Купе

***
На станции царил мягкий полумрак, какой всегда бывает в ясную погоду при закате вечернего солнца. Поезд, только что прибывший на станцию, стоял в ожидании ровно две минуты согласно расписанию. Этого времени вполне хватило одинокому пассажиру, чтобы предъявить свой «рейнджер» кондуктору спального вагона стандартного класса, сверить номер купе и втащить в тамбур тяжелый дорожный чемодан. Двери с грохотом закрылись, поезд лязгнул и качнулся, и одинокий пассажир качнулся в такт движения состава, медленно набиравшего ход от станции.
Немолодой проводник бросил беглый взгляд на лицо единственного пассажира, единственной запоминающейся чертой которого была его полная непримечательность (Через полчаса проводник уже абсолютно забыл, как оно выглядит). Пассажир спрятал свой билет в карман плаща и принялся затаскивать чемодан в коридор спального вагона.
Наконец мужчина добрался до обозначенного в билете двухместного купе под номером восемь. Чемодан не выглядел громоздким, но все-таки был достаточно тяжел, и в темноте пассажир несколько раз не совладал со своей поклажей и зацепил её о стены коридора. Он чертыхнулся, но собрался с силами, и дотащил чемодан до дверей обозначенного в «рейнджере» купе. Двери его были плотно закрыты.
- Ваше купе, сэр, - учтиво произнес проводник. - Если вы желаете, я могу заказать вам на утро лёгкий завтрак, а сейчас принести минералку. А пока располагайтесь, вас никто не потревожит.
Одинокий пассажир пробурчал нечто невразумительное, так и не ответив, нуждается ли он в завтраке. По его виду можно было понять, что он не очень расположен к беседе. Он выглядел бледным, уставшим и очень желавшим отдохнуть.
Он затащил свой чемодан внутрь купе, включил неяркий свет и огляделся. Скучающий взгляд сразу выдал в нем бывалого путешественника. Пассажир рассеянно взглянул на пустые лона спальных полок, притулившихся к стенке купе, на скрывавший под собой умывальник столик напротив, и машинально отметил неопущенные створки жалюзи на окне. В голове мужчины мелькнула мысль, что жалюзи на ночь непременно надо опустить. Его измученный вид не обманывал - он очень устал и вымотался за последнее время. Ему хотелось лечь и спать, беспробудно спать до утра, до прибытия поезда в Город, где он не был уже так давно, со вчерашнего вечера, и куда так хотел поскорее добраться. Он успел соскучиться по Городу, его ленивым и притягательным улицам, где не услышишь женских криков в ночи; его неторопливому дыханию, так не похожему на лихорадочные вдохи маньяка за спиной жертвы; его сонным и добрым жителям, не ведающим о зле; он жаждал побыстрее вернуться туда. Но это случится только утром, а пока от Города его отделяет одна ночь, всего одна ночь, проведенная за наглухо затворенными дверьми купе. Ночь в молчаливом вагоне, где так приятно вытянуться на сиденье после тяжкого труда и уснуть под мерный стук колес, чтобы проснуться только лишь от голоса проводника в коридоре, оповещающего пассажиров о скором прибытии на вокзал. Он намеренно купил билет в купе ночного поезда, хотя сейчас это было достаточно дорого для него, чтобы ускользнуть от суеты, гомона, переругивания, косых взглядов и прочих раздражающих неудобств, поджидающих пассажиров сидячих вагонов первого или второго класса. Впрочем, раньше он иногда ездил в спальных вагонах, и обстановка внутри была ему знакома.
Первым делом он засунул свой дорожный чемодан под нижнюю полку. Умываясь, он осознал, что голова его немного болела от усталости, и мужчина с некоторым раздражением отреагировал на лёгкий стук и открывшуюся дверь в его купе. Из коридора появилось знакомое лицо немолодого проводника, еще раз предложившего заказать на утро завтрак, но одинокий пассажир снова отказался. Единственное, что он хотел сейчас - это лечь спать до утра.
- Сэр, у вас билет до Города, - обходительно уточнил проводник.
- Да. Я вижу, я один в купе. Не подскажете, еще кто-нибудь сюда подсядет?
- Насколько мне известно, нет, - обрадовал пассажира проводник. - Конечно, иногда случаются непредвиденные обстоятельства, и появляются неожиданные пассажиры, но не думаю, что так будет в этот раз. Поезд ночной, до Города еще всего лишь две остановки, и никто больше билет в это купе не приобретал. Сейчас у людей не так уж много денег на ночные поездки в спальных вагонах, и поезд идет полупустой. В этом вагоне, к примеру, занято всего лишь пять мест. Оба соседних купе пустуют.
- Понятно. Сэр, завтрак точно заказывать не нужно и минеральную воду сейчас не приносите. Во сколько точно мы прибываем в Город?
- В семь сорок пять, сэр.
- О'кей. Разбудите меня ровно за час до прибытия.
