01. Хохочущий крокодил. Истоиря 1. Не Маргарита. Пролог

Что ищешь ты, бродя среди аллей?
О чем шумят верхушки тополей?
Куда ведет заросшая тропа?
Скажи, зачем душа твоя пуста?
Забудь о том, чего нельзя вернуть.
Через пустыню ты проложишь путь.
Когда ж достигнешь ты конца пути,
Исчезнет прахом, что пришлось пройти.

Начальнику следственного отдела Центрального Округа

полковнику Н. Н. Шнурову

от следователя С. П. Захарова

Объяснительная записка.

6 августа сего года в районе полудня в кабинете следователя С. П. Захарова состоялась одновременная истерика двух фигурантов по делу № п\п во время проведения очной ставки. Причиной истерики послужило то, что подозреваемая опознала потерпевшую, Л. В. Пашкову, как свою мать, а потерпевшая отказалась опознать подозреваемую, М. С. Пашковскую, в качестве своей дочери.

Для ликвидации возникшей в кабинете истерики пришлось задействовать свидетеля по этому же делу, врача-психиатра городского псих. диспансера И. И. Иванова. Вследствие проведенных мероприятий истерика была успешно ликвидирована.

7.08.20.. г.

Начальнику следственного отдела Центрального Округа

полковнику Н. Н. Шнурову

от следователя С. П. Захарова

Докладная записка.

Как показало следствие, последними гражданку М. С. Пашковскую видели граждане Марьина, Лесецкая и Кушнарев. В последний раз видели они ее в ресторане «Мистерия», находящемся по адресу: ул. Ленина, д.136, этаж 48.

Вышеозначенные граждане вместе с гражданкой Пашковской ужинали и выпивали, сидя в ресторане. В районе половины первого ночи гражданка Пашковская, взяв сумку и бутылку с текилой, вышла на крышу здания, где находится смотровая площадка, примыкающая к ресторану.

Охрана, прибывшая на крышу по тревоге 20 минут спустя, обнаружила женщину на парапете крыши. В руках у нее была бутылка, с которой выходила Пашковская. Поскольку охранники пришли к выводу, что найденная ими женщина собирается спрыгнуть с крыши, они вызвали наряд медицинских работников и передали женщину им, а те препроводили ее в вытрезвитель № 18.

При подозреваемой была найдена сумка с документами на имя гражданки М. С. Пашковской, по которым ее и признали гражданкой М. С. Пашковской.

Спутники Пашковской по причине сильного алкогольного опьянения опровержения личности Пашковской не дали.

Поскольку никого больше в тот вечер охрана на крыше не обнаружила, можно было бы предположить, что подозреваемая, отобрав у М. С. Пашковской бутылку, куртку и сумку, столкнула ее с крыши, но в этом случае в окрестностях здания должно было остаться тело Пашковской. Однако тело обнаружено не было.

Выяснить, куда делось тело по дороге с крыши 48 этажа на землю, не представляется возможным по техническим причинам.

14.08.20.. г.

Никифоров раздраженно швырнул на стол бумажки. Может, и был этот Захаров хорошим следователем. Но мысли излагал так, что у любого нормального человека при прочтении начинала ехать крыша.

Вот что за белиберду он понаписал? И как только полковник Шнуров принял такие писульки?! Это выяснить тоже не представлялось возможным по техническим причинам. Потому как и Захаров, и Шнуров четыре дня уж как бесследно сгинули. И никто не знал, где их искать.

Весь отдел дружно разводил руками и не менее дружно рапортовал – мол, «не могу знать». Только молодое дарование – недавно переведенный сюда оперуполномоченный Заславский дал зацепку, предположив, что исчезновение начальства связано с делом, которое вел последний месяц Захаров.

Ну, не усвоил он еще, что инициатива наказуема…

- Нашел чего? – полюбопытствовал без особой надежды Никифоров у зарывшегося в бумаги Заславского.

- Ага, - тот отозвался бодро, вопреки ожиданиям. – Вот, протокол допроса Ярославцева.

- Какого еще Ярославцева? – поморщился Никифоров, предчувствую очередную ахинею.

