда простить Геню, Но при мысли об этом её одолевал гнев и простить такое, как она считала, унижение и издевательство она не могла.
У Раи поднялась температура, повысилось кровяное давление. Пришлось вызывать врача. Предполагался микроинсульт, однако, госпитализировать врач не считал необходимым. Просто нужен был покой. Лекарства и отдых помогли - через неделю Рая взяла в руки книгу. Ночные внутренние разборки, противоречия, воспоминания перестали ее тревожить. Она, наконец, успокоилась.
К ней частенько забегала Люба. Она приносила Рае конспекты, держала в курсе институтских дел. Рассказывала, что Геня замкнулся, стал неконтактным, прекратил тренировки. Занятий не пропускал, тщательно слушал преподавателей и писал конспекты. После занятий исчезал.
Появление Раи в институте, против её ожиданий, никакого ажиотажа не вызвал. Она почувствовала отчуждение большинства однокурсников.
При первой встрече с Геней, Рая заметила огонёк радости в его глазах. Он поздоровался, попытался остановиться, но сделал вид, что споткнулся. На лекциях Рая пыталась поймать, привычный для неё, подсматривающий Генин взгляд, Но напрасно. Геня ни разу на неё не глянул. Она заметила, что он похудел, вернее, осунулся, худеть ему уже было некуда. Ходил угрюмый, невесёлый, он стал неузнаваем. Куда делась его бесшабашность, резвость, активное участие во всех играх и забавах на переменах. Чего греха таить. Рае стало его жаль, и чуть-чуть, где-то в глубине защемило. Как Рая ни старалась быть равнодушной к Гене, она скучала по его ласкам и его честной любви.
Оставаться наедине со своими воспоминаниями ей не хотелось. А бывшие обожатели в институте к ней не приставали. Сначала потому, что признали Генин приоритет, а потом из-за недовольства тем, как Рая отвергла Геню. Ему они выражали больше симпатии.
И тогда Рая позвонила Виктору. Он обрадовался, попросил свидания. Они стали встречаться, правда, редко. У него были свои сложности на работе, у Раи -подготовка к заключительной сессии. Так что встречались только по воскресениям.
С Виктором было намного скучней, чем с Геней, но Рая просто нуждалась во внимании к себе. Новый год она встречала с Виктором в компании его друзей в училище. Тогда же у неё с Виктором состоялся серьёзный разговор о статусе их отношений. Близости с ним она пока ещё не хотела. Поэтому на его понятные попытки, поставила условие - только дружба. Потом стало даже жалко, что он легко на это согласился и впредь придерживался договора.
Геня первый раз в жизни новый 1953 год встречал дома в одиночестве.
Финал хроники Гениной первой любви можно закончить эпизодом, случившимся в последние институтские дни.
Дипломы защищены. На завтра назначено торжественное собрание с вручением дипломов и направлений на работу. Во время суматохи с подписными листами в библиотеке и на кафедрах Рая встретила Геню.
- Геня, тебя можно на минуту?
- Да, конечно. А что случилось? - удивился он. В последнее время у них не то, что разговаривать, здороваться не было возможности.
- Ты можешь меня проводить, у меня накопилось много вещей?
- Да, конечно. А когда? У меня осталась всего одна подпись на кафедре оснований и грунтов.
-Давай через полчаса в вестибюле.
- Договорились!
Геня на месте встречи был раньше и ждал её. Рая действительно еле волокла тюк с книгами, конспектами, рулонами чертежей и какими-то мелочами. Он взял это всё, и они пошли. Разговор не клеился. Увидел, что она чем-то взволнована: то смотрит на него внимательно, то быстро отводит взгляд. Войдя в коридор, Геня поставил груз на знакомый, до боли где-то под ложечкой, подоконник. Рая открыла ключом дверь, подошла и вдруг, неожиданно, обняла его и поцеловала в губы. Геня оторопел. А она, наклонив его голову к себе, что-то зашептала. На какое-то мгновение он, как будто, опьянел от знакомых, ещё не забытых, её запахов, от щекотки волос и не сразу разобрал, о чём это она. А Рая шептала:
- Генчура, зайди, дома никого нет.
- Зачем? - удивился он.
Но тут же горячая волна обволокла всего его. Он понял. Он вспомнил такой же шёпот почти полгода тому назад: "не надо, не надо сейчас, потом" и прижал её к себе. А Рая продолжала:
- У меня послезавтра свадьба. Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужем.
Она покраснела и уткнулась носом ему в грудь. Геня приподнял её, сделал шаг к открытой двери, как вдруг его окатило холодным душем. Остановился, опустил Раю, снял её руки со своей шеи и сказал:
- Райчёнок, родной мой, любимый, не надо. Не ломай свою будущую жизнь. Пойми меня правильно. Я слишком тебя люблю. Девственность ещё в цене. Я не зря хранил тебя для себя. Будь счастлива. Пусть ни у кого не будет повода упрекнуть тебя.
- Гень, спасибо, родной, и прости, прости свою дуру. Иди! Иди пока я совсем не сошла с ума! Прощай!– с этими словами Рая вскочила в комнату, дверь закрылась, щёлкнул замок.
Геня хотел убежать. Чувствовал: ещё минута, и он взломает дверь и выполнит её просьбу. Увидел вещи, заглянул внутрь. Среди всякой мелочи заметил удостоверение члена парткома института с Раиной фотографией. Забрал его на память - кто знает, увидятся ли они. Он уезжал на работу в Баку. Рая оставалась в Одессе. Эта фотография оказалась у него единственная на всю оставшуюся жизнь.