- Хорошо, - проводник слегка поклонился и прикрыл за собой дверь.
Мужчина привстал и защелкнул дверь купе изнутри. Страшная усталость накрыла его сонным облаком. Он успел еще снять ботинки, но раздеться и залезть на определенную ему билетом верхнюю полку было выше его сил. Одинокий пассажир уснул сидя внизу, привалившись к стенке и свеся голову по направлению к окну с неопущенными жалюзи, которые он хотел закрыть, едва переступив порог купе.

***
Поезд с грохотом лязгнул и остановился у платформы следующей ночной станции. Мужчина тряхнул головой и очнулся от тяжелого, нисколько не освежившего его дорожного сна. В купе было тихо и немного душновато. Висевший над железнодорожной платформой фонарь нахально заглядывал прямо в его окно. Одинокий пассажир сонно обвёл взглядом пустынное купе, мрачное и молчаливое, словно погост в тихую летнюю ночь. На платформе не было ни души. Поезд стоял в абсолютной поглотившей его тишине, и пассажир задумчиво и неподвижно глядел через незашторенное окно на очертания похожей на призрачное видение станции, желтый глаз бившего в лицо фонаря и черные низкие облака, проплывавшие над зданием вокзала. По-видимому, собирался дождь. Мысли мужчины были очень далеко. Он взглянул на свои наручные часы. Фосфоресцирующие стрелки ясно показали в темноте время - один час сорок пять минут. Он был уже в пути ровно три часа пятьдесят минут. Но до Города оставалось целых шесть часов, и он мечтал, чтобы они пролетели как можно скорее.
***
Он взглянул на свои наручные часы. Фосфоресцирующие стрелки во тьме снова ясно показали время - три часа сорок пять минут. Он сразу же понял, что с момента последней сверки проспал точно два часа. Мужчина был в пути пять часов пятьдесят минут, и до Города ему оставалось ровно четыре часа.
За окном хлестал дождь. Тучи не обманули его, и он тихо порадовался, что предусмотрительно сунул зонт в свой дорожный чемодан.
Он сообразил, что проспал в общей сложности более пяти часов, но сон так и не принес ему облегчения. За окном разлилась желто-коричневая мгла, зачерненная графитно-свинцовым небом. Стук дождевых капель по оконному стеклу вагона мерно доносился в тишине. Рассвет должен был забрезжить только через два часа. В купе не было слышно ни единого постороннего звука, только монотонный перестук колес и тихий шелест дождя. Ему еще раз пришли на ум слова проводника о том, что соседние купе пустуют.
Внезапно у него возникло странное чувство. Оно иногда возникает, когда ты пробуждаешься от глубокого и невнятного сна, сбивающего тебя с толку и на какой-то миг смешивающего реальность и те смутные и неосязаемые видения, которые рождаются работающим в процессе сновидения мозгом. Ему показалось, что он не совсем проснулся, но всё-таки уже не спит. Очертания предметов в купе были неясными и не вполне различимыми, но почему-то ему на несколько секунд почудилось, что тень, пролегавшая на полу на вытертом паласе, имеет определенные сходства с вытянутой человеческой ногой. Он пригляделся внимательнее, и в какой-то момент ему даже удалось различить очертания пальцев этой ноги, которыми заканчивалась странная тень. Большой палец при этом слегка выдавался вперед и подчеркивал округлость и завершенность линий тени. Почему-то он был уверен, что нога принадлежит женщине.
Его заинтересовала и слегка позабавила эта оригинальная игра призрачного света. Если можно было принять видение за правду и учитывать небрежный мерцающий свет, проникавший в окно купе, то выходило, что человеческая нога должна была на порядок свешиваться с верхней полки прямо над его головой. Это умозаключение вызвало в нем легкий смешок. Мужчина приподнялся, выглядывая со своего места на нижней полке, и устремил взгляд под потолок, словно надеясь взаправду лицезреть эту загадочную женскую ножку. Естественно, никакой женщины в купе не было. Несомненно, что он ехал в полном одиночестве.
Пассажир рассмеялся вслух. Бывает иногда такое, подумал он. Ночь, блики, неясные вспышки света за окном, шум дождя, стук колес. Все это рождает причудливые контуры и ассоциации. Иногда весьма похожие на отдельные предметы. Например, на человеческую ногу.
Внезапно он представил, что действительно едет не один. А вдруг проводник ошибся или намеренно сказал неправду по какой-то причине. Кто-то все-таки купил билет на соседнюю верхнюю полку. Да, он проснулся, когда поезд стоял на станции, и не видел на ней ни единого пассажира. Никто на станции не сел в его купе, и пассажир точно знал об этом. Но ведь по дороге в Город поезд делал две остановки, так сказал проводник. Он уже ездил раньше по этому направлению, но не мог точно вспомнить, в какое время поезд делал свою вторую остановку. Что, если проснувшись, он увидел в окне вагона уже вторую станцию, а первую он просто-напросто проспал?
