Игры богов

Ночь, горячая и душная, пахла кровью. Луна вместо прохладного серебра обливала землю и деревья зловещим багрецом. Багровая, как вино, луна... разве могла быть примета хуже? Если и была такая, Йо-Ло ее не знал.

Босые ноги бесшумно ступали по раскаленным за день камням, иссохшей ломкой траве. Язык то и дело облизывал растрескавшиеся губы - пить...

Днем Йо-Ло обошел все окрестности, но не нашел ни спасительного ручья, ни одного пучка зелени, в которой осталась бы хоть капля живительной влаги. Даже болота пересохли и умерли.

Деревья тоже стояли иссохшие, скрюченные предсмертной мукой. Они напомнили юному охотнику стариков его племени, умиравших от жажды и голода, один за другим. Потом начали умирать дети - совсем маленькие сосунки первыми. Груди матерей, сморщенные как сушеные черные сливы, больше не давали питательного молока. Страшное время настало для племени - время агонии вскормившей их земли.

Все началось с мертвой козы, выброшенной ранним утром на берег реки Ях. У козы не было глаз; из распоротого пустого брюха сочилась темная жижа. Седые старцы шептались, что знак плохой. Племени нужно уходить прочь, задобрив предупредившую их реку щедрой жертвой.

Вождь племени - белобровый Лойху - сухо покачал головой: мы остаемся. И никто не ушел - ибо не дело это, спорить с вождем.

Ночью над становищем племени разразилась гроза. Рвали черное полотно неба сверкающие клыки-молнии, ревел злобный красный бык Тарадора - сын огненной богини Ану.

Йо-Ло дрожал от страха в маленькой хижине, прижимаясь к теплому боку матери.

- Ничего не бойся, мой маленький Йо-Ло! Гроза скоро пройдет...

Утром люди вышли из своих хижин и увидели, что трава покраснела, а деревья покрылись алыми брызгами - ибо не простой была гроза. Вместо воды с небес пролилась на землю густая кровь.

Шаман Солнце сказал, что времена людей и племен подходят к концу - боги снова играют в свои бесконечные войны. Это их кровь льется ночами на землю, это их тигры рычат, разрывая друг друга на части. Просыпаются древние духи, воют от голода и требуют жертв.

В дар духам привели трех девочек; всего десять весен встретила каждая. Ни одна еще не дарила своей крови земле. Ночью разожгли костры - тонкие девичьи тела извивались под безжалостной лаской огня, дарили ему свои первые любовные стоны. Стучал, точно большое сердце, кожаный бубен; шаман поднимал одурманенный сладкими травами взгляд к небу. Он пел и ноги его кровили от впивающихся осколков. Танец костей: круг возле костра, усыпанный разбитыми черепами. Кто, как не бывшие враги племени подарили свои головы, а с ними силу и мощь, пав в бою, достойном мужчины? Пройти в неистовом танце белеющий на земле круг, не сбившись - искусство, дарованное не каждому. Солнце был могучим шаманом.

Его нашли поутру, в куче остывшего пепла. Обезглавленного и слепого. Голова лежала рядом на траве, глядя в небо пустыми глазницами. Никто не решился коснуться тела, чтобы дать ему погребение.

Вождь Лойху повел племя в глубину лесной чащи, подальше от обагренной земли. Каждую ночь кого-то из племени забирала смерть. Гроза больше не повторялась - солнце безжалостно выжигало землю и любую жизнь на ней. Умирали старики, плакали и засыпали вечным сном крошечные дети. Шаман Солнце плелся вслед за племенем, оставляя на выжженой траве зловонные темные следы. С каждой ночью луна становилась полнее, сыто багровела, точно наливаясь свежей кровью.

Спустя десять дней, от племени осталось немного - десяток изможденных женщин с еле живыми от голода детьми, вождь Лойху, маленький брат Йо-Ло и он сам. Однажды ночью к вождю, дремавшему возле костра, подошел слепой шаман Солнце, неся в руках свою голову, точно подгнившую дыню. Плоть на нем таяла, стекала с костей черным липким жиром. В глазницах копошились белые личинки. Шаман постоял , покачиваясь, перед спящим Лойху, протянул руку и осторожно тронул смеженные веки. Будто завидовал, что у вождя есть глаза, а у него нет. Лойху так и не проснулся.

Йо-Ло видел все, что было той ночью, прячась в колючих кустах. Но никому ничего не сказал, даже матери. Наутро вождь все время тер глаза; от солнечного света по морщинистым щекам текли слезы. Спустя два дня глаза загноились, покрылись мутной пленкой и Лойху ослеп.

Так, юный Йо-Ло остался единственным настоящим мужчиной в племени. Хотя ему было всего-то тринадцать весен от роду. Он каждый день ходил на охоту, меряя шагами выжженную землю. Иногда ему удавалось добыть еду: сбить камнем большую хищную птицу с горьким мясом, отыскать не до конца обглоданный шакалами труп оленя. Но этой ночью его везение кончилось; вокруг не осталось ни воды, ни еды. Наступал четырнадцатый рассвет с того дня, как племя покинуло свои земли. В груди глухо ныло - боги отвернулись от Йо-Ло и его народа; впереди ждала мучительная смерть и не было от нее спасения.

