Ужас в «Зелёном доме»

(Ещё одно приключение доктора Касиса, известного читателю по «Кровавой монограмме». – Авт.)

Текст на визитной карточке, вручённой владельцу «Зелёного дома» в полдень 15 июля, был на редкость лаконичным:

«Д-Р КАСИС,
ЧАСТНЫЙ КОНСУЛЬТАНТ».

«Зелёный дом» стоял на перекрёстке Канонирской и Новоаббатской улиц. Своё название он получил благодаря несколько уж слишком обильным настенным украшениям из керамики оттенка нефрита и облицованным синевато-зелёным мрамором косякам и карнизу парадного входа. Шедевр югендстиля или триумф безвкусицы – мнения здесь разделились – он был возведён в 1905 году на месте сгоревшего дотла средневекового оратория, в котором, впрочем, лет триста или четыреста не отправлялось богослужений.

- Я счастлив, что Вы пришли, доктор! – воскликнул владелец, дородный индиец лет пятидесяти, сжимая руку невысокого смуглого человека с орлиным профилем и густыми отливающими металлом усами обеими собственными. – Вы даже не представляете себе, насколько это для меня важно! Вы сможете бесплатно обедать в моём ресторане, когда только пожелаете!

- Не премину воспользоваться Вашим радушием, господин Матур, - ответил Касис, которого поведение индийца немало забавляло. – Уверен, что у Вас восхитительная кухня. Однако Вы меня обяжете, если скажете, что я могу для Вас сделать.

- У Вас есть дети, доктор?

- Нет.

- К сожалению, богам не было угодно ниспослать мне сына, но взамен они наградили меня дочерью. Шанти – прекрасная девушка. Очаровательная. Красивая, умная, очень воспитанная – совершенно по-европейски, надо сказать, играет на саранги, и к тому же...

- Господин Матур...

- Да-да-да-да-да. Ближе к делу. Видите ли, мать Шанти, моя бедная Азизун, принадлежала к роду раджей Сарната. Она была первой сарнатской бегумой, вышедшей замуж вне своей касты.

- Вы говорите – была? Ваша жена умерла?

- К несчастью, да. Ещё в Люкноу, вскоре после рождения Шанти. Конец Азизун был страшным – её растерзали собаки, вернее, пишачи* в образе собак!
(*Демоны индуистской мифологии).

- Боже милосердный!

- То же самое произошло с её матерью. Над женщинами этого рода, доктор, тяготеет какое-то проклятие, связанное с собаками. Я думал, что обману рок, уехав ради дочери из Индии. Но пишачей не так-то легко провести. Над головкой моей маленькой Шанти... – голос Матура дрогнул.

- Что заставляет Вас думать, что Вашей дочери угрожает опасность?

- Пусть лучше она сама Вам всё расскажет. Шанти!

Послышались лёгкие шаги босых ног, и в гостиную вошла молодая женщина в чоли дорогой выделки. Невысокая и стройная, она действительно была очень красива. В её больших чёрных глазах читался страх.

- Доктор, познакомьтесь с моей дочерью, - сказал Матур. - Шанти, это доктор Касис, замечательный человек, просто замечательный, знаменитый исследователь, корифей тайных знаний. Ничего от него не скрывай. Он отведёт напасть.

Шанти сложила ладони в анджали**.
(**Индийский приветственный жест).

- Господин Матур преувеличивает мои скромные возможности, - произнёс Касис с улыбкой. – Но, может быть, я сумею Вам помочь.

- Отец, наверное, сообщил Вам, доктор, что случилось с моими матерью и бабушкой. – Низкий, чуть хрипловатый голос Шанти слегка дрожал. – Не знаю, сказал ли он, что обеих настигла ужасная смерть, когда им было двадцать семь лет. Завтра мне тоже исполняется двадцать семь.

Неделю назад, ложась в постель, я впервые услышала отдалённый собачий лай, доносившийся откуда-то снизу. Лай был очень странным – таким, как если бы несколько собак пытались петь. С тех пор этот звук раздаётся каждый вечер, иногда громче, иногда тише, и я всё время ощущаю на себе чей-то пристальный взгляд.

- Вы тоже слышали лай? – спросил Касис Матура.

- Только однажды – вчера, когда стемнело. Очень страшно.

- Вы уверены, что это не был какой-нибудь бродячий пёс, ошивающийся возле дома?

- Никоим образом. Лай звучал гулко, словно в закрытом пространстве, и несомненно шёл из погреба. Причём лаяли два или три зверя.

- А погреб Вы осматривали?

- Нет. Утром я хотел было туда спуститься, но не решился. Доктор, уверяю Вас, там и в помине нет никаких собак. Это пишачи!