Что если какой-то случайный попутчик бесшумно сел в купе во время его крепкого сна?
Он снова тихонько рассмеялся. Он знал, что вокруг нет ни души, что едет один и, скорее всего поезд еще даже не добрался до второй остановки.
Но, чёрт возьми, а если представить, что вместе с ним едет женщина! Одинокая женщина! Хотя, почему обязательно женщина - девушка, например, вполне себе молодая девушка! Он не так уж и в годах, всего сорок один. Ей вполне может быть, ну скажем, двадцать восемь. Или двадцать шесть. Он разведен, свободен, она тоже свободна от каких-либо обязательств! Почему бы им не познакомиться здесь?
Он еще раз усмехнулся, на этот раз испытывая толику легкого возбуждения. Знакомство в поезде - это несколько романтично и даже необычно! Теперь знакомиться в поездах немодно, и происходит это довольно редко. Совсем не похоже на то, как молодежь знакомится на дискотеках, тридцатилетние - на сайтах в интернете, а сорокалетние заводят интрижки и романчики на работе. Хотя, всё это совсем не для него. Он и в юности не ходил на танцульки, а когда этот возраст сменился молодой зрелостью - не сидел ночами на сайтах знакомств во всемирной паутине. В конце концов, теперь он и не работал.
Через несколько месяцев на посиделках в кафе можно с оттенком самодовольства сказать своим немногочисленным друзьям: "Мы познакомились с ней в ночном поезде. Попали случайно в одно купе. Причем я даже не слышал, как она вошла, спал в этот момент. Хорошо, что потом вовремя проснулся. И вот теперь мы встречаемся, у нас все хорошо". Друзья дружно поаплодируют и немного позавидуют.
А кто вообще сказал, что мы будем встречаться? Почему бы и не быть легкому флирту в ночном поезде? Она свободна, я тоже. Всего только одна ночь в двухместном купе. Никто ничем друг другу не обязан. Потрепались. Посмеялись. Поцеловались. Переспали. Познакомились. Расстались. Навсегда.
Он отвернулся к окну, подавляя нараставшую эрекцию. Фонари стремительно проносились за окном. Он поймал себя на мысли, что пытается подобрать ей имя. То, которое ему бы нравилось, то, которое его бы возбуждало. И то, которое бы он не знал. Но, чёрт, это так сложно, найти ей другое, а не это, хорошо знакомое ему имя! На секунду он представил ее руку, белую, тонкую. С тщательно наманикюренными пальчиками и обязательно с ярко-алыми, призывно зовущими ногтями.
Его лицо было повернуто к окну, поэтому он не увидел, как в едва светлеющей темноте белая тонкая женская рука с ярко-алыми, тщательно наманикюренными ногтями медленно сползла с верхней полки и подобралась к его левому предплечью. Указательный пальчик с алым полукружием нежно, но твердо впился в его кожу через ткань одежды. Прикосновение было едва заметным, едва ощутимым. Он почувствовал его, быстро перевел свой взгляд и вскрикнул.
Его крик был не слишком громким. Проводник крепко спал, ехавшие в вагоне немногочисленные пассажиры также находились во властных объятиях сна, и ни одна живая душа его не услышала. Больше он не кричал. Ему хватило выдержки. Он зачарованно смотрел на руку, которая уже не просто прикасалась, она настойчиво цеплялась за его плечо, и эта хватка причиняла боль.
Пряди белокурых, с фиолетовыми прожилками волос медленно выплывали сверху, клочьями повисая в воздухе и неторопливо опускаясь перед его остекленевшим взглядом. На мгновение его поразило то обстоятельство, что волосы были длинными, что они опускались уже достаточно долго, но всё еще не было видно ни лба, ни бровей, ни какой-либо иной части лица. Наконец появились бледный лоб и глаза, которые тотчас всецело завладели его естеством, мертвые черные глаза нежити с чудовищно расплывшимися зрачками, мерцавшими во тьме, словно грязные кофейные блюдца с блёклыми разводами от центра глазниц до тусклой радужной оболочки. Нос был тонким, мраморным, с резко очерченными пазухами, и он непроизвольно отметил слегка раздувавшиеся ноздри. Зрелище ужасало тем, что лицо представало перед ним сверху вниз, в обратной последовательности, и черты его в предрассветной мгле казались удивительно четкими и ясными. Он запечатлел в памяти растянутый чувственный рот, слегка обнаживший в улыбке белые фрагменты зубов, и упругий подбородок с небольшой ямочкой. Лицо уже опускалось ниже, перед его взглядом поплыла шея с синевато-белиловым оттенком кожи, и пряди волос коснулись его колен.
