12. Жидкие чудеса

Утро было сухим и серым, как пепел. Оно забивалось в нос и рот, ело глаза. И ножом впивался в мозг чей-то крик:

- … а пятно от стола кто будет оттирать? Сейчас же проснись!

Оля открыла глаза и с трудом поборола приступ тошноты. Кусочки комнаты с неприятной медлительностью плавали по воздуху. Лицо рассерженной, растрёпанной женщины в засаленном халате распадалось на части.

- И что за манера спать в одежде? Безобразие! Даже не постелить себе постель! И это в шестнадцать лет! Неслыханно! - продолжала разоряться незнакомка. Она прибавила несколько нецензурных слов, которые укололи Олю словно ножи или иглы.

Девушке понадобилось несколько минут, чтобы поймать непослушную реальность. Со стоном Оля поднялась с кровати. Виски её терзал невидимый терновый венец, глаза щипало, суставы выкручивало, как при ангине с температурой под сорок. Пол под ногами колыхался и не слушался, как будто Оля ехала в поезде.

Кое-как умывшись, почистив зубы и причесавшись, Оля с ужасом взглянула на своё отражение. Из зеркала на неё смотрела незнакомая девчонка с изжелта-бледным лицом и синими кругами под покрасневшими глазами. «Так, ты у себя дома. Мама сердится за тебя из-за пятна на столе. Какого ещё пят… Точно, я ведь ночью разлила жидкие чудеса. Нужно чем-нибудь оттереть», - мысленно обратилась девушка к самой себе.

Печенье показалось Оле безвкусным, и она с отвращением сжевала одну штучку. Зато с жадностью выпила кофе, а после два стакана воды. Девушку мучила сильнейшая жажда.

- А стол ты не собираешься отчищать?

Голос матери болью отдавался у Оли в висках. Поморщившись, она принялась приводить в порядок старенький кухонный стол. Но ни порошок, ни средство для мытья посуды не помогли. Жидкость для снятия лака лишь сняла слой краски вокруг пятна, и девушка махнула рукой. «Я сделала всё, что могла, пусть другие сделают лучше», - вспомнилась ей присказка одной учительницы.

Оля бродила по своей комнате и удивлялась, как могла столько лет прожить в такой мрачной норе. Девушка попыталась поиграть в компьютерную игру, но занятие это показалось ей глупым, бессмысленным и детским. Музыка превратилась в низкопробную какофонию, любимая книга - в напыщенную чушь. Родители не обращали на неприкаянную Олю никакого внимания и с интересом смотрели какое-то идиотское шоу.

«Бедные-бедные люди. Никаких-то у них радостей нет. Копошатся в своём тупом мирке, как муравьи или жуки навозные», - от этой чужой, как будто вложенной в голову мысли Оле стало до невозможности стыдно. Она сидела за компьютером с пламенеющими щеками и делала вид, что защищает древний замок от врагов и нечисти в какой-то глупой игре.

Вскоре зазвонил её мобильный, дешёвый, кнопочный, чёрный, как ночь или обессонненое забытье. «Димка, я же совсем забыла. Ах ты чёрт!»- хотя ещё совсем недавно Оля с нетерпением ждала встречи с двоюродным братом и этой прогулки, теперь она думала о нём с отвращением и неприязнью.

Окружающий мир внушал Оле омерзение. Любимый синий свитерок показался девушке дешёвкой, тряпьём, которому место на помойке. Оля как будто выросла из своего крохотного мирка. И так же, как слишком тесное платье, действительность раздражала Олю. Девушка задыхалась. Ей хотелось разорвать серый, непонятно кем и для чего созданный рисунок собственной жизни.

На улице стало совсем плохо. От ветра глаза защипало ещё больше. Серость вползала в мозг, словно какая-то густая, отвратительная жижа. Снег умер и превратился в грязь, чёрные деревья тряслись от идиотского смеха. Небо хмурилось, как мама в похмельные утра. Суставы от сырости разболелись ещё больше.