Ноги держали с трудом - последний припрятанный кусок оленьей кожи он еще утром отдал матери, кормившей грудью маленького брата. Голод ли сыграл с ним злую шутку, или удушающая жара? Со стороны пересохшего озера, где еще днем Йо-Ло искал остатки водорослей, слышался еле различимый шум. Так шумят волны, набегая на берег.

Медленно, все время облизывая потрескавшиеся губы, юный охотник вышел из кустов. Багровая луна отражалась в черной воде, точно слепой красный глаз. Песок холодил босые подошвы - хотелось сгрести его в горсть и сунуть в рот.

Они стояли на воде, где бликовала и дробилась алая лунная дорожка.

Высокая женщина с кожей белее молока и пламенеющими волосами. Громадный красный бык, выдыхающий из ноздрей струйки дыма. Двое прекрасных юношей, с глазами сияющими подобно звездам, держались за руки. Прозрачные черные крылья мягко трепетали за спинами. Страшный дряхлый Старец с глубокими впадинами вместо глаз. Великие и могучие боги племени. Огненная Ану, ее сын - свирепый Тарадора, боги-близнецы: Сао - Тьма и Суго - Мрак. Черный Старец - покровитель болезни и смерти. В иссохшей руке он сжимал копье с багровым от крови наконечником. На него Йо-Ло старался не смотреть. И не думать о холодной воде, плещущейся перед носом.

- Пей, если хочешь, маленький охотник! - голос Ану был сладок и нежен, подобно дикому меду. - Пей и славь нас - ибо игра окончена!

Только теперь Йо-Ло заметил, что белые как точеная кость руки богини по локоть в крови. И вода в озере вовсе непохожа на воду. Но ему слишком хотелось пить. Упав на колени, он прошептал пересохшим горлом слова молитвы:

- Велика ваша сила, Могучие... да восславятся дела ваши...

Первый глоток из озера был густым и соленым, точно кровь, второй сладким, как молоко, третий полился в горло чистой холодной водой. Рука богини нежно гладила его волосы:

- Мы приходим каждые сто тысяч лет - тринадцать дней и ночей идет игра в войну, и старую жизнь на земле сжигает наша кровь. А на четырнадцатый день земля рождает себя заново. Тебе тоже сегодня четырнадцать лун - живи же и славь нас, маленький Йо-Ло...

Йо-Ло проснулся в хижине и увидел мать, хлопочущую над котелком. Вкусно пахло едой и пряными травами.

- Просыпайся, мой маленький охотник! - глаза матери сияли. - Боги смилостивились над нами: утром пошел дождь и наполнил пересохшее озеро. В нем сейчас так много рыбы, что хватило всему племени. Вставай же и ешь скорее!

Выходя из хижины, Йо-Ло едва не споткнулся о Лойху. Старик покачиваясь сидел на земле и что-то бормотал. Миска с вареной рыбой перед ним стояла нетронутая. Йо-Ло заметил полосы подсохшего гноя на щеках вождя и ощутил смутное недовольство. Лойху был единственным в обновленном, умытом дождем и посвежевшем мире, кто не изменился. Дряблая больная плоть, никчемная гниль! Мысль о том, что еще недавно все племя безропотно повиновалось ему, вызывала отвращение. Неожиданно старик вскочил на ноги и, схватив лежавшее рядом копье, направил его на мальчика:

- Ты... нечистый... я вижу! Вижу! Проклят...

Обвислые щеки тряслись, по подбородку стекала слюна. Гноящиеся слепые глаза неподвижно смотрели на мальчика. Женщины племени выходили на шум, многие держали на руках чудом уцелевших детей. Была среди них и мать Йо-Ло.

- Опомнись, Лойху... - голос матери дрожал. - Что ты говоришь, старший? Это мой сын, Йо-Ло! Давай, я умою тебя и постелю шкуру, чтобы ты мог отдохнуть...

Сухая рука оттолкнула ее прочь. Копье в руке старика смотрело в грудь Йо-Ло. Тот не дрогнул.

- Умри, - бормотал старик с тупым упорством. - Умри, нечистый!

Йо-Ло знал: никто кроме него не видел стоящую неподалеку женщину с огненными волосами. Ану улыбалась.

- Ты новая жизнь! - шептали ее губы. - Твое племя, твоя власть! Мы будем оберегать тебя, ибо ты нам по нраву! Но взамен - самая малость...

Никто не успел понять, как все случилось. Лойху вдруг тяжело покачнулся и стал оседать, цепляясь пальцами за скользкое от крови древко копья.

Йо-Ло небрежно выдернул острие из дряблой плоти и воздел копье над головой. Позже Лойху дадут настоящее погребение, достойное вождя.

А сейчас новый вождь поднял лицо к чистому и свежему, ослепительно-голубому небу. Победный клич пронесся над оживающим лесом. Женщины племени медленно опустились на колени, признавая его власть.

Капли крови медленно падали с острия на землю - первый дар могучим богам.

Заново рожденный мир медленно пробуждался...