Ханша Тавда или легенда о Тавдинских пещерах

Никто не помнит точно и когда
жила в горах сварливая Тавда.
Злой скрягой средь людей слыла в миру,
Но, жадность не могла унять хандру.


Считала день и ночь она добро:
Скотину, упряжь, птицу, серебро.
Понурые бродили рыбаки -
Давно уж рыбы не было в реке.


Охотники повыбили всю дичь,
Марала, кабарги не слышен клич.
А ханше мало, с каждым днём всё злей,
Придумала, как сделать побольней.


Сказала: «Если дань не будет в срок,
Побольше вам накопится оброк.
Всех ваших сыновей возьму в полон!»
По всей округе тут раздался стон.


Нет ничего ценней для матерей
Чем жизнь и счастье собственных детей.
Никто не знал, как ханшу укротить.
Казаться стала тонкой жизни нить,


Но люди пришлые явились в те места:
Муж да жена, как списаны с холста.
Муж, Манжерок, гончар был хоть куда -
Всегда в кувшинах свежая вода.


Жена-Катунь, и вовсе чародей,
Прославилась плетением сетей,
Уменьем вышивать поля ковров
И людям не жалеть своих даров.


О них скатилась слава по горам,
Прибилась прямо к ханшиным ногам.
Оброком та смутила их большим,
Но Манжерок давно неустрашим!


Пришли к Тавде, в назначенный им срок
И принесли малюсенький оброк.
У мастера в руках кувшин без дна,
У мастерицы – сеть, дыра одна.


- Сюда войдёт кумыса сколько есть,
А рыбы сетью выловишь – не счесть,
Озера, реки ей опустошишь
И хоть тогда, быть может, замолчишь!


Тут поняла Тавда, в конце концов,
Что мастера смеются ей в лицо
И, посох заколдованный схватив,
Коснулась Манжерока, обратив


В большое озеро. Катунь – бежать,
Но посохом красавицу та хвать!
Успела крикнуть мужу лишь: «Прощай!»
И иглы обронила невзначай,


Какими вышивала много лет,
И вместо них как будто бы в ответ
С тех пор чилим в том озере растёт.
Несчастлив станет, кто орех сорвёт.


Ну, а Тавда так топнула ногой
От смелости и вольности людской,
Что вздрогнула и треснула земля
И дыры, словно люки корабля


Открылись, и со всем своим добром
Она исчезла. В небе грянул гром.
Так ханша жадная, не зная меры,
Открыла путь в Тавдинские пещеры.