Демиурги - возвращение

Падает снег. Кружит большими хлопьями и опускается в такой грустной манере, что люди вокруг непроизвольно погружаются во власть ностальгии. Поднимая капюшон, все спешат побыстрее оказаться в чистой и сухой квартире, забывая даже на секунду насладиться красотой зимы.
А я тоски не ощущаю. Первый снег – всегда предвестник скорого Рождества. Старых добрых церковных перезвонов, напевов и хоров, музыки общей радости, медленно перетекающей в доброе празднование Нового года, тридцать первого декабря, в полночь. Мы не хороним старый год, мы лишь принимаем роды.

Вопреки расхожему мнению, снег не опускается в тишине. Каждая ветвистая снежинка несет голос космоса, вопиющий о своем рождении и затихающий в присоединении к вечному. Под ногами хруст миллионов иголочек льда. Сугробы растут всё выше.

Навстречу человек – серое пальто, роскошная копна неприкрытых волос; каждому на зависть, кроме меня – ведь и на мою голову смело ложатся снежинки-колючки, словно на поверхность спящего каштанового озера. Только разные глаза – зрачки, сверкающие тусклым янтарем. Его лицо, неизменная походка. Дорогой друг, встреча с тобой давно подготовлена и все же нежданна. Взгляд упирается в меня - и привет. Здравствуй, Фред. Все ли у тебя готово к таинству, в мешке лежат инструменты священнодействия, и правильный настрой захватил ли мысли? Намерен ли ты взять реванш за прошлый раз и объявить этот год своим, мне не интересно. Нет, ни в коей мере. Я просто намерен создать собственный рисунок.

Снова друзья, Фред, снова соперники, мы идем и держимся за руки, вдоль снежной аллеи. Сила накапливается; таково её напряжение, что ладони греются, и огромная невидимая стена проходит посередине, как океанский разлом – люди неуверенно моргают глазами, озираются и не могут толком отыскать причину своего волнения, они торопятся уйти. Разлом привлекает одного из тысячи. Мы ищем проводника. Произнеси волшебное слово, пять до полуночи! Стрелка часов, упрямый и тонкий ползун по цифровому кругу – к четырем! Где же ты, эй, наша третья часть, отзовись и прими силу достойных. И направь ее в ожерелье музыки.

- Эй, ребята, - слышу сзади, но не оборачиваюсь на зов. Предоставляю Фреду обхаживать её, только улыбаюсь про себя. Стена раскалывается от звука прекрасного голоса. Красота есть всё. Музыка рождает миры, прекрасная симфония изменяет их. Рядом со звуком внешность – ничто.
Меланхолия, рефлексия. Продолжаем мерную прогулку уже втроем, выписываем прямую линию до конца аллеи. Сила больше не уходит, не рассеивается попусту, вибрация движения укладывается в трёхстороннюю фигуру, скрепляет ее, все в высшей степени достойно. Посмотрите – над моей головой снежинки изменяют траекторию хаотичного падения. Отклоняются в середину, назад, подхватив гармонию потоков. Наша проводница невелика ростом, ниже каждого из нас. Лицо свободной женщины в расцвете молодости, черты большого города и следы - да, несомненно - следы прочтенных книг.
- Скрипка? – угадываю я.
Она кивает, в уголках рта тайное веселье и намек на улыбку. Фред подмигивает, мы держимся за её руки, я за одну, он за другую, снег кружит непрестанно, наша гостья ведет нас в сторону своего дома, где сегодня пройдет великая церемония в струнном ритме, большая созидательная игра.

Обожаю скрипку. Она стоит в моем личном ряду предпочтений лишь на ступень ниже фортепиано. Массивный корпус старого дерева, конечно, подавляет исполнителя тяжелым величием. Докажи им свое мастерство. Ты перебираешь клавиши, изнутри льется острая соната Бетховена или мрачные, угловатые тона фантазий старика Вагнера – мир словно раскалывается под ударами крыльев – черные, белые прикосновения пальцев, завлекающие ритмы “Песни мертвых”. Свечи. Но струны в чем-то еще лучше. Уже не лестница из фрагментов звука, но ровный и яркий диапазон смычка. Нужно быть великим мастером, чтобы хорошо играть на скрипке, но никогда, никогда нельзя сыграть всё.
Когда балом правила скрипка в последний раз – десять, двадцать лет назад? Задаю вопрос вслух.
- Как обычно, между, - отвечает Фред и сдерживает усмешку, лишь бы подразнить меня.

Наши трубы ведут силы войска иерихонского. Как обычно, его крошечная игрушка-гитара и мой тромбон-мутант, и твердые струны, и древние талисманы, смешать деревянной ложкой и залить воображением, добавить щепотку смеха, чтобы получился отличный мистический коктейль. Целый зоопарк маленьких, тщательно обработанных фигур, жертв на ритуальное заклание. Чтобы родиться, нужно сначала много потрудиться, глубоко погрузиться и внутренне умереть.

- Зови меня Алан, - представился я.
Она назвала свое имя. Пришли. На пороге стоим возле двери, за спиною остается ночь бытия и этот упрямый снегопад, вовсе не собирающийся кончаться. Быстрее наложить руки на священные предметы, вынуть из рюкзака атрибуты власти. Три, четыре часа до музыкального вихря – пускай он возгорится, и мы узнаем, кто сегодня победит. Да восславится незавершенность этого мира и его вечные ритмы, и пусть концерт миллионов рожденных ночью льдинок послужит нам аплодисментами к сотворению Нового года!