Страшилы

Никто из соседей не мог понять, отчего старый мистер Бартли настолько изменил своим привычкам. Он будто стал другим человеком, Джей Бартли, да, чистая правда. Почему он ковыляет с тростью и глотает таблетки, ругаясь вполголоса насчет боли в суставах? Он всегда носит темные очки и старается не выходить из дома ясным днем, появляясь только в сумерках, не разговаривая ни с кем – впрочем, последнее было не в новинку. А лицо у него такое странное, почти что кровожадное. Ходят слухи, что мистера Бартли постиг некий неприятный производственный инцидент. Ведь не был же он настолько старым! Можно услышать и другие сплетни, совсем невероятные - о ночных вылазках Бартли, о таинственных следах возле его калитки – в общем, обычная ерунда, которую так любят распускать невежественные селяне. И никто не пытается связать всю эту неправдоподобную, суеверную чушь с участившейся пропажей детей и несколькими изуродованными телами, найденными за последние недели в соседних деревушках…

А причина была, как водится, простой в своей невероятности.

Под яркой потолочной лампой на заднем дворе городской бойни роились мелкие мошки, тщетно пытаясь достать до источника света, несущего им смерть. От скопившихся на полу зловонных стоков исходила душная вонь гнилого мяса. Абсолютную тишину в подворотне нарушало только тихое дребезжание лампы, но вскоре к нему прибавились плеск и едва слышное, низкое уханье.
Плеск быстро прекратился: повертевшись в луже сколько нужно, ночное существо получило свою долю удовлетворения и теперь застыло в ожидании, обсыхая. Если не считать того, что долгое ожидание для Нокса было весьма и весьма деятельным занятием.

Знакомого стрекотания пока не было слышно, но рецепторы Нокса умели воспринимать звуки в широких пределах, недоступных человеку. Собравшись в свинцовое облако, он воспарил в небеса на воздушных потоках: он взлетал медленно, стараясь продлить свою ночную свободу и растянуть предвкушение конца поисков. И только оставив зубцы крыш далеко внизу, он наконец пришел в движение, взяв курс на видневшийся вдали шпиль собора.

Неровно болтаясь над грязными улицами городской трущобы, игрушечный вертолет направлялся угловатым маршрутом к тому же собору. Среди бетонных скульптур на карнизе редкий человек, даже и остроглазый, заметил бы лишнюю. Черная сгорбленная тень потянулась и распрямилась. Когда крошечный аппарат достиг цели, его уже встречала пожилая женщина, испещренная морщинами, сжимающая в дрожащей костлявой руке помело.
- Слава тебе, чудо технологии смертных, - проскрипела старуха треснувшим голосом птицы-ястреба, протягивая помело навстречу вертолету, который замедлил вращение и приземлился на карниз в нескольких шагах от нее. - И привет старости.
Маленький робот ничего не сказал. Он не умел говорить; вся его реакция на внешние события проявлялась только в разнообразии ритмов крохотного крутящегося винта, покрытого оспинами и ржавчиной.

Ведьма устало повернулась, с трудом волоча ноги, и вдруг рассмеялась – хриплым кашлем, перешедшим внезапно в звонкий девичий смех. Она разбежалась и прыгнула, и старческой немощи как не бывало, в полете она перекувырнулась и оседлала метлу, и рванула вперед – не сутулая карга, но женщина поразительной, коварной красоты.
- Нет еще, не придется мне умереть старухой! Я свободна! – крикнула она.
- Свобода, как много крови пролито во имя твое? – подхватила ночь.
Она пронеслась сквозь липкое облако щекотки, черные волосы встали дыбом от статического электричества. Нокс заухал, радуясь своей выходке, собрался в неплотный ком, взлетел выше, опережая ведьму и поигрывая с ней на лету.
- А вот и наша игрушка!
“Не вздумай касаться – замкнешь!” – передал вертолет. Не словами, конечно, но внезапно взвизгнувший мотор красноречиво донес до Нокса главную идею.
Женщина пронеслась мимо них штормовым порывом, подбросила метлу вверх, ловко приземлилась на поверхность крыши, изогнула спину, сохраняя равновесие, и поймала рукой – стареющей на глазах - падающее помело.
- Ну, вольно тебе играть! – отозвался Нокс, разворачивая складки. Свободные края его затрепетали, заволновались на ветру, в центре тела засверкали голубые искорки.
- Он здесь? – потребовала старуха дрожащим, срывающимся голосом – еще более хрупкая и морщинистая, чем раньше. Одной рукой она придерживала древко метлы, что парила над крышей, вторая рука вытянулась и шарила в прохладном воздухе. Пальцы слегка дрожали, пока не замерли в указании невидимой цели.
- Пошли в гости, - сказал Нокс, стремительно обвиваясь вокруг костлявых пальцев. - Пока еще светит Луна.