- Ярославцев В. И. Электрик. Чего-то там на крыше ремонтировал, как раз в ту ночь, как пропала Пашковская.

- Почему он ночью-то ремонтировал?

- А… вот этого Захаров у него и не спросил. Хотите, можем еще раз вызвать, спросить…

- Нет уж, - поспешно открестился Никифоров. – Давай сюда протокол.

«…В ночь с 4 на 5 июня 20.. г. я чинил проводку на крыше д. 136 по ул. Ленина. Там смотровая площадка при ресторане «Мистерия». В ту ночь посетителей на ней не было. Закрыта она была. Туман в ту ночь еще был. И вдруг вылазит дамочка с бутылкой и с сумкой. Пьяная в стельку. Шатало ее безбожно. Меня не заметила. К парапету пошла, сумку на него поставила и рукой оперлась. Как бы, думаю, вниз не свалилась. Надо бы охрану позвать. И тут – бац! Падает на крышу баба. Спрыгивает то есть. Та, первая, вздрогнула, обернулась. Ты, спрашивает, откуда здесь взялась. А та наверх показывает. А там, наверху, лестница болтается. Веревочная.

И эта дамочка, которая из ресторана вышла, бутылку этой второй в руки сунула, курточку сняла, с сумкой рядом на парапет положила, и по лестнице вверх полезла. А эта вторая из бутылки хлебнула, хорошо так, будто минералку пила, и на парапет села, ножки свесила. Ну, думаю, эта сейчас точно грохнется. Ну, я охрану и вызвал.

Охрана прибежала, быстренько ее скрутила, да в вытрезвитель и отправила.

Мною прочитано, с моих слов записано верно."

16.08.20.. г.

- О господи! – Никифоров схватился за голову. – Он что, тоже пьяный был, этот Ярославцев?!

- Не исключено, - невозмутимо отозвался Заславский. – Он и к нам когда пришел, от него так… попахивало. Характерно очень.

- Что там еще в сейфе Захарова?

- Ничего, кроме протокола допроса этого электрика, не было. Может, он с собой документы унес?

- А что, водилась за ним такая привычка – документы с собой таскать?

- Да в том-то и дело, что нет…

- Знаешь, чем это дело попахивает? – спросил Никифоров у опера. – Даже не попахивает, а воняет, я бы сказал.

- Мокрухой? – почти восторженно предположил тот.

- Маразмом, - припечатал Никифоров. – Откровенным маразмом.

- Не, у Захарова маразма не было, - тут же вступился за сослуживца Заславский. – Да и Шнуров был дед еще хоть куда. Его и дедом-то язык назвать не поворачивался.

- Какого ж он… пьяный бред в документы вносит?! Этот электрик допился, небось, до белой горячки, вот ему бабы и мерещатся, а Захаров… А с чего он решил-то, что эта Пашковская именно на крыше пропала? Может, она потом, после пьянки уже, в загул ушла?

- Так эту псевдо Пашковскую опознали все – и охранник, который ее с крыши снимал, и врачи из вытрезвителя. Друзья Пашковской говорят – пили еще с ней. Потом она на крышу ломанулась – хрен ее знает зачем. Как ее выводили, они видели, но сами уже были не в кондиции. А вот и охрана, и врачи уже говорят – что с крыши сняли то, что нам потом предъявили знакомые Пашковской, которые нас и вызвали два месяца спустя.

- Так когда, говоришь, подмену заметили?

- Ну так… пятого августа, когда она на работу заявилась.

- Ничерта не понимаю. Она два месяца там не появлялась, а тут вдруг решила? С чего?!

- Она была там чем-то вроде внештатного корреспондента. Часто так работала. Редакция ей – задание, она – материал. Все через интернет. Зарплату ей на карточку переводили. А тут что-то уточнить ей понадобилось, или еще что… Главный-то подвоха не заметил, он своих сотрудников в лицо не очень помнил. А вот после него Пашковская пошла к подружке, которая там работала. И та подняла крик – мол, не она это. Это все было в документах, по делу… Которые Захаров забрал.

- Как же она так спалилась-то?