Мысли вихрем пронеслись в закипавшем мозге мужчины. Он любил мистику, частенько читал подобную литературу, отдавая дань уважения старомодности страшных фантазий Эдгара Аллана По и Шеридана Ле Фаню, мрачной эстетике великой депрессии Говарда Лавкрафта и омерзительной пугающей современности Ричарда Леймона. Он знал о смертельных поцелуях оборотней, тошнотворном запахе изо рта зомби, холодных руках вампиров и призывных голосах призраков, очаровывавших своих жертв. Сейчас же её теплая рука обвилась вокруг его шеи, губы приблизились к его губам и приоткрылись, обдавая свежим запахом мятной жевательной резинки, и вкрадчивый голос прошептал ему на ухо слова, которые он не смог разобрать. Девушка свесилась с находившейся над ним полки уже почти наполовину, до обнаженной груди, и ему в голову вдруг пришла совершенно несвоевременная мысль, что если сейчас поезд резко замедлит ход, то она непременно должна будет свалиться прямо ему на колени. Ему вдруг стало безумно интересно, совершенно она голая или нет, хотя сейчас ему несомненно следовало бы думать о гораздо более прозаичных вещах.
- Привет! – Её губы скользнули от его уха ко рту и начали нежно присасываться к его губам. Её зубы резко коснулись его языка. Он понимал, что не должен отвечать на этот поцелуй, что всё происходящее чудовищно, опасно и, скорее всего, совершенно гибельно для него, но странное ощущение беспомощности и покорности нейтрализовало ужас, овладевший им в первое мгновение после явления сверху этого безумного зрелища. Внезапно состав действительно резко сбавил скорость, и он получил исчерпывающий ответ на свой вопрос.

***
Проводник проснулся и рывком сел на своей импровизированной постели в одном из пустующих купе в начале спального вагона номер два. В первую секунду он никак не мог понять, что же его разбудило. Чуть позже, протерев глаза и приглядевшись к тусклому мраку, разбавляемому лишь светом грязноватого плафона на стене, он решил, что его привел в чувство какой-то посторонний звук, может быть, вскрик кого-то из пяти пассажиров, ехавших в этом вагоне. Это случалось редко, но иногда пассажиры в ночных поездах кричат во сне. Проводник прислушался, но звуков больше не было. Тем не менее, он решил размять ноги и пройтись по вагону. Взглянув на наручные часы, он увидел, что они показывают почти без десяти четыре утра. К своим обязанностям по утренней побудке пассажиров ему надлежало приступить примерно через два часа.
Проводник встал и, потягиваясь, ступил в полутьму коридора. Медленным шагом он прошел до конца вагона и повернул назад. На обратном пути поезд резко притормозил, и даже привычный к дорожной тряске проводник не удержался на ногах и налетел всем телом на запертую дверь купе под номером восемь, в котором ехал усталый мужчина, севший ночью на одной из промежуточных станций. Проводник машинально задел ручку купе, и на миг ему показалось, что внутри раздался легкий шум, словно перевернулся дорожный чемодан. Он на секунду замедлил шаг, и вдруг отчетливо услышал звук поцелуя. Это было совершенно абсурдно. Пассажир ехал там совершенно один. На мгновение проводник в нерешительности взялся за закрытую ручку двери и, повернув ее вниз, еще раз убедился в том, что купе наглухо заперто изнутри. Затем он взял себя в руки и, тряхнув головой, решительно зашагал к своему ночному ложу.

***
Падая после резкого движения поезда, в полете она сделала полный оборот и абсолютно бесшумно приземлилась на две босые ступни. Ее падение заняло около секунды, но даже в это кратчайшее мгновение мужчина успел заметить, что тело девушки абсолютно не отбрасывало тени на полу и стенах купе. Полное отсутствие тени, несмотря на постоянно мерцавший свет фонарей за окном. Это совершенно противоречило засевшему в его мозге видению свешивавшейся с полки женской ноги. В процессе ее обратного сальто он сумел оттолкнуть от себя голое тело, и она, оторвавшись от его губ, со стуком ударилась головой о верхнюю полку. Через мгновение девушка снова приблизила к нему свои губы яростно поцеловала его. Он был в оцепенении, словно в ее слюне был некий парализующий фермент, сковываший волю и все его мысли и движения. В отчаянии он скосил взгляд набок в сторону двери в купе, и в ту же секунду увидел, как ручка быстро повернулась вниз и снова вернулась на прежнее место. Это событие вернуло его к действительности. Он вытянул перед собой руки, сопротивляясь попыткам незнакомки снова обхватить его за шею, и отстранил ее от себя. Мертвые глаза неподвижно смотрели на него в упор, приводя в замешательство и одновременно возбуждая его, и мужчина понимал, что стоит только ему слегка поддаться ее гипнотизирующему взору, как он больше не сможет ей сопротивляться. Он осознавал, что она не так уж сильна физически, как это часто описывалось в прочитанных им литературных изысках об оборотнях, но ее психической мощи он вряд ли бы смог противостоять. Поэтому держа ее на вытянутых руках на возможно дальнем от себя расстоянии, одинокий пассажир отвел взгляд, чтобы не видеть гипнотизирующий взор этих чарующих, обольстительных, мертвенных глаз. К тому же она была абсолютно голая и выглядела как вполне нормальная симпатичная девушка лет двадцати пяти. Не считая того, что была неживой.