Одновременно все трое прыгнули с крыши, и каждый превратил свободное падение в управляемый полет. Выстроившись в единую линию, они летели, каждый несомый в воздухе своей собственной хитростью. Впереди двигался их предводитель, ночное существо, дитя вечного сумрака - Нокс.
Именно он ради торжества справедливости собрал вместе всех жертв одного человека, целых три года понадобилось для этого ему, Ноксу из мрачной тени. Именно он упорно искал подросшего Джея Бартли, истратив еще целую зиму и лето, ибо тот ухитрился исчезнуть, сменил адрес, переехал неизвестно куда - словно бы ждал воздаяния. Все эти годы не были мирными, и кое-кому предстояло расплатиться за пережитую боль.

Два дня назад поиск завершился.
До поры до времени шагающий по улице мучитель не замечал ночных мстителей, ибо они были в самом буквальном смысле выше него. Они по очереди парили высоко над головой, изучая цель в лучах сумерек, исключая возможную ошибку. Не отличавшийся особым вниманием, человек не заметил даже игрушечного вертолетика - единственного, кто мог следовать за ним при свете солнца. Но тот видел его очень хорошо, вися в дрожащем мареве, будто жирная муха, видел и узнал сразу, несмотря на пелену всех прожитых лет. С годами Джей изменился в худшую сторону, но душа его осталась прежней. Узнала его и старуха, и серый туман, затеявший всю расплату, и вскоре при свете полной луны они собрались вместе на последнюю сходку, чтобы прийти к общему решению.

Примерно в три часа, еще задолго до рассвета, в своем доме Бартли проснулся от громкого звука – то ли стука, то ли треска - с нижнего этажа. Натянув кое-как штаны и чертыхаясь во мраке, он вышел в коридор и начал спускаться по лестнице, ожидая увидеть что-то вроде сломавшейся вешалки для пальто или сорвавшегося с потолка светильника. Он даже не думал, что ему грозит хоть какая-то опасность, здесь, в его маленькой крепости.
Оказавшись в прихожей, Джей Бартли включил лампу и нашел всё хозяйство в полном порядке: проникшие внутрь существа уже закрыли за собой дверь. Щурясь от резкого света, он не заметил и сломанного замка. Нокс, тоже проклинавший электричество, в это время сжался под решеткой вентиляции, ведьма пробралась за спинку шкафа, а вертолет - на шкаф: они молча ждали, пока свет погаснет.

Выключатель щелкнул снова, и Бартли, намеревавшийся подняться обратно и досмотреть пару-другую снов, буквально замер. Ему почудился странный звук. Будто стрекот винта.
Никаких сомнений: здесь был кто-то еще.
Он потянулся снова зажечь лампу, но поздно: несколько шагов уже отделяли Бартли от кнопки, а звук раздавался именно оттуда. Бежать. Вверх по лестнице. Но и этот путь был занят: лунного света из окон вполне хватало, чтобы увидеть страшную тень на ступеньках. Сердце Бартли забилось в страхе при виде тянущихся к нему рук, и если смелость еще не оставила его, то это наверняка произошло через пару мгновений, когда влажный бестелесный туман дохнул ему в лицо электричеством.
Стрекот приблизился. Глаза мистера Бартли начали привыкать к темноте, и он заметил какое-то кручение. Спустившись со шкафа, древний усталый вертолетик-игрушка зашипел ему в лицо свою лишенную слов безумную песню...
- Жжж-ж-ж-ш!
- Да, ты! – подхватил вьющийся облаком дух тумана. Словно ветер поднял сухие листья, разбросав их и разметав, но ветер холодный и злой.
- Ага, именно ты! – закончила старуха, перекошенное лицо которой, к счастью, скрывал ночной мрак.
Джей Бартли отступил на шаг, затем еще на один, после чего отступать стало некуда. Его окружили. Приперли к стенке, и впереди всех висел завывающий вертолет, рассказывающий без слов удивительную историю своей жизни и угасания.

Он почувствовал себя в полном сознании немедленно, как только была включена батарея, и живительный поток электронов разбежался по проводам. Его оптические рецепторы наблюдали за огромными зрачками ученого, который был уверен в том, что наблюдает именно он. Взаимная оценка: глаза в глаза.
Мягко, шурша голосом листвы, заговорил Нокс:
- Будучи в возрасте не более четырнадцати лет, один мальчишка-сорванец… очень похожий на вас, мистер, шатался, ища приложения… своей испорченной злобе. Пакостник-мальчишка, которого отец по глупости взял с собой на работу. Да. И в бессмысленном порыве он схватил рукой очень ценного маленького робота, который просто оказался не в том месте… не в то время. И сломал его, погнул винт, искривил, и сложный механизм был испорчен. Десять лет провалялся на свалке робот-вертолет, полностью осознавая себя, но не в силах двинуться, и только чудом избежал разрушения… прежде чем был найден.

