Стул

Стою смиренно, как Атлант,
У окон в бледной поволоке,
Где неприкаянный гигант
Ломает тяжестью мне ноги.


Скриплю зубами, но стою.
И это больно, уж поверьте,
Я эту боль давно терплю,
И дотерплю до самой смерти.


Когда наездник верный мой,
Под тяжбой собственной печали,
Толкнет меня босой ногой
И телом бренным покачает,
Уж тут то я и посмеюсь...
И не посмею огорчиться.
Но он не мыслит торопиться,
А я боюсь, что не дождусь.


Вы спросите — "За что так строго?",
А я отвечу без стыда:
Я был когда-то древом стройным,
А стал подобием раба.


Ведь даже раб — слуга без воли,
Имеет право умереть.
А я живу, скрипя от боли,
В надежде кару лицезреть.


Но мой тиран себя жалеет —
Боится прыгнуть в пустоту.
И снова тело его млеет,
И снова руки мнут петлю,
Под тихий хруст моих костей...
И коль его нога твердей,
Придется жертвовать своей...


(звук ломающейся деревянной ножки)