Послесловие

Геня остался верен своему кумиру, Мартину Идену. Свою первую любовь спрятал глубоко в душе, и посвятил всю свою деятельность достижению наиболее высокой ступени в карьере - в хорошем смысле этого слова. Он руководствовался основным наставлением отца "Если ты что-либо делаешь, ты должен делать это лучше всех".
Геня писал диплом на тему "Перекрытие залива Кара-Бугаз-Гол". Его проект был взят за основу реального проекта, и Геня получил персональный вызов в Баку, в Каспморпроект. Через три года стал руководителем строительного сектора, но продолжать свою деятельность там не собирался. Для этого у него были, как минимум три проблемы: язык, оседлая работа и работа "в корзинку".
Можно было бы к проблемам отнести и отсутствия жилья. Он жил на дебаркадере в гостинице моряков. Каюта персональная, но в ней не развернуться, и, главное, отсутствовали условия для занятий фотографией.
Геню соблазнили перевестись в технический участок пути Нижне-Днепровского пароходства, начальником изыскательской партии. Его участок был от Запорожья до Каховки. Геня переехал в Никополь. На третий год он уже был главным инженером участка. Работа, во-первых, была творческая, а во-вторых, до 280 дней в году в командировках, и не только по участку, но и по всей стране.
В личной жизни каких-либо серьёзных изменений не происходило. Разве только случайные, отпускные, командировочные и, так называемые курортные романы, ни к чему не обязывающие и не требующие ответственности, Встречались соблазнительные сотрудницы, но правило "там, где ешь, там не гадишь" соблюдалось им беспрекословно. Однажды, в командировке в Каменке,
он познакомился с молодой симпатичной девушкой Раей, врачом-эпидемиологом, тоже командировочной. Она мало чем была похожа на "его" Раю, но именно имя заставило Геню обратить на неё внимание.
Это была невысокая, стройная, даже изящная девушка лет 25 – 27-ми. Это было единственное сходство с её тёзкой. В остальном же - жгучая брюнетка. Глаза огромные с чёрной с золотыми прожилками роговицей. Рот немного крупный из-за постоянной улыбки, редко сходившей с ёё лица. Вот губы, почти, как у "той" Раи были "вкусно" припухшими. Волосы прямые, с угольным блеском, сплетены в одну толстую косу до пояса. Лицо цыганки: смуглое, узкое, с чуть впалыми щеками, нос с лёгкой горбинкой у переносицы, чёрные тонкие брови крыльями в разлёт почти от самой переносицы и чуть ли не до ушей. Головка сидела на длинной тонкой шее. Грудь маленькая, почти незаметная в широкой кофточке. Туловище длинноватое, отчего ноги казались короткими. Вечер они провели в портовом кафе. Ночь - у Гени. На следующий день по рации они продлили себе командировки и трое суток не выходили из каюты. Еду и питьё им приносили дневальные.
Рая уехала в Запорожье, где работала в Облсанэпидемстанции. Она была младшей дочерью врачей. Мать, отец и сестра были лечащими врачами. Ей работа с больными не нравилась – она выбрала профессию санитарного врача. Как и Геня, она по натуре была бродягой, и ей нравились постоянные командировки.
Ещё раз они встретились уже у него в Никополе. Через три месяца Рая позвонила и сообщила, что у них будет ребёнок. Геня тут же помчался в Запорожье, посватался у родителей и они расписались. Свадьбу не устраивали, только отметили это событие в кругу семьи. На следующее утро Геня увёз Раю к себе. Со своими родителями он познакомил Раю только после родов, когда повёз похвастать сыном и женой.
Через весьма короткое время Геню перевели в Днепропетровск в Управление Днепровского судоходства.
Однажды, в 1965 году, Геня попал в Одессу, в командировку в Одесский институт инженеров водного транспорта. Там он и встретил Раю, "ту самую" Раю. Она работала в этом институте, стала кандидатом наук, в СНО разрабатывала тему для докторской диссертации и уже была вдовой.
Рая пригласила его к себе, в трёхкомнатную квартиру на Слободке. Это была небольшая одноквартирная пристройка с малюсеньким палисадником вокруг. Вечером, отправив сына к бабушке, постелила Гене в гостиной. До глубокой ночи просидели они на кухне с бокалами вина и рассказывая о своих судьбах.
