Уговор

Вода за бортом была теплой, точно парное молоко. Млада зачерпнула в пригоршню и, звонко смеясь, окатила стоящего у руля лодки мужа. Тот погрозил ей пальцем:

- Но-но, не балуй у меня! А то уши надеру!

Но серые как грозовая туча глаза задорно блеснули, а губы против воли растягивались в улыбку. Нечасто людям приходилось видеть, как улыбается Кремень - суровый, прокаленный сотней битв вояка. Лучший друг и советник лихого князя Светозара, не раз прикрывавший его собой в бою, и за то любимый без меры. Князь в гриднице его с собой сажал по правую руку и в важных делах совета не стыдился испросить. Знал - не подведет его побратим. Вот и в этот раз позвал его к себе и особое дело поручил, какого чужому не доверишь...

Сзади заскреблось и тихонько заскулило. Млада не утерпела - обернулась. И тут же пожалела. С большой железной клетки, прочно закрепленной ремнями, сползло черное покрывало. И смотрело из-за толстых прутьев вовсе не чудище, о каком весь городок-детинец недавно шептался. Глядел на Младу парнишка, годков от силы десяти. Худющий, бледный точно немочь. На голом, еще совсем детском теле места живого было не различить - сплошь синяки да кровоподтеки. Шею сдавливало железное кольцо ошейника с выдавленными на нем рунами. Из-под ошейника ручейками бежала кровь. Млада от жалости закусила губу. Младший братец Василек сразу вспомнился - а если бы его так, в клетку да на цепь...

- Не смотри, Младушка! - суровый голос мужа разбудил спавшего на ее коленях сынишку. Олешик проснулся и тихонько запищал-замяукал. Млада склонилась над ним, замурлыкала, успокаивая. Кремень обернулся и кулаком погрозил сидящему в клетке:

- У-у-у, я тебе, погань! Нехристь окаянная! Вот погоди - до острова прибудем, Лыто с тебя шкуру-то живо сдерет...

Парнишка съежился и отполз подальше, насколько клетка позволила. Млада вздрогнула - Лыто, живущий на островке монах-отшельник, славился своим жестоким нравом. Ходили байки, что давным-давно он, еще при старом князе, ходил по нечисть. Лично вешал, свежевал и сжигал заживо всех, кто в глазах народа запятнал себя "делами нечистыми". Ведьмы, староверы, лесные отшельники-маги - сейчас уже трудно было сказать, сколько из них были и правда "виноваты", а кто попал под горячую руку сурового борца с нечистью случайно. Не выжил ни один. Значит, и этого парнишку ждала страшная участь...

А ведь с виду - человек, как человек. Только на голой, исполосованной княжеским хлыстом спине шли странные отметины. Будто две глубокие борозды от лопаток и вдоль поясницы.

- Любый, может, отпустим его? Смотри - дите еще совсем... а если ошибся пресветлый князь? - сердце, недавно познавшее счастье материнства, пронзила острая жалость. Кремень покачал седой головой:

- Это личина и только. Спину видела? Где полосы идут, там он крылья расправляет, как мышь летучая. Это сейчас бедного-несчастного из себя изображает - ошейник, вишь, железный; обратиться ему не дает! А снимешь - враз клычища выпустит и тебе же в благодарность горло порвет. Кровь твоя ему силу даст непомерную. И сыном нашим закусит - любят они деток малых...

Млада вздрогнула и на всякий случай покрепче прижала к себе сынишку. Муж, поди, знает, что говорит - он этой погани столько уже извел, вместе с князем! Только глупое сердце продолжало болеть - зря она напросилась в этот раз с любым в море. Но солнышко так ласково светило, а до острова отшельника всего-то ничего плыть. К вечеру домой вернутся. Вот только клетки с ее страшным грузом уже не будет в лодке.