- А это самое интересное. Она уверяла, что ничего не помнит. Мол, помнит, как утром проснулась в вытрезвителе, а что до того было – пусто. Ей выдали вещи Пашковской, паспорт Пашковской, ну, она и жила два месяца в уверенности, что она и есть Пашковская…

- Так. Катись ты… к психиатру, - Заславский недоуменно вытаращился. – К тому, который Пашковскую вел после ее выкрутасов на крыше. Мне бы и самому к психиатру не помешало, - пробурчал он. – Но я хочу сначала пообщаться с народом из «Мистерии».

*** ***

Ярославцева Никифоров нашел в «Мистерии». Тот снова что-то ремонтировал. Хоть и неохотно, но согласился выйти со следователем на смотровую площадку.

- Ох, и достали, - бурчал он. – И спрашивають, и спрашивають, и все об одном и том же… Вон, видите, будка? Там замыкание было, я проводку менял.

- А почему ночью? – задал-таки Никифоров мучивший его вопрос.

- А что, запрещается, штоль, ночью работать?

- Да нет, - Никифоров растерялся. – Неудобно же. Темно.

- Кому темно, а у кого фонарик есть. А неудобно писать против ветра, лицо мокрое будет.

- Ну, так что было-то?..

- Ну, это. Чинил я, значит. А тут дамочка. Дверь-то у нас не запиралась, она и вышла. Мы там объявление повесили, народ и не шел. А эта пьяная в дребодан была, куда ей читать. Только глядь – к парапету. С бутылкой. Ну, думаю, щас вниз кидаться будет. Но тут – вторая.

- Откуда вторая-то взялась?

- Дык… сверху. Спрыгнула.

- Откуда она спрыгнула? – Никифоров потыкал пальцем вверх. – Там же нету ничего. С неба она, что ли, свалилась?!

- Может, и с неба. Мне почем знать? Туман в ту ночь был, - электрик помолчал. – Пошушукались они, значит, и эта, первая, курточку сняла, на парапет с сумкой рядом кинула и полезла…

- Куда она полезла?!

- Дык я ж говорю. Наверх она полезла. Туда, откуда первая спрыгнула. Там лестница веревочная болталась, вот по ней и… Лестница-то высоковато висела, дык она там ноги задирала, что твоя акробатка, чтоб до ступенек нижних достать. Влезла она наверх и пропала. А эта, вторая, с бутылки ее хлебнула и пошла с парапета кидаться. Ну, я охрану…

*** ***

- И куда могла Пашковская с крыши деться?

- Никуда, - твердо ответил охранник. – Там, с крыши, кроме двери в зал, только один выход – вниз.

- Может, она в толчее в зал зашла, да из здания и вышла?

- Не могла она просто так выйти, я ж вашим уже рассказывал. Сюда пускаем только по паспортам. И паспорт на выходе проверяем.

- Система, - пробурчал Никифоров.

- Ага, система, - гордо подтвердил охранник. – Чтоб не было всякого.

- Так а толку с вашей системы?! У вас на крыше одна телка пропала хрен знает куда, до сих пор не нашли, вторая – появилась из ниоткуда. Куда ваш фэйс-контроль смотрел?!

- Ну так. Фэйс-контроль же у нас не на крыше стоит, у входа…

- Последнее. Вы точно уверены, что та женщина, которую вы в ту ночь с крыши сняли, и та, которую вам на опознание предъявили в августе, - одна и та же?

- Уверен. У меня память на лица фотографическая.

- Как же вы подмены-то не углядели еще тогда?

- Я ж на посту не один стою. Мало ли, может, эта, которую мы в вытрезвитель отправили, зашла, когда меня на месте не было? А по фамилиям я их не запоминаю…

*** ***

Никифоров еще посидел пару минут в машине. Пустышка. Черт знает что творится в этом отделе. Запиликал телефон. Заславский. Обменявшись с ним несколькими фразами, Никифоров завел машину.

Предстояло тащиться на самую окраину. Только бы не обнаружить по прибытии, что этот неуемный опер тоже провалился к чертям собачьим.

*** ***

Машину пришлось оставить на вытоптанной земляной площадке и топать по заросшей тропинке еще метров триста. Заславский по дороге тарахтел без умолку.

