13. Хроники Песчаной Змеи: Осязаемое зло. Ч. 6

Тщательным образом подготовленное и постыдно провалившееся покушение в отеле «Эльмалек» повергло графа Дамиана Грейзу если не в отчаяние, то в уныние. Впервые со времён его деда, то есть с эпохи античной Греции, Стая столкнулась с настоящей угрозой. Против этих новых Песчаных Змей — умственно отсталой технарши и бульварной газетчицы, принадлежавших к самой презренной отрасли теплокровных и ещё вчера ходивших пешком под стол — наиболее изощрённые средства на поверку оказывались бессильными. Непостижимо! Уныние Грейзы быстро перешло в ярость, которую он, вернувшись в Люксембург, недвусмысленно огласил своим ближайшим наперсникам.

— Дамиан, успокойся, — сказал доктор Кланц. — Мы же позаботились об охране. Будет даже лучше, если они сунутся на виллу.

— Если Тарро разнюхают о принятых мерах, они туда не сунутся, — пробурчал Грейза.

— Меня больше тревожит положение дел в эстуарии Волги, — продолжал Кланц. — Некий Вартанян, известный русский геолог, помешанный на экологии, обратился к властям в Москве с петицией, в которой утверждает, что ввиду строения земной коры в данном районе в природе не может быть золота, ни на какой глубине, и что наша установка не только бесполезна, но и, видите ли, вредит окружающей среде. Петицию опубликовали в нескольких газетах. Вартанян добивается создания комиссии...

— Только этого не хватало!

— Любопытно, что он работает в Балашовском политехническом институте, том самом, где в своё время учился отец Ксении Ворониной. И по иронии судьбы этого теплокровного, пытающегося расстроить наш замысел, зовут Степан.

Торнакс издал смешок.

— Мальчишка! — злобно рявкнул Грейза. По меркам Стаи Торнакс был совсем юным — когда он отличился в Лондоне в 1888 году, ему не исполнилось и столетия.

Степан Арутюнович Вартанян вёл размеренный образ жизни и был безукоризненно пунктуален. Каждый день ровно в восемь тридцать он покидал свою минималистически обставленную холостяцкую квартиру на Мернореченском проспекте и точно через двадцать две минуты оказывался в стенах Балашовского политехнического, где читал прикладную геологию. Верный собственным принципам, он ходил в институт и обратно пешком, не имел машины и пользовался общественным транспортом лишь при крайней необходимости. Его характерную внешность — высокий, с бритой головой и пышной смолисто-чёрной бородой — отлично знали горожане, а строптивый нрав — руководство Балашовского комбината, с которым Вартанян находился в бесконечном состоянии войны из-за преступной, по мнению учёного, халатности в отношении окружающей среды.

Теперь у Вартаняна прибавилось забот. В послеперестроечном хаосе какая-то иностранная фирма, Graba — от слова «грабить», зло шутил он — получила концессию на поиски золота в устье Волги, невдалеке от Астрахани, и соорудила там сверхглубинную буровую установку, чудовищный механизм, безответственно разрушающий уникальный экологический комплекс. А на его жалобы на это предприятие, являвшееся чистейшим мошенничеством — Вартанян слишком хорошо знал геологию — ответа из Москвы не приходило...

Погруженный в печальные мысли, Степан Арутюнович в это утро, как обычно, шагал по Мернореченскому проспекту в направлении политеха. Он миновал только что открывшийся универсам, и из кустов, что окаймляли русло Мерной, вырвался вертящийся столб пыли и почвы и обрушился на учёного.

Раньше подобных природных явлений в Балашовске не наблюдалось. Ещё более странным было произведённое смерчем действие. Загадочный вихрь разодрал Вартаняна на части, словно лезвиями отсекая плоть от костей, и когда самум улёгся так же внезапно, как и возник, мостовую, к ужасу прохожих, усеяли разбросанные окровавленные останки.