До острова оставалось совсем немного, когда лодку тряхнуло так, что Млада едва не слетела в воду. Еле успела крепче прижать к себе испуганно запищавшего сынишку, а другой рукой вцепиться в борт. Судя по воплю сзади, пленнику в клетке тоже неслабо досталось. Кремень сдавленно выругался и вывернул правило, но лодка, точно взбесившись, снова брыкнулась, как необъезженный конь. Течение? Но откуда? Кремень ходил по этим водам сотни раз и знал каждый камушек, каждую волну. Не иначе, злые силы пришли на помощь своему детищу, запертому в клетке! Ну нет, пусть и не надеются!

Еще недавно спокойные, точно ласковые котята, волны теперь бешено кидались на лодку, брызжа горько-соленой пеной. Руль выворачивался из рук, как живой - Кремень лишь стиснул зубы: врешь-не возьмешь! Солнце куда-то пропало; злой ветер яростно рвал паруса, швырял пригоршнями воду в лицо. Сзади раздался жалобный голосок молодой жены. Угораздило же ее с собой взять. Побаловать захотел, порадовать прогулкой... вот и порадовал, старый идиот!

- Любушка, тут вода... утонем! - Млада всхлипывала от страха. Эх, был бы он один! Сам Кремень ничего не боялся - семью страхами пуган был. Но стоило подумать, что будет с ними: его Младушкой и крохотным Олешкой - каменное сердце будто молнией пронзало.

- Сына в люльку и воду вычерпывай! Ковш возьми! - рявкнул он как можно громче, сплевывая пену. Млада суетливо опустила Олешку в укрепленную на лодке корзину и застегнула ремешок. Потом дрожащими руками схватила берестяной ковш и принялась судорожно вычерпывать воду. В воздухе нарастал низкий, противный гул; от него резало уши и болела голова. Лодку швыряло и крутило, точно затягивая в водоворот. В какой-то момент Кремень почувствовал, как руки отрываются от правила и его кидает куда-то назад. Он ударился головой о твердые доски и в глазах почернело.

Затылок ломило, точно по нему дубинкой ахнули; веки заливал теплый клей. Кремень с трудом открыл глаза. Пришлось выждать, пока тошнотворная круговерть уляжется, и липкий ком уйдет из горла. Он лежал головой на теплых Младушкиных коленях, лодку медленно покачивало на волнах. Рядом тихонько хныкал охрипший от плача сын. Живы, значит... но почему Младушка смотрит куда-то на нос лодки? Лежавшая на его лбу ладошка была холоднее льда.

Кривясь от боли в затылке, Кремень осторожно повернул голову. И сам похолодел.

Лодка продолжала мерно покачиваться посреди океана. Вздымающиеся вокруг нее волны бились в невидимую преграду и разлетались пенистыми брызгами. Но ни одна не могла добраться к людям. Внезапный шторм бушевал снаружи прозрачного кокона - внутрь же не проникало даже шума. Звенящая тишина, казалось, только усиливала головную боль.

Но не это напугало до колик старого, прожженного воина. На борту лодки, опустив вниз прозрачный, переливчатый хвост, сидела девочка.

"Русалка? Или Сирена? Непохоже... хвост как студень, чешуи нет..." - Кремень внимательнее пригляделся к гостье. Совсем юная, с почти прозрачной кожей и небесно-голубыми глазами. Белые как лен волосы плащом окутывали хрупкую фигурку. От спины и боков шли едва заметные тонкие нити, уходившие куда-то за пределы кокона. Такие же нити опутывали лодку, словно укрывая ее. Вот оно что - диво-дивное их от шторма спасало! Но зачем?

- Ты кто? - старый воин не узнал свой голос, хриплый от недавних криков и проглоченной соленой воды. Девочка не разжала губ, но в воздухе раздался тоненький голосок - будто колокольцы стеклянные прозвенели:

- Я дочь Моря, сестра Дельфина. Мое имя - Звана. Мы давно ждали тебя, сын Камня... ты ходил на корабле мимо нашего царства и проливал кровь в здешние воды, делая их алыми и густыми. Теперь дети Моря знают вкус крови и не хотят иной пищи. Отец зовет тебя - иди же к нам! Он даст тебе столько кораблей и золота, сколько пожелаешь; никто не превзойдет по силе могучего сына Камня!