Рая вышла замуж за Виктора. Сначала работала в "Черноморморпроекте", затем, пофлиртовав с заведующим кафедрой Одесского института инженеров водного транспорта, поступила в аспирантуру, защитила кандидатскую степень, перешла на преподавательскую работу.
Личная жизнь Раи сложилась неудачно. В 54-м родился сын Саша. Виктор начал спиваться. С работы его выгнали и через четыре года он "сдох где-то под забором". Рая осталась одна. Сын слабенький, всё время болеет. Хорошо, что помогала мать, Наталья. Сейчас мама уже на пенсии. В принципе, Рая довольна. Неудачи личной жизни компенсируются её успехами в осуществлении девичьей мечты - посвятить себя науке.
В своей постели Геня не спал. Сначала, как только они легли, он поцеловал, как когда-то в первый раз, её волосы, такие же пышные, но совершенно с другим запахом - приятным запахом дорогих духов. Затем нашёл ямку под ухом. Поцелуй в губы был не страстным, несколько формальным. Тогда он спустился искать ямку у ключиц. Её не оказалось - заплыла жирком. Грудь вообще была не та: стала рыхлой и расползлась. Геня попытался "собрать" груди, и "как тогда" уткнуться носом и губами между ними, - не получилось. Спустился к животу. Пупок "утонул" в жиру. Дальше Рая не выдержала. Схватила его голову, притянула, "как тогда" к себе и обхватила его ногами. Всё произошло как-то суматошно и очень быстро. Геня не смог её почувствовать - Рая казалась пустой. Помолчали какое-то время. И тогда Геня начал ласкать сызнова, закрыв глаза, "как тогда". Рая задрожала, напряглась, и они снова слились. Это было очень долго и очень по-настоящему,
Утром они позавтракали и отправились в институт. Следующую ночь каждый спал у себя. Никто никого не тревожил. Расстались они сухо, официально, даже без поцелуя. Но прежде, чем повернуться и уйти, Геня увидел её влажные глаза и блеснувшие слезинки в уголках.
Совесть его молчала. Нет, это не было изменой жене Рае. Это была форма полного прощания с "той" Раей. Он не перестал любить первую Раю, просто любовь стала иной. Как к родителям, как к путешествиям, вкусной еде и т.п.
Следующий и последний раз они увиделись 1983 году на тридцатилетней встрече выпускников. Геня тогда уже жил в Киеве и работал главным специалистом в Министерстве речного флота УССР. Он достиг потолка инженерной карьеры. Администратором Геня быть не мог, а науку не любил. Он мог и без науки похвастаться двадцатью четырьмя патентами на изобретения и более сотни свидетельствами на внедрении усовершенствований в технику, технологию и экономику отрасли. А ещё сыном и двумя дочерьми.
На встречу Геня приехал с женой и сыном на своей машине. Две младшие дочки остались с бабушкой. Остановились они у Раи с целой группой иногородних бывших однокурсников. Женщин Рая на ночь уложила в доме на всех кроватях и на полу. Мужчины спали в палисаднике и в автомобилях. Но для сна времени почти не оставалось.
Обе Раи встретились спокойно. Обе знали друг о друге почти всё, разумеется, кроме встречи тогда, в 65-м.
Много лет спустя, о смерти Раи Геня узнал через четыре месяца после похорон. В результате серьёзной операции его направили на реабилитацию в Одессу в курорт "Куяльник". В доме у Раи он застал только внучку Лену. Она рассказала, что отец умер давно, почти так же, как дедушка Витя, только от наркотиков. За месяц до смерти бабушки Раи они похоронили прабабушку Наташу. Их похоронили рядом. Рая умерла от опухоли мозга.
Накануне смерти бабушка Рая просила Леночку разыскать Геню, уверенная, что только он спасёт её. Лена Геню не нашла. Ничего удивительного: именно в день раиной смерти и в те же часы он лежал на операционном столе под общим наркозом, и врачи копошились в его внутренностях.
Геня поехал на кладбище, положил цветы на оба, ещё рыхлых холмика с крестами и долго стоял, обнявши за плечи, прижавшуюся к нему Леночку, как будто свою внучку. Он простил Рае всё. И, чтобы земля им была пухлой и память вечная, по еврейскому обычаю у их ног положил по камешку.
Да, первая любовь, как впервые спетая песня. Возможно, она ещё будет исполняться, лучше или хуже, но не так, как в первый раз. Первая любовь, как и первая песня неповторимы.

Конец.

.

.