- Всё же необходимо его осмотреть.

- Конечно, доктор, как Вам будет угодно.

Доктор Касис вытащил из своего саквояжа предмет, похожий на камертон, и крупнокалиберный револьвер. Побледневший Матур что-то сказал дочери на хинди. Она вышла и вернулась с ключом и фонарём.

В подвал «Зелёного дома» вели древние истёртые ступени – единственное, что осталось от уничтоженного пожаром оратория. Стены погреба покрывала штукатурка, кое-где облупившаяся от сырости. Там проступала почерневшая кирпичная кладка. В одном месте, где отвалился большой кусок штука, виднелась выцветшая, полустёртая роспись – обутые в пулены ноги и подол рясы. Под изображением имелась надпись, тоже сильно попорченная временем; можно было разобрать лишь несколько буквосочетаний:

...nctus... ri... orus... nitor...

По лицу доктора Касиса пробежала тень.

- Невероятно, - прошептал он.

- Вы не сможете помочь? – простонал Матур, ни живой, ни мёртвый от страха. – Что нам делать? Бежать? Скажите, что нам делать?

Касис сделал ему знак замолчать. Камертон вдруг зазвенел сам собой и затих на пронзительной высокой ноте.

- Идёмте, господин Матур, - сказал доктор.

- Не предавайтесь отчаянию, - заговорил он, возвратившись в гостиную. – Я должен навести кое-какие справки. Завтра к вечеру я навещу Вас опять, и, видимо, нам придётся принять бой.

- Может быть, нам лучше съехать? – спросил Матур. – Поселиться в какой-нибудь гостинице?

- Это бесполезно. Если налицо совпадение, которое я подозреваю, то действующие здесь силы найдут вас повсюду.

- Какое совпадение?

- Об этом позже. До завтра, Шанти. Господин Матур.

На следующий день доктор Касис посетил городской архив и библиотеку Колониального музея. Хотя, несмотря на упорные поиски, узнать ему удалось не так уж много, сведения, почерпнутые доктором, подтвердили его догадки с безжалостной очевидностью.

Ораторий, некогда стоявший на месте «Зелёного дома», сгорел в результате умышленного поджога. Поджигатель, некий Мокарт, был обнаружен и арестован, но суда над ним не состоялось – его признали душевнобольным, и он закончил свои дни в приюте для умалишённых. В городском архиве нашёлся его дневник. Содержание дневника выдавало некоторую оккультную осведомлённость автора, но лишь несколько обрывочных фраз имели отношение к совершённому им преступлению:

«Орат. на Канонирской! Паз. = Св. Хр. Дурачьё! Разорю вертепы дьявольские!»

В Колониальном музее Касис отыскал миниатюры на джутовой бумаге, посвящённые одному эпизоду истории княжества Сарнат. Рисунки сопровождались пояснениями на хинди, которым доктор не владел, однако в сочетании с кратким рассказом в редкой «Антологии удивительных преданий туземцев Британского Раджа» сэра Ричарда Томпсона, изданной в Лондоне в 1817 году, они проливали свет на устрашающую картину.

Незадолго до наступления темноты доктор Касис снова появился в «Зелёном доме». По словам его насмерть перепуганных обитателей, накануне вечером призрачный лай звучал небывало громко и отчётливо. В прекрасных глазах Шанти стояли слёзы, и её полные губы дрожали.

Доктор произнёс несколько ободряющих слов и начертил на паркете гостиной две пересекающиеся пентаграммы, одну белым, другую – синим мелом. Вокруг рисунка он расставил дюжину серых свечей.

– Как только раздастся лай, встаньте в чертёж так, чтобы одна Ваша ступня оказалась в центре белой звезды, а вторая – в центре синей, - сказал Касис Шанти. - Ни в коем случае не двигайтесь. Как бы Вы ни испугались, когда появятся кин... пишачи, не двигайтесь! Я с Вами. С Вашего позволения я закурю.

Он запыхтел трубкой. Наступило мучительное ожидание. Шанти присела на пол и запиликала на саранги – индийской лютне. Гостиную заполнил странный звук, похожий на человеческий стон. Матур, сидевший в плетёном кресле индийской работы, кивал головой в такт томной тягучей мелодии, что-то бормоча себе под нос.

За широким окном последние лучи заката, сверкавшие на дерриках гавани и заводских трубах, погасли. Касис зажёг свечи. Минуту спустя до его ушей донёсся заливистый, протяжный лай.

- Слышите?! – вскричал Матур, вскочив на ноги.

- Шанти! – спокойно сказал доктор, выхватив револьвер.