Кремень покосился назад, на клетку с нечистиком - вот уж, поди, радуется паршивец! Но пленник только вжимался в стенку клетки, дрожа от ужаса. Видимо, странный водяной народ, кем бы они там ни были, нечисть тоже не жалуют! Что ж - тем для него хуже!

- А моя жена? Мой сын - что с ними станет? - старый воин уже принял решение. Пальцы нащупали на поясе неразлучный кинжал. Его Млада и сын никогда не склонят голову перед поганой нехристью! И он об этом позаботится прямо сейчас!

- Твоя верная пойдет служить нашей матери и будет чесать ей косы, а сын вырастет и займет свое место рядом с тобой на корабле. Соглашайся - иначе лодка разобьется о камни; отец не любит ждать!

Кремень расхохотался. Он нечасто молился, но сейчас в голове сами собой всплыли слова молитвы:

"Пресвятая дева, спаси и сохрани наши грешные души... именем Отца, Сына..."

В небесных глазах дочери Моря свернули огоньки:

- Ты молишься своему Богу - Богу, который не услышит тебя здесь! Или тебе не жаль умереть, несчастный?

- Во имя Отца, Сына и Святого духа! Изыди, окаянная! - Кремень выхватил кинжал и начертил им в воздухе крест. Лодка под ногами задрожала, послышался треск дерева. Звана зашипела - ее лицо больше не напоминало девичье. Кожа расползалась, обнажая блестящую ядовитую плоть, волосы чернели и шевелились, точно клубки мокрых червей.

Млада в отчаянии прижалась губами к теплой, покрытой пушком головке сына. По щекам текли слезы. Олешенька, солнышко ясное, мамина отрада! Все бы сделала - хоть самому водяному царю в ножки кинулась и жене его на том свете косы чесала! Лишь бы сыночек жил, пусть и на службе загадочного водяного народа. Ходил на большом корабле под изумрудными парусами, а потом привел с берега красивую девчонку с длинной косой. То-то радости было бы Младушке нянчить звонкоголосых внучат! Но как же против воли мужа пойти? И как его, ненаглядного, оставить?

Лодка трещала по швам, рассыпаясь на щепки. До слуха донесся жалобный всхлип - плакал позабытый нечистик, царапая обломанными ногтями ненавистный ошейник. Решение пришло сразу. Уложив сына в люльку и едва не упав она бросилась к клетке. Как хорошо, что связка ключей звенит у нее в кармане - муж считал, что носить любые ключи женская забота.

Тяжелый замок с грохотом упал на мокрые доски. К счастью, Кремень из последних сил бился у руля, пытаясь спасти лодку из бушующего шторма. Откуда-то из кипящих волн доносился злой смех - то Звана была или ее сестры? Как знать.

Мальчишка съежился, испуганно глядя на тяжело дышащую Младу, и даже не подумал сопротивляться, когда она схватила его за ошейник и вытащила из клетки. Еще один щелчок - и ошейник полетел за борт. Нечистый захрипел, давясь кашлем и судорожно растирая горло. Кожа на шее была содрана до мяса.

- Свободен теперь! Что тебе еще надо? Крови? На! - девушка подобрала острую щепку и полоснула себя по руке. Потом сунула окровавленную ладонь в лицо пленника.

- Ешь живее... да жри ты, тебе говорят!

Доходяга вздрогнул, потом сцапал предложенную руку и вонзил в нее зубы. Млада вздрогнула и закусила губу. Боль была страшная - будто в огонь сунулась.