- Короче, она, оказывается, жила здесь неподалеку. Ну, Маргарита, которая Пашковская.

- Это та, которая не Пашковская? – устало уточнил Никифоров.

- Она самая. Так вот. От нее этот дом на холме хорошо просматривается. И чего-то там он ей напомнил. Это она психиатру рассказывала. Хотела сходить сюда, в надежде, что что-нибудь вспомнит. Вскоре после этого к психиатру Захаров пришел, когда псевдо Пашковская тоже пропала. Он и Захарову об этом рассказывал. Может, Захаров тоже решил к этому дому прогуляться?

- Заславский, окстись! – поморщился Никифоров. – Ну какой дом?! Вот кто тебе здесь, у черта на куличках, станет дом строить? Сюда ж подъехать даже нельзя!

- И ничего не у черта на куличках, - обиделся опер. – А дом – стоит. Новенький, белый. И площадка детская перед ним еще. Только я зайти не смог, там домофон. Вон, в деревьях просвет уже виднеется, сейчас все сами и… увидите… - последнее слово прозвучало растерянно.

- Ну? Ничего не вижу. Пустырь. Здесь тебе, что ль, дом привиделся?

- Да как же, - забормотал Заславский. – Был же он здесь. Вот полчаса назад буквально. Я же сам его щупал.

- Эээ, брат, да ты переутомился.

- Да нет, ну как же…

- Может, ты на другой какой поляне дом видел? – сжалился Никифоров.

- Да на этой, я ж помню! И тропинка эта, и кусты вон, возле них еще качелька стояла.

- Какая качелька?!

- Ну, детская качелька. Маленькая, зелененькая. На ней же еще…

- Глюки у тебя, Заславский. Переработал ты. Скоро, прости господи, не только качельки, а и черти зелененькие мерещиться будут.

- Да я ж еще все здесь сфотографировал! И дом, и площадку! Ну-ка…

Он вытянул из кармана новенький смартфон.

- Вот! – опер сунул Никифорову под нос результат лихорадочного нажимания кнопок. – Вот он, дом-то! Со всех сторон снял! И площадка! И качелька! Вы листайте, листайте!

- Может, ты все это в другом каком месте снял?

- Здесь, здесь! Кусты-то на месте все остались! И дерево, вон то, длинное, видите? И на фоне всего этого – дом. И вон, даже облако еще не рассеялось, видите? Вот эта фотка?..

Никифоров задрал голову вверх. Перевел взгляд на фото. Снова вверх.

- Видите? И на фоне – опять же дом! То самое облако. На крокодила смахивает.

- Сам ты на крокодила смахиваешь, - сообщил Никифоров задравшему голову Заславскому.

- А крокодилы умеют ухмыляться? – изменившимся голосом вдруг спросил тот. – Вот так…

- Никифоров поднял голову и остолбенел. Вытянутое облако, действительно чем-то смахивающее на крокодила, вдруг развернулось к ним мордой и расплылось в широченной издевательской ухмылке…

Уже внизу, у машины, Никифоров заметил в руках опера черный дипломат.

- Это у тебя чего? – кивнул он на поклажу.

- А! Это ж дипломат Захарова! Это ведь я его на качели нашел. На той самой, зелененькой.

*** ***

Документы Захарова Никифоров решил пересмотреть уже на следующее утро.

В найденном Заславским дипломате оказалась вся документация по делу о не-Пашковской. Картина вырисовывалась совершенно мистическая. Заславского сегодня не было – он-таки отправил его высыпаться, запретив появляться на работе под страхом немедленной смерти.

Никифоров, оторвав голову от бумаг, выглянул в окно. Вид из окон Захарова открывался шикарный. И погода, как на заказ, солнечная, безоблачная. Вон и холм видать, по которому они вчера с Заславским бродили.

Внезапно Никифоров замер. На вершине холма, там, где был злосчастный крокодилий пустырь, явственно виднелось белое многоэтажное здание! Следователь протер глаза. Галлюцинация не исчезла.

Над крышей висело вытянутое облако, похожее на давешнего крокодила. И вдруг оно развернулось к Никифорову мордой, глянуло, казалось, ему прямо в глаза и ухмыльнулось…