Стеснённо дышащая девушка встала в чертёж на полу, следуя указаниям Касиса. Лай действительно звучал так, словно пара собачьих глоток пыталась исполнить стройное песнопение, и раздавался совсем близко – его источник без сомнения находился в погребе.

- Они идут, - произнёс Касис. – Помните, Шанти, ради всего святого, не...

Он не договорил, ибо в это мгновение тёмное окно заслонили два уродливые, не имеющие названия существа. Закутанные в подобие монашеских сутан, они были сложены наподобие рослых, дюжих людей – но людей с лишенными шерсти головами псов-волкодавов. Из раскрытых пастей, усеянных огромными острыми зубами, вырывались раскаты вселявшего жуть оглушительного лая.

Касис выстрелил. С леденящим душу воплем, напоминавшим вой раненой собаки, одно из чудовищ рухнуло на пол. Второе ринулось на доктора. Он снова нажал на спусковой крючок.

Но револьвер дал осечку.

Собакоголовый повалил Касиса на пол рядом с пентаграммами, норовя вцепиться клыками доктору в горло. Человек и псоглавец стискивали друг друга в объятиях, катаясь по паркету на манер соперников в вольной борьбе; Матур, проявивший неожиданное присутствие духа, швырнул в чудовище тяжёлый стул, но его ножки вклинились между сплетёнными телами, лишь затруднив Касису движения. Внезапно псоглавец выпустил доктора из мёртвой хватки.

Задев белую пентаграмму спиной, Касис нечаянно стёр один из лучей меловой звезды. Защита была разрушена!

Зубы псоглавца впились девушке в плечо, а когти разорвали окровавленную ткань чоли. Злобное рычание чудовища потонуло в истошном крике ужаса и боли. Мгновение отделяло Шанти Матур от предначертанной роком смерти.

И в это мгновение доктор Касис бросил в псоглавца горящую свечу. Пламя охватило одеяние чудовища. Оставив Шанти, страшный убийца выпрямился и замахал руками, пытаясь сбить огонь. Изо всех сил Касис обрушил ему на голову стул. Треск разламываемой твёрдой древесины и хруст черепной кости слились в заключительный аккорд многовекового ужаса...

- Одна из ранних христианских легенд, - начал доктор Касис, сидя у изголовья столь же бледной от потрясения, сколь и от потери крови, но живой Шанти, - повествует о святом Христофоре, или Репреве, выходце из некоей дальней страны, якобы верой и правдой служившем Христу и распространявшем его учение среди своего народа. Как правило, святой Христофор на иконах изображался с собачьей головой.

Невдомёк легкомысленным монахам, канонизировавшим Репрева, было то, что этот «святой» на самом деле являлся демоном, посланным Сатаной, чтобы искусить Спасителя. В Вавилоне его знали под личиной Пазузу, собакоголового повелителя ветров, который насылал засуху и голод, а в дождливый период - наводнения. Он был королём племени кинокефалов, людей с собачьими головами, населявшего область в Индии, сопредельную с Сарнатским княжеством. Кинокефалов описал ещё грек Ктезий, а впоследствии – и Марко Поло. Персам же они известны как гули.

Индийское предание рассказывает, что однажды воинственные кинокефалы выступили в поход на Сарнат. Разразилась страшная битва, в которой погиб и раджа Сарната, но псоглавцы были разбиты, и сам Репрев оказался в плену.

Отправляясь по обычаю сати за супругом в погребальный костёр, молодая вдова раджи приказала казнить чудовище. Но прежде, чем меч такура отсёк голову Репреву, тот успел наложить проклятие. «Тебе сейчас двадцать семь лет», сказал Репрев. «Знай же, что как ты идёшь на смерть в этом возрасте, так погибнут и все будущие женщины твоего рода. Все будут убиты моими подданными в отместку за меня». Из-за любопытного сдвига мышления казнь злобного кинокефала превратилась в европейском сознании в подвижничество святого Христофора, а в Сарнате, где хроники были похищены во время завоевания княжества Бабуром, об этом и вообще позабыли, списывая исполнявшееся каждый раз проклятие на деяния пишачей.

Sanctus Christophorus punitoris – «Святой Христофор Мститель», гласила надпись в крипте, ставшей Вашим погребом. По решительно невероятному стечению обстоятельств, господин Матур, Вам выпала участь приобрести дом, выстроенный на месте оратория, который был посвящён истребителю рода Вашей покойной жены.

- Я продам этот нечестивый дом, - заявил Матур. – Мы не можем здесь больше оставаться.

- Дело, разумеется, Ваше, - сказал Касис. – Но с проклятием покончено. Молния редко бьёт дважды в одно и то же место. Силы же Зла – никогда.