Записи сэра Фарона. Странности близ Вороньки

1812 год. 25 сентября.
Я сэр Фарон, капитан 25 диверсионного отряда, осмелюсь доложить вашему величеству Императору, что наш отряд в составе пятидесяти боеспособных единиц и двадцати раненых солдат отстал от основного состава великой французской армии. Из-за большого количества раненых мне пришлось отдать приказ о привале в ближайшей деревне. Сегодня, двадцать пятого сентября, мой отряд занял укрепленную деревню на небольшом холме в лесу, не далеко от небольшой реки. Ваше величество прошу, не сочтите сей поступок за трусость, мои люди выбились из сил, я вынужден был совершить привал, дабы предоставить солдатам возможность для отдыха. В этой деревне мы организовали полевой госпиталь для лечения раненых. В связи с крайне удачной позицией деревни я прошу вас дать мне возможность сделать из деревни оборонительный пункт, дабы в случае отступления остальные отряды могли отступить в укрепленное место.

1812 год. 28 сентября
Мы заняли оборонительную позицию. Укрепили оборонительные стены, приступили к лечению больных.

1812 год. 31 сентября.
Я получил ответ на мое первое письмо и искренне благодарю вас за положительный ответ на мою просьбу.
В этом письме докладываю общую обстановку.
Мы распределили всех людей по избам, а так же распределили запасы: еды, пороха, оружия и медикаментов. Разместили дополнительные оборонительные укрепления по периметру деревни.
Идут уже пятые сутки, с тех пор, как мы прибыли в Вороньку. Первые трое суток все провели без сна, распределяя запасы, укрепляя позиции и помогая раненым. Четвертая ночь прошла беспокойно, солдаты всю ночь слышали странные, неестественные шорохи. И вот сегодня ночью все снова слышали эти шорохи, я послал десять человек на осмотр периметра, но они ничего не нашли, хотя шорохи продолжались все время поисков, и прекратились лишь с рассветом.

1812 год. 3 октября.
Этот шорох сводит с ума, он въедается в мозг, словно забитый в голову гвоздь, причиняя такую же боль и странное беспокойство. По просьбам людей я отдал приказ расставить по всему периметру капканы.
Теперь какое бы существо не издавало этот шорох, точно попадется в наши руки. Оно не сможет пройти мимо нас, я уверен в этом, так же были сформированы ночные отряды, прочесывающие прилегающую местность ночью, в поисках того же источника звука.
А пока ситуация со странностями не прекратится, я убедительно настаиваю не подходить к нашей позиции.

1812 год. 8 октября.
Спешу доложить, что территория безопасна. Пять ночей усердной работы принесли плоды. Источником звука оказалась стая волков. Видимо на прилегающей к деревне территории, много живности и поэтому волки часто выходят на охоту.
Все пять пойманных особей были мужского пола, а значит, что неподалеку должны оставаться остальные члены стаи.
Из одного волка мы собираемся сделать чучело, как трофей из русских лесов.
Есть и еще одна хорошая новость, через лес окружающий Вороньку, есть всего одна тропинка, судя по всему она ведет к Саратову. Мы не можем не воспользоваться данной возможностью, и приготовили диверсионный отряд из тридцати человек. Они не ожидают такого удара, мы застанем их врасплох и надеемся на то, что встретим под утро наши войска.

1812 год. 17 октября.
Ночь прошла спокойно, старых звуков более нет, что доказывает мою теорию, об обычной стае волков. Люди наконец выспались, после бессонных ночей.
Ночные отряды все еще действуют в целях безопасности. Мы полностью готовы к встречи дружественных войск.