- Что с тобой? Ты прямо зелёная, - с беспокойством посмотрел на неё Димка.

- Голова болит, - поморщилась Оля. - Не приставай.

Дима с грустью взглянул на сестрёнку. Ещё никогда она не разговаривала с ним так грубо. Ещё никогда она не выглядела, как живой мертвец. Его друзья, Аня и Славка, постарались загладить ситуацию, начали рассказывать какой-то забавный случай из школьной жизни. Димка рассмеялся.

«Вот придурки! - Оля скривилась. - Оно и видно, что учились в одном классе. Анька и Слава уже год встречаются, скоро ребёночка родят. Такого же дебила!»

Ей вдруг во что бы то ни стало захотелось переместиться в яркий мир жидких чудес. Насладиться тёплым майским днём, побродить по лугам и лесам, спасти попавших в беду ребятишек. Болтовня молодых людей просто выводила её из себя, серые дома давили на Олю и почему-то пугали. Безрадостная река цвета депрессии вызывала тошноту.

Оля отвернулась от печальных вод и увидела… Да, что-то было не так с деревьями. На их чёрных стволах фиолетовели какие-то пятна. Слышался странный звон, как будто кто-то мыл хрустальные бокалы. Оле вдруг захотелось прикоснуться к черепам. А это были именно они. Девушке казалось, что тогда уйдут боль, раздражение и тошнота.

- Оля, ты чего? - первой забеспокоилась Аня, красивая брюнетка в короткой чёрной курточке и белых полусапожках. – Куда ты?

- Оля, очнись! Что с тобой? - Димка слегка тряхнул её за плечи.

- Ничего, я… У меня, и правда, голова болит. Мне надо домой, - пробормотала девушка. Ей вдруг стало до невозможности стыдно.

«Ещё за сумасшедшую примут. Что это на меня нашло? А они славные ребята. И чего я на Аньку, Славика и Димку разозлилась? Ведь никогда такого не было», - пристыжённая Оля шла немного позади. Над головой молодых людей синели сумерки. Температура снизилась, и редкие снежинки приятно холодили разгорячённый лоб. Головная боль немного притупилась. Оле отчего-то стало жаль Димку и его друзей.

- Бедные вы бедные, - неожиданно для самой себя заговорила она. - У вас ведь ничего хорошего в жизни нет. Только дом да работа. Вот, Анька, выйдешь ты замуж за Славика, родите вы ребёнка. И что дальше? Станете по вечерам смотреть телевизор или водку пить?

- Что ты плетёшь? - обиделась Аня. - И... откуда у тебя этот тон?

- Ты сегодня, Олька, сама не своя, - Славик неестественно рассмеялся.

Димка промолчал, но ему очень не понравилось поведение двоюродной сестры. Оля явно чувствовала себя неважно. Да ещё и эти перемены настроения. То раздражение, то лунатический транс, то странное, не свойственное ей самодовольство.

Беспокойство за сестру не оставляло его следующие несколько дней, которые парень провёл в родном городке. С тяжёлым сердцем уехал он в областной центр. С неба падал скверный, больной снег, зловеще светили фонари, а небо напоминало мокрую и гнилую синюю ткань.

«Надо было поговорить с дядей и тёткой. Ненормально всё это. Да им не до Ольки! Только и знают, что работать, в телевизор уставиться или «чаепития» на кухне устраивать. А, может, всё не так плохо? У Ольки гормоны бушуют. Или она хочет привлечь внимание. Но всё же это как-то…» - Димка смотрел на проносившиеся мимо автобусного окна огни, и не знал, как ему поступить.

Но в областном центре Олины странности стали забываться. Парень возвращался в своё съемное пристанище в одиннадцатом часу вечера, ужинал и засыпал перед телевизором. Работа и борьба за существование полностью подчинили его себе. Образ двоюродной сестрёнки с каждым днём становился всё более бледным и далёким.

Продолжение следует