Эсфирь (конкурсный №13) полная версия

Ирине В посвящается.
"Она поставила на кон всё, что имела, чтобы получить то, о чём мечтала девяносто восемь лет. Старуха давно ждала этого дня. Улыбнувшись своему отражению, она завесила старое трюмо чёрной тканью и представила себя молодой. Медленно светало."
В чернильном сумраке медленно загорались первые, еще робкие всполохи. Ночь уходила, уступая место рождающемуся дню. Она отвела взгляд от окна, в котором умирала ночь и снова глянула в зеркало. Пистолетным выстрелом разбился стакан, упавший на холодный кафель пола. Древний эликсир не подвел.
Прошлый раз, в ледяную декабрьскую зиму, когда деникинцы подходили к Москве, вышло сложнее. Из-за низкой температуры никак не получалось достичь нужной консистенции. Пена не поднималась, отсутствовал лиловый осадок. Елизавета Иосифовна, почтенная старушка из «бывших» с трудом разожгла «буржуйку» и колдовала над спасительным эликсиром целый час. Временами холодное отчаяние спирало впалую грудь, душило, но Эсфирь, так на самом деле звали эту женщину, каждый раз брала себя в руки и продолжала процесс. Раньше этой даты было никак нельзя, никак. Только раз в 98 лет, в один и тот же день.
Перед этим в 1821-ом вышло просто. Паоло, цирюльник из Савойского королевства, сделал все сам. В реторте, на правильном огне. Она сидела в глубоком кресле, наблюдала за игрой тени на стене и медленно потягивала эликсир. За окошком вьюжило, на Дворцовой площади жгли костры караульные, чтобы поздние прохожие не замерзли в ночи. Славное было времечко, славное. Империя достигла своего зенита. Раскинулась от Варшавы до Тихого океана. Величие, сила, мощь.
Она тяжело вздохнула и нырнула еще глубже, в пьяный-распьяный 1726 год. В куражи послепетровского царствия, час временщиков, куртизанов, свирепых морозов и одиночества. Ее сослали тогда в Березов, вместе с опальным Меньшиковым. Тот умер, а ей приходилось жить. Выменивать золото и камни на пресный хлеб и отвратительную репу. Но ничего, Эсфирь помнила и худшие времена.
В 1628 она убегала на Москву с отрядом казаков. Ее мужа, тобольского воеводу, удушили восставшие татары. Эсфирь спаслась чудом или выработанным за многие века предчувствием. Не просто ушла от преследователей, но и умудрилась приготовить на открытом огне отвар.
1530-й. Она в свите Елены. Среди своих, выходцев из Великого княжества. Старая Москва, необычно теплый декабрь, лихие тройки с бубенцами и пугливые барышни в оконцах. Стрельцы на пустынных улицах «Третьего Рима», царь-старик, потерявший голову от молодой литвинки. Косой дождь и мрачные приметы скорого прихода Антихриста.
1432-й помнился слабо. Она, Елизабет, шляхетская вдова Волынского воеводы только перебралась в странный город на краю западного улуса Орды. Белая крепость с золотыми луковками схизматических церквей, бородатые мужики, прячущие своих дородных жен в высоких кокошниках. Суровая зима и короткое, в пару месяцев лето. Но чувствовала, ой как чувствовала! Здесь надо быть, тут ей виделось ослепительное будущее. И как всегда Эсфирь не прогадала.
Мысли спутались. Обрывки воспоминаний ложились друг на друга, застилали главное, очерчивая ничего не значащие детали. Гордые викинги в окружении сгорбленных спин склавинов… Готская степь, пьяный весенний ветер в лицо и соленые брызги моря… Высокие стены Константинополя, фундамент на месте будущей Софии, гнилостный запах порта… Город-городов Рим, безжалостные патриции и бьющие фонтаны на месте капищ этрусков.
Потом все исчезло и остался один песок. От края до края. Низкое солнце в алом небе и умерший в пустыне ветер. Она, Эсфирь, одна из дочерей Авраама, безвестного пастуха, покинувшего благословенный Шумер, когда боги отвернулись от них. Предчувствие скорой смерти и наконец… Вот оно! Чудесный дар Салима… Горький напиток, дающий бессмертие еще на 98 лет.
Неожиданно воспоминания ей надоели. Молодая красивая женщина обворожительно улыбнулась своему отражению и подумала: - «Пусть прошлое умрет. Как и всегда». Накинула ставшую большой шубу и спустилась вниз. Уже на улице, она остановилась и выбросила в урну дорогой телефон и маленькую красную «корочку». Первый лучик лизнул удостоверение и золотистые буквы ожили. «Спикер Государственной Думы». Ослепительная девушка улыбнулась и не оглядываясь пошла навстречу солнцу.