Давно уже не тот

Меня всю ночь терзали сновиденья.
То в жар бросало, то в холодный пот.
Меня душили смутные сомнения,
Что я давно совсем уже не тот.

Не тот простак, который свято верил
В благую весть, в знамение креста.
Видать, чужой я лапсердак намерил.
Видать, не в те таращился уста.

Взахлеб читал каноны тихой веры.
Церковный звон на ноты разбирал.
Хоть не узрил, где зад там или перед,
И благодати так и не познал.

Но замечталось вклиниться в святые.
Сразила сердце пагубная рать.
Замнилось, будто лики расписные
В свои ряды меня не против взять.

И я давай несчитанные свечи
Таскать охапками под образа,
Пока в один паскудный зимний вечер
Не потекли на трассе тормоза.

Я бросил газ и выдавил сцепление.
Замяв упоры, вывернул руля.
Но не хватило одного мгновенья
И понесло под самосвал меня.

Когда зажили переломы ребер,
Вернулись память, зрение и слух,
Я обладателем стал сотни разных фобий,
Хоть интерес к святому не утух.

Ведь был у Бога, а вернулся к жизни.
Знать, праведен, а, может, и блажен.
Знать, умыслы мои, хоть и капризны,
Но цель приблизили на целую сажень.

Я Патриарху накатал прошение
Зачислить в так желаемую рать.
А он сказал: - Ты грешен искушением
И потому святым тебе не стать.

А самосвятом, вроде, неудобно,
Хоть я сумел и в общем-то достиг
Высот монахов в ранге преподобных,
Грехами выпекая звонкий стих.

Но не напрасно истязал я душу.
Не зря в церквях поклоны отбивал.
Теперь я знаю - сам лапшу на уши
Я тихой вере вешать позволял.