Да, он остался цел… эта минута все оправдывала. Приблизившись к врагу своему еще на малую долю бесконечности, Нокс почти чувствовал, как бьется в чужом теле черствое вредное сердце. Он уступил слово старухе, и старуха заговорила, будто плюясь ядом:
- Неужели это он, вредный человечек, испорченный молодец, забравшийся однажды покурить с банкою пива в старый склеп, в компании столь же развращенных дружков? О нет, ведьма ничего не имеет против того, чтобы заглянуть под крышку гроба, она и сама кое-чем таким забавлялась… наша ведьмочка готова даже простить, коли набравшиеся хмеля подростки играются ее бренной черепной костью… но даже черным шуткам есть мера, и существуют такие места, где не следует заходить слишком далеко… не следует…
Лучше бы он убежал, тот лиходей, сгибаясь от отвращения и ужаса, о да! Но худшее уже было сделано – а той ночью иссохшее тело поднялось; темная фигура покинула свою гробницу…
И начали пропадать дети, и никто не знал, куда.

- Ведьма, крадущая молодость у своих жертв, забирающая у них самую жизнь ради жизни своей, - прибавил Нокс. – Низкий человек, тебе это известно? Конечно, нет.
Человек слегка переместился вдоль стены, не отрывая взгляда от призрака, наполненного пляшущими искрами.
- И наконец, именно наш уважаемый гость, уже в возрасте двадцати семи лет от роду, пребывая в обществе весьма подозрительных людей, ради чистого, как принято говорить, прикола, решил устроить спиритический сеанс. Начертил символы при свечах, но не ради древней силы, а чтобы посмеяться только. И книгу взяв в руки, совершенно случайно (не так ли?) прочел её - книгу, которую и в руки брать не должен. Открыв тем самым ворота в страну вечной тьмы, откуда страшные чудища - первый раз в своей не-жизни - взглянули на открывшийся перед ними неведомый, незнакомый мир…
Вспоминаешь теперь свое прошлое?

Фразы были написаны кровью на хрупких страницах цвета нездоровой плоти, древних и рассыпающихся от времени. Нетерпеливые руки крепко вцепились в края обложки, удерживая тяжелую книгу, глаза не отрывались от пустых, как камни, букв. Вначале было слово, с которого все началось. И погасли усмешки на лицах, и свеча потемнела, как всегда и бывает, потому что зло, проявляясь, гасит свет своей тенью.

- Как же им повезло, оболтусам, что чудище бесплотное, вышедшее наружу, было одним из самых маленьких, самых безобидных, - сказал Нокс. – Впервые в жизни увидев свет, оно было напугано, оно скрылось, и проход затянулся прежде, чем другие могли бы последовать. Но сегодня чудовище вернулось в компании с друзьями, человек!
Человек, казалось, еще глубже вжался в стену.
- И что? – прошептал он, старясь казаться спокойным, но, разумеется, таковым он не был. – И что теперь?
- Ничего, в общем-то. Только то, что должно произойти.
Сгорбленная, гневная фигура старухи подобралась ближе. За ней следовал жужжащий звук винта, и вертолет опять завис, словно чудовищный нимб, над темноволосой головой Бартли, в которой уже поселились седые волоски. И немалая их часть - за последние пять минут.

Вертолет не мог говорить, но в его сердитом жужжании слышалась однозначная мысль:
“По его вине я стал скрипучим, полуразваленным инвалидом!”
- По его вине, - резко произнес туманный дух, - я оказался в чужом мире, вдали от привычного дома! Так много яркого света!
- А я пробудилась и нанесла много зла людям! – взвыла ведьма, потрясая помелом. - И рада бы остановиться, но не могу, ибо такова моя природа!
- Убить его, монстра, будет мало, - заключил Нокс обманчиво спокойным тоном.
Человек окончательно сполз вниз. Ведьма не обращала на него внимания. Она требовательно глядела на порождение темноты.
- Сделаем, как решили. Возьмем у него обратно то, чего нам не хватает.
Робот взвыл, соглашаясь.

И они взяли. Способность выносить свет солнца - рожденному во мраке. Воздержание и совесть для ведьмы. А для игрушки, маленького вертолета - здоровье.

Никто из соседей так и не узнал причины резкого изменения характера старого мистера Бартли. Он будто стал другим человеком, действительно постаревшим на многие годы. Он ходит с тростью и постоянно пьет лекарства, морщась от боли в суставах. Он всегда носит темные очки и старается не показываться на улице, кроме как в сумерках. Каждое полнолуние, не в силах более сдерживать свои инстинкты, мистер Бартли вылезает в окно бесшумно, как волк, и отправляется на охоту. Его прошлая жизнь как в тумане, память становится ненадежной и смутной, и по злой иронии судьбы, причина его падения совершенно ускользает от него.