1812 год. …
Вновь пишу вам Ваше Величество. Шорохи вновь возобновились, прошло уже семь дней, и люди не спали еще ни одной ночи, все выжаты, словно тряпки. У некоторых людей повредился рассудок, они твердят о каких-то ночных человеческих силуэтах, которые в несколько раз больше и массивнее обычного человеческого тела, это все конечно глупости вызванные недосыпом.
Я распорядился выставить 30 людей в ночные караулы, они должны прочесать местность и найти этот гребаный звук. Я сам пошел на поиски во главе отряда, поскольку в большей степени заинтересован в том, чтобы отыскать источник, ведь мной движет не только желание побыстрее устранить его, но и научное любопытство.
Во время похода на нас напали русские крестьяне. Их было чуть более сорока, и их вооружение состояло из вил и заточенных лопат, это просто забойный скот, который несмотря на то, что знает о грядущей гибели, покорно идет под пулю. Но что-то есть в их глазах, какой-то запал. Кроме забавы они вызывают уважение, бросаться на крупный отряд вооруженный огнестрельным оружием, это верная смерть. Неужели они так преданны стране? Я велел выкопать яму и сбросить все трупы туда, это лучше чем оставлять их гнить в лесу.
Во время боя было ранено несколько человек, они уже в полевом госпитале, их здоровью ничего не угрожает.
В результате наша вылазка оказалась бесполезной тратой времени, звуки становятся только громче.

1812 год. …
Новая ночь, все люди кроме больных, бродят вокруг периметра словно мертвецы, пытаясь хоть что-то разглядеть. Я отдал приказ собрать все мягкие вещи и обить ими стены нашего импровизированного госпиталя, это хотя бы частично приглушит доносящиеся снаружи звуки.
Я сижу в кабинете и вновь пишу письмо об обстановке. Луна на небе почти полная, и наконец, я уловил увиливающую от меня закономерность, звуки становятся все громче и ближе по мере роста лунного диска, уже завтра, послезавтра луна будет полностью видна.
Не смотря на трудности, при необходимости мы постараемся принять некоторую часть войск или отправить подкрепление, но уйти из этого места я просто не могу, этот губительный интерес пригвоздил меня к местности.

1812 год. …
Мы не смогли даже среагировать, они… они напали внезапно, стремительно словно пушечное ядро. Всего за одну ночь они убили всех, но я успел спрятаться в погребе под кроватью, они меня не нашли. Я измазался грязью, чтобы сбить запах, видимо это помогло. Их было всего пять, но они убили всех, даже раненых, я до сих пор не могу понять до конца, кто или что это было. Нападение произошло в полнолуние. Ровно в двенадцать часов часовые заметили несколько фигур, они быстро приближались. Часовые открыли огонь, я вышел на периметр, и был в шоке от увиденного, силуэты бежали к нам не замечая никаких препятствий, они сносили толстые деревья всего одним взмахом руки. За несколько секунд, они преодолели расстояние в несколько сотен метров. Их тела были массивны, покрыты шерстью, но несмотря на это прослеживался четкий, мощный мышечный рельеф.
Все выбежали на улицу, способные держать оружие открыли по ним огонь, но все было тщетно. Пули, словно ударялись о сталь, отскакивая от тел этих существ, не оставляя даже крошечной царапины. Люди бросились прочь, в рассыпную, словно птицы которых спугнули на площади. Я успел их разглядеть, возможно поверхностно, но все же. Эти существа были под два с половиной метра в высоту, очень мускулистые, покрыты шерстью, каждый отличался от другого по цвету, были и черные и коричневые, разобрать было сложно. Их морды напоминали демонических гончих самой смерти, волчье строение черепа, огромные клыки и оскал.
Они разрывали людей словно это были куклы, вырывали головы из тела прямо с позвоночником. Я видел, как один из них накинулся на Орлина, сначала он вырвал ему руки прямо из плеч, на концах этих обрубков болтались куски мяса и обрывки вен, вся земля была залита кровью. Затем он распорол ему брюхо, и начал выжирать кишки и все содержимое, а затем, взялся за череп, вырвал его прямо из тела, вместе с большей частью позвоночника, и бросил его в сторону.
Я унижен, бесконечно корю себя за свою трусость, я спрятался здесь и сижу, весь обмазанный грязью, я еще не выходил на поверхность. Даже не знаю сколько я здесь сижу, возможно уже сутки… (неразборчивый подчерк)
У меня осталась одна пуля и пусть я буду трусом, но я вынужден это сделать, сделать…
Дальнейшее чтение письма не представляется возможным, чернила смешались с обильным количеством крови, сейчас остаток письма представляет засохшее темно красное пятно с едва различимыми чернильными разводами.