- Ты что творишь... Младушка... - голос мужа доносился как сквозь толщу воды. Оскальзываясь на мокрых досках, Кремень кинулся на пленника, но опоздал. Сильным ударом его отшвырнуло прочь, на скамью. Встать уже не получилось. Ослепленный болью, Кремень наблюдал, как за спиной нечистого расправляются громадные кожистые крылья. Доходяжка менялся на глазах - пропала болезненная худоба, кожа почернела и стала блестящей. Зеленые змеиные глаза с вертикальным зрачком равнодушно скользнули по бывшему мучителю, потом нехристь потянулся к люльке.

- Нет... не смей... - крик сорвался на сиплый шепот. По подбородку текла кровь из прокушенной губы, сломанные ребра отзывались дикой болью.

В двух шагах от него еле дышала Младушка. Его Младушка... милая, зачем ты выпустила эту погань?

Вдруг он понял все. Нечистый склонился над умирающей. Млада протянула руку и дотронулась до щечки сына. Только теперь Кремень ощутил, что шторм будто бы стал чуть тише. Заслуга нехристя? Но лодку неумолимо заливало водой.

- Могу и тебя забрать... - донесся до слуха низкий грудной голос. - Хватит сил унести обоих!

- Не надо, - губы девушки слабо дрогнули. - Вот, возьми... отдашь потом!

В черную ладонь легла серебряная цепочка с талисманом-сердечком. Кремень сам ей дарил, когда Олешка родился.

- Поклянись... будешь оберегать и вырастишь, как сына! Только домой его не неси - скажут, проклят, раз выжил...

Нечистый кивнул:

- Клянусь. Он будет помнить тебя, даже не зная!

Взмах могучих крыльев - и черный силуэт растаял в водяной круговерти, унося с собой крошечную частичку жизни.

Кремень не помнил, как оказался рядом с женой - может, очередная встряска швырнула их друг к другу? Вода была холодной, соленой и горькой, мешала дышать. Руки жены обвивались вокруг шеи и ничего уже не имело значения. Последней мыслью было, что они с Младушкой все же натянули нос неведомому морскому народу...

***

Волны мягко набегали на берег, точно играя, потом спешили вернуться назад. На песке оставались водоросли, ракушки и островки белой пены. Один раз, игривая волна выбросила изрядный кусок отколотой доски. Значит, скоро будут и другие - лодка была большой, щепок от нее должно получиться много.

Мальчишка медленно брел вдоль берега, ощущая, как обжигает босые ступни нагретый песок. Изредка он чесал шею и морщился - ссадины быстро заживали, но ощущения были не из приятных. Хорошо еще, удалось разжиться одеждой, найденной в чьей-то, спрятанной в кустах лодке. Сверток у него на руках сердито кряхтел - скоро проголодается и начнет вопить в голос. Поскорее бы найти кого-нибудь: вряд ли крикун долго протянет без еды!

Ему повезло. Тяжело груженная лодка причалила к берегу и оттуда горохом посыпались люди - женщины в пестрых платках, пара мужичков с мешками и свертками. Видимо, плавали торговать в соседний городок.

- Эй, малец - далеко путь держишь? - коренастый мужичок с рыжей бородой грузил мешки на телегу, незло цыкая на путающихся под ногами собак. - Садись, довезу!

Мальчишка подошел ближе и, старательно хлюпая носом, изложил придуманную по дороге историю про утонувшего отца-рыбака и умершую в родах мать.

- Вот, теперь идем в люди - братца кормить нечем! А плачет ведь... - сверток уже и правда, заливался вовсю. Мужик сочувственно цокнул языком:

- Ох, горемыки... ну садись, со мной поедешь! Женка недавно родила - хватит и доче и твоему малому поесть. А там уж решим, что с вами, сиротинками, делать!

Скрипя колесами, телега медленно ползла по песку. Толстый серый ослик сначала пугливо прядал ушами и косил глазом на нежданных пассажиров, потом успокоился и неспешно продолжил путь.