- Не надо, - прохрипел он. - Кто ты, черт тебя бы побрал?
- Побрал, - тихо ответила она. Её голос был приятным, но не сказать, чтобы звучал он сексуально или притягательно. - Я... Зачем тебе это знать? Кто я? Скажем так, меня уже здесь нет.
- Но ты есть, - прошептал он. - Ты хочешь меня убить? Или сделать со мной еще что-то?
- Нет, не убить. Я не убиваю. Ты желаешь знать, мертва ли я? Ты видишь меня, ты слышишь меня, ты чувствуешь меня, ты даже хочешь меня. Поэтому ты на меня даже не смотришь!
В ее голосе явственно прозвучали нотки разочарования, и мужчина ощутил, что теперь может несколько расслабить свои напряженные вытянутые руки.
Но он по-прежнему смотрел только в сторону запертой двери.
- Как тебя зовут? - тихо спросил он. - Если я тебя отпущу, ты не нападешь? Учти, если я не смотрю тебе в глаза, я смогу легко тебя одолеть, и ты сама это понимаешь. И в следующий раз я доведу дело до конца.
Он понял, что его фраза прозвучала несколько двусмысленно. И поспешил уточнить:
- Ну в смысле, постараюсь избавиться от тебя. Так как твое имя?
- Моё? Ну, скажем, Лич, - проговорила она тоже тихо, уже только слегка обхватывая его руки. - Тебе оно о чём-то говорит?
- Знаешь, я читал подобные произведения. Лич - это что-то типа нежити. Так ты и вправду лич? Я не о твоем имени?
- Ну, пока считай так, - сказала девушка. - Отпусти меня!
- Только если ты мне дашь гарантии, - с легкой ухмылкой прошептал мужчина. - Я тебе даю, но тебе надо одеться. У меня в чемодане есть мужская пижама, тебе сейчас и это сойдет.
- Я тоже тебе даю слово, - еле слышно сказала Лич. - Моей нежности ты испугался. Ну что же, тогда давай поговорим. Не каждый день у тебя такая встреча в ночном поезде. У нас в запасе есть еще пара часов. Я, пожалуй, оденусь, где твой чемодан?
Он сделал жест рукой под нижнюю полку, одновременно отпуская ее. Она отстранилась, потянулась вниз к стоявшему на полу чемодану и открыла его.
- Пижама лежит сверху, - сказал мужчина. - Я хотел было одеть ее на ночь в поезде, но не успел, уснул.
Он перевел взгляд в окно, чтобы не видеть, как она одевается. Лич быстро натянула на себя его пижаму и попыталась сесть рядом с ним. Он отшатнулся от нее так быстро, как только мог, и переметнулся к столику напротив, оставив ее сидящей на нижней полке. При этом он старательно не смотрел ей в глаза.
- Я готова, - сказала Лич. - Ты готов?
- К чему?
- Поговорить?
- О чём же?
- Думаю, ты знаешь!
Но он не знал.
Поэтому он немного помолчал. Потом ему пришла в голову разумная мысль:
- Ты ведь даже не спросила, как меня зовут!
- Зачем? Я знаю твоё имя!
- И какое оно?
- Ты - это просто ты! Ты - мой Мужчина!
Ее ответ шокировал его. Внутри он понимал, что она... она говорила правду. Возразить ему было нечего.
- Я слушаю тебя, - постарался произнести он холодно, выигрывая время, потому что знал, что сейчас именно она ждет от него слов. Но хитрость ему не удалась.
- Нет, это я слушаю тебя, - тут же возразила она.
- Я просто не знаю, о чем с тобой говорить!
- Знаешь! Ведь то, о чём ты будешь рассказывать, так крепко засело внутри тебя!
Страх вспыхнул в нем ярчайшим светом звезды Альтаир. Он ей верил.
- Так говори, не трать время! - жёстко потребовала она.
Он растерялся, не зная, что точно она хочет от него услышать и с чего ему начать. На мгновение у него возникла отчётливая мысль бежать. А что? Выбежать стремглав из купе, добежать до проводника, позвать его на помощь. Но что он ему скажет, как объяснит свое внезапное ночное вторжение? Что на него напала в ночинеизвестно откуда взявшаяся в вагоне голая девица? Откуда она взялась? И не исчезнет ли она также внезапно, как появилась, пока он будет бегать за подмогой? Вот будет номер! А может, она просто не позволит ему сбежать? С проворством-то у нее все в порядке!
Он отогнал от себя эту мысль и начал размышлять, что же ей сказать в первую очередь.
- Я возвращаюсь в Город этим ночным поездом, - неуверенно начал он. - Раньше я иногда пользовался им несколько раз. Но тебя здесь раньше никогда не встречал, - зачем-то добавил эту глупую фразу.
- Я не сомневаюсь, - отчеканила Лич. - Продолжай!
- Я живу в Городе уже двадцать лет. Работал раньше страховым агентом. Ездил по городам и деревенькам в округе. Продавал желающим страховые полисы.
- Почему же у тебя сейчас в чемодане нет страховых полисов?
- На этот раз я ездил не по работе. Вообще-то я сейчас не работаю. Просто мне надо было навестить одного человека. Давно не виделись, вот и решили встретиться.
- Какого же человека? Друга? Подругу?
Он заколебался, но все-таки решил продолжить.
- Женщину, молодую женщину. Но мы с ней так и не встретились. Я позвонил ей на днях, сказал, что собираюсь приехать к ней в гости вчера утром. Сел на поезд, доехал. Но, к сожалению, мы не увиделись.
- Почему же?
- Не знаю. Она не открыла мне дверь. Я позвонил, постоял, подождал. Из дома так никто и не вышел. Поэтому мне и приходится возвращаться ни с чем. По дороге на станцию зашел в ресторанчик, перекусил, немного выпил. И вот сел на этот ночной поезд.
- Кто же эта девушка?
- Ну, скажем, моя старая знакомая. Мы раньше, какое-то время тому назад, встречались. Но потом расстались.
- А зачем поехал к ней снова?
- Знаешь, хотелось увидеться. Давно уже мы с ней разошлись. По телефону она сказала, что ничего не имеет против встречи. Но дверь мне почему-то не открыла.
- Ты все-таки хочешь меня?
Лич задала этот вопрос с той же интонацией, совершенно так же, как и все предыдущие, не повышая ни тембр голоса, ни меняя положение своего тела. Он даже не сразу уловил иную смысловую нагрузку ее слов и потому снова слегка растерялся. Потом ответил, тщательно подбирая слова:
- Вообще-то ты симпатичная! Ну, я имею в виду твой внешний облик. Но как тебе ответить? Ведь ты же не совсем...
- Я вижу, что хочешь! Ладно, не сейчас, поехали дальше. Опиши мне ее!
- Она невысокая, ниже тебя ростом. Волосы пепельные, а не светлые, как у тебя. Глаза ярко-синие, точно совсем не твои. Вот комплекцией, пожалуй, вы схожи, она тоже была худенькой. Даже, я бы сказал, миниатюрной.
- Я не об этом!
- Не понял тебя.
- Бумага есть?
Он кивнул:
- Да, в чемодане блокнот.
- Бери, и авторучку тоже приготовь. Я имела в виду, чтобы ты описал, какой она была женщиной, а не ее внешность. А ты понял всё совсем по-другому!
Она ухмыльнулась мертвой улыбкой, пока он шарил в чемодане, нащупывая блокнот и авторучку. Вытянула босые ноги, потянулась.
- Сексом любил с ней заниматься?
- Я всегда любил секс с женщинами, - с апломбом ответил он.
- Ясно. А почему вы расстались?
- Ну, сначала, когда отношения завязались, было интересно. Потом всё наскучило. Появилась холодность. Затем узнал, что у нее вроде бы кто-то появился помимо меня. Знаешь, немного задело, ревность и все такое. Решил с ней порвать. Сказал ей, что наши взаимоотношения себя исчерпали.
- А она?
- А что она! Согласилась, без особых возражений.
- Так зачем же ты опять к ней поехал, предложил встретиться?
- Соскучился по ней немного, вспоминал иногда. Ну ладно, что теперь об этом говорить. Не увиделись, и всё тут.
Он наконец нашел в чемодане то, что искал. Вытащил блокнот и авторучку, положил на столик и вопросительно посмотрел на Лич. Она не смотрела на него, о чем-то старательно размышляя, потом тихо и раздельно произнесла:
- Ну, так опиши ее суть, обрисуй как женщину, как сучку, которую ты так старательно и усердно трахал на протяжении долгого времени. Только будь передо мной честен! Ты знаешь, что меня не проведешь. Я распознаю ложь моментально!
Он взял авторучку в руку и задумался, нащупывая подходящие прилагательные. Лич включила маленький светильник над нижней полкой, чтобы свет упал на столик, и ему было удобно писать.
Его рука вывела почти автоматически: Lust. Похотливая. Неплохое определение для той маленькой шлюшки. Следующим было слово Young. Молодая. Да, она была молодой - двадцать пять лет. Достаточно молодой для него, сорокалетнего мужчины. Caress. Ласкающая. Её ласки доводили его до безумия. Honey. Сладкая. Так он ее частенько называл в постели, в порывах страсти.
Лич наклонилась через его плечо, заглядывая в блокнот. Ухмылка скользнула по ее бледному лицу.
- Неплохо! Твои ассоциации вполне определенны. Еще!
Lazy. Ленивая. Иногда ее трудно было вытащить куда-либо из кровати. Yearning. Тоска. Он все-таки солгал Лич, он очень тосковал по ней, до сих пор тосковал так сильно, что зачастую не мог найти себе места. Costly. Ценная. В смысле, она знала себе цену. Или свою цену. Он делал ей дорогие подарки, пока ему это позволяло финансовое положение. Haunting. Преследующая. После расставания ее образы преследовали его ночами в сновидениях, она звала его по имени, а он искал ее повсюду.
Он высунул язык, выплевывая на бумагу все новые и новые слова, второпях покрывавшие в полумраке блокнотный листок. Он ощущал свое нараставшее сексуальное возбуждение, но продолжал писать и писать. Потом отбросил авторучку, поднял голову и посмотрел в ее глаза в упор. Никто из них не отвел взгляд.
- Раздевайся! - прошептала Лич.
Он на секунду заколебался, но сатанинское пламя страсти внезапно ярко вспыхнуло внутри него. А что? Разденусь, пусть посмотрит. В конце концов, она ничего. И под пижамой у неё ничего. Пусть она лич, нежить, но кто сказал, что ее нельзя... Это будет феерическое, умопомрачительное приключение. Секс с оборотнем. Кто еще из его друзей когда-либо сможет похвастаться таким?! Прошло больше часа с начала их знакомства, впереди еще один только час, и поезд уже приближается к Городу. Но ведь он есть, этот час. И его можно сотворить весьма запоминающимся. Чёрт, ему надо как-то выпутаться из всей этой ситуации. Она чертовски сильна, пусть только даже в ментальном плане, и ему нужно действовать очень осторожно. Надо как-то от нее отделаться. Поэтому пока следует подчиниться ее желанию, приятно подчиниться, а потом ловить свой момент. Carpe diem, baby, молотом прогрохотало в его голове. Хотя после того, как это случится, она и сама может исчезнуть, также необъяснимо, как и появилась. После всего этого...
Он швырнул на стол исписанный листок и разделся очень быстро, представ перед ней полностью обнаженным. Он не смотрел в ее глаза, но держал все ее тело в периферии своего зрения. Он видел, как она поднялась с нижней полки, не приближаясь к нему, и стремительно снимала с себя его пижаму. Теперь он чувствовал всю ее неимоверную притягательность и понимал, как это выдает его с головой. Стоит ей просто взглянуть на него. И она это тоже осознавала.
Все произошло в считанные секунды. Она едва успела стянуть с себя пижамные брюки, как он набросился на нее, по-прежнему не глядя ей в глаза. Обхватив ее за шею, он повалил Лич на нижнюю полку, ощутил щекой прикосновение прядей белокурых с фиолетовыми струйками волос, возбудившее его до полного неистовства, почувствовал жар ее тела и освежающую прохладу кожезаменителя сиденья. Одной ладонью он прикрыл ее мертвые черные глаза, другой рукой зажал ей рот, засунув пальцы глубоко в горло и надавив на язык. Она застонала и укусила его до крови. Он поцеловал Лич в губы, вдохнув ее чудесное мятное дыхание, и откинул ей волосы со лба. Горячий туман поплыл перед его глазами, и больше он ничего не помнил.

***
Лич лежала неподвижно, едва заметно дыша. Сейчас он смотрел на нее без опаски, потому что глаза ее были закрыты. Почему-то он был в ней уверен и не боялся, что она их внезапно откроет и посмотрит на него в упор своим парализующим взглядом. Рот ее еще кривился в усмешке оргазма, и он слегка отодвинул уголок губ, чтобы внимательнее рассмотреть белизну ее зубов. Внутренне он почувствовал, что ей очень понравился его жест. Дождь кончился, рассвет занимался за окном, и в коридоре спального вагона стандартного класса послышались голоса просыпавшихся пассажиров. Он встрепенулся от этих звуков.
- Вставай, тебе пора, - прошептал он. – Лич, поднимайся. Тебе надо уходить. Возвращайся, откуда ты явилась.
Она не отвечала.
- Лич, поторапливайся, - уже более настойчиво проговорил он вслух. – Детка, уходи. Тебе нельзя здесь оставаться. Но ты была…у меня нет слов, малышка!
Лич лежала и не дышала.
Лучи утреннего неяркого солнца проникли через окно в купе и упали на лицо Лич, ярко осветив сине-лиловые губы и явственно проступившие багровые трупные пятна на ее щеках и лбу. Глаза Лич были широко открыты, и радужная оболочка уже высохла и приняла желто-бурый оттенок. Он приподнялся над ее телом и потряс ее за правую руку. Рука мягко отделилась в предплечье и с легким стуком упала на застеленный вытертым паласом пол купе.
Он отшатнулся и спрыгнул с полки, задев ее подбородок. Голова отвалилась на угол сиденья, обнажив чудовищный рваный разрез, пересекавший горло Лич от уха до уха. Язык вывалился в эту щель и свисал холодным фиолетовым галстуком.
Грудей у Лич не было. Они были отрезаны и аккуратно разложены на сиденье нижней полки по обе стороны от трупа. От диафрагмы до паха живот Лич был вскрыт, обнажая внутренности, часть из которых перевалилась через края раны и завитками свисала с сиденья до пола. Ноги также были отрублены от туловища в верхней части бедер и заботливо сложены друг на друга в углу сиденья.
Он схватил в каждую руку по отрезанной ноге и дико закричал. Крик его набрал силу, начавшись утробным рычанием и завершившись визгом в высочайшем регистре, разрезавшем его голосовые связки, и приведшем в холодящий ужас немногочисленных пассажиров спального вагона. Потом он, по-прежнему абсолютно голый, одним прыжком взобрался на верхнюю полку и уселся там вполоборота к двери купе, держа в руках ноги Лич, и готовый немедленно бросить свою страшную ношу в любого, кто посмеет войти в купе. Он кричал и кричал. В дверь постучали, но он не смог членораздельно ответить на стук. В дверь уже не стучали, в нее ломились, затем кто-то, видимо, нашел ключи и открыл ее, и в дверном проеме появилась испуганная физиономия немолодого проводника, с нечеловеческим ужасом уставившегося на тошнотворную картину расчлененного тела, расположившегося на нижней полке и лишенного ног. И тогда он изо всех сил швырнул в показавшееся в дверях лицо то, что взял у Лич, и для чего держал это в руках.
Поезд прибыл в Город точно по расписанию. Еще до подъезда к вокзалу всех пассажиров второго спального вагона, за исключением мужчины, запертого в купе номер восемь, экстренно эвакуировали в другие вагоны. Старый проводник, скончавшийся от обширного инфаркта на пороге злосчастного купе, лежал под простыней в служебном помещении вагона. На перроне поезд встречали наряд полиции и медицинская бригада. Но все опасения оказались напрасными. К тому времени пассажир из купе номер восемь уже был связан силами персонала поезда и находился под присмотром проводников и помощника машиниста. Когда полицейские вошли в купе, он не оказал никакого сопротивления и безучастно разрешил себя одеть, вряд ли понимая, где он находится и что с ним произошло. Он сошел с ума еще на пути в Город.

***
В купе обнаружили расчлененный труп молодой женщины, у которого были отрезаны голова, грудь, отрублены конечности и вспорот живот. Как позднее было установлено следствием, убитую звали Луиза Иэна Чэмберс, двадцати пяти лет. Она была незамужем, проживала в собственном доме одна, детей у нее не было. Убийцу по имени Мартин Гэхан, одинокого мужчину сорока одного года, разведенного и бездетного, его немногочисленные знакомые впоследствии охарактеризовывали как человека замкнутого и немного странного. Ранее он встречался с убитой на протяжении четырех лет, но впоследствии она прекратила с ним отношения по собственной инициативе. Видимо, разрыв и послужил причиной жесточайшего убийства на почве ревности и глубокой депрессии. Предварительно созвонившись с Луизой, Гэхан приехал накануне в ее родной городок и зарезал бывшую возлюбленную в ее доме. Потом он расчленил тело, фрагменты его засунул в дорожный чемодан, и сел в ночной поезд, намереваясь вернуться обратно. Как он собирался дальше поступить с расчлененным трупом, так и осталось невыясненным, поскольку Гэхан на следствии не смог дать показания на этот счет. В купе нашли раскрытый дорожный чемодан убийцы, на полу валялась окровавленная мужская пижама. Гэхан, находясь, вероятно, под воздействием стремительно развивавшегося на фоне совершенного им убийства психического расстройства, ночью вытащил из чемодана останки Луизы, соединил их в виде цельного человеческого тела на нижней полки купе и совершил с ним сексуальный акт. Расследовавший инцидент инспектор полиции в качестве одного из любопытных и несомненных доказательств умопомешательства Гэхана обнаружил на столике во время осмотра купе смятый и перепачканный кровью листок бумаги, вырванный убийцей из своего блокнота. Листок был исписан различными определениями личности и характера Луизы, преимущественно связанными с проявлениями ее сексуальности и отношением Гэхана к расставанию с ней, и выраженными в основном в виде ряда прилагательных. Примечательно, что все эти слова были воспроизведены в безумной и в тоже время абсолютно строгой последовательности и начинались с тех букв алфавита, которые при прочтении образовывали аббревиатуру начальных букв имени и фамилии убитой. Циничный полицейский инспектор, много повидавший за годы службы, с удивлением и некоторым удовлетворением пробежал листок взглядом сверху вниз и прочитал заглавные буквы написанных слов, многократно повторявших одно и то же буквосочетание:
LYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCHLYCH...
На досуге инспектор иногда читал произведения разных жанров, но несмотря на всю свою черствость и выработанную за годы службы в полиции холодную отстраненность при виде различных сцен совершенных преступлений, которые ему довелось увидеть, прошло все-таки немало времени, прежде чем он заставил себя взять в руки с книжной полки сборник произведений Эдгара По и Говарда